— И что сказал приятель?
— Отвянь. Не лезь. Это не твои дела. Выбрось из головы.
— Ты выбросил?
Он промолчал. Мы неторопливо катили по Волоколамке в сторону центра. Денисов, привалившись плечом к дверце, придерживал правой рукой рулевое колесо и подслеповато щурил глаза, глядя на идущий вперед похоронный автобус с черной полосой на боку. Я думал о том, как все складно устроилось. Ребята из полиции нравов уволились. Курица выпорхнула из СИЗО — ищи ее теперь. Дело исчезло из прокуратуры. Никто не виноват, никто ничего не знает. А учителя не стало...
— По ее делу проходил один деятель, — подал голос Денисов, будто угадав ход моих мыслей. — Насколько я понимаю, дружок Синатской, — он многозначительно кхекнул в кулак, — любовник, точнее сказать. Он был вроде ее охранника и водителя. Ему удалось отвертеться, он проходил как свидетель.
— Зачем ты мне об этом говоришь?
— Да так... Мне вдруг показалось, что ты не прочь повидаться с Людмилой Львовной. Так?
— Угадал. И где ее насест?
— Хм, этот город велик. Кто ж знает где. Но если тебе так приспичило... Она, насколько я могу судить по нескольким встречам, которые у нас были, души не чаяла в этом своем любовнике.
— И что?
— Выйдешь на него, — возможно, найдешь и ее. Что-то подсказывает мне, что она сейчас в жутком трансе.
— Понятно. Глотнула вольного воздуха, голова пошла кругом.
— Нет, не то. Поначалу этот малый проявлял о своей подружке коллеге трогательную заботу — передачки носил, утешал. Но последние месяца три как в воду канул. Пропал. Насколько я знаю, баба она ревнивая. И подозревает, что дело тут в женщине. Не хотел бы я оказаться на месте этой разлучницы... Ладно, поживем — увидим. Тебе куда, собственно?
— Притормози напротив метро. Там, за бензоколонкой.
Я вылез из машины, провел пальцем по капоту. Денисов высунулся в окошко, вопросительно глянул на меня.
— Так пыльно в городе. Похоже, тебе в скором времени опять придется заехать на мойку.
Он вздохнул и уверенно произнес:
— И все-таки я эту лавочку прикрою.
— Вряд ли тебе это удастся. Я могу даже поспорить с тобой на ящик коньяка. Хорошего.
Он недолго размышлял, прикидывая, как видно, потянет ли при его более чем скромной зарплате такое пари, потом кивнул:
— Идет.
Мы ударили по рукам. Он хотел было выдернуть ладонь из моей руки, но я придержал ее.
— Слушай, майор, как ты думаешь, с чего это ФСБ заинтересовалась делом маленького рядового борделя?
Кажется, мы оба поняли бессмысленность вопроса. Значит, там происходило нечто такое, что серьезно задевало чьи-то интересы.
— Брось, — нахмурился Денисов. — Сказано же: выкинь из головы. И кончай психовать! У тебя опять глаза желтеют...
Момент для подлета оказался более чем удачным. Не обнаружив серый "гольф" на тротуаре около подъезда, я поднялся в теплом, плавно восходящем потоке воздуха выше, достиг уровня крыши и, не напрягая крыльев, сделал плавный круг над пространством нашего двора, отметив, что дверца гаража — он стоял в ряду еще пяти боксов-гаражей справа, неподалеку от решетчатой башенки старой голубятни, — открыта.
Стало быть, Лис пытается завести свой страдающий одышкой "фольксваген" — в гараже имелся полный набор необходимых для ремонта инструментов.
Так оно и оказалось. Задрав капот, Лис ковырялась в двигателе и была настолько увлечена своим занятием, что не заметила, как я подлетел. Только когда я сзади вцепился лапами в ее бедра, Лис, тряхнув рыжей шевелюрой, завопила:
— Отцепись, гад пернатый!.. Не видишь, что ли, я тут...
Однако, оценив цепкость моей хватки и угадав серьезность намерений, она тут же затихла и молча позволила снять с нее трусики. Обернулась и, окатив меня бессмысленным взглядом, выдохнула:
— Хоть дверь бы закрыл...
— Да ну, зачем? — возразил я. — Мы ж с тобой вольные, дикие звери. Чего нам стесняться?
...Когда до финиша нам оставалось совсем немного, в кармане моей куртки запиликал мобильник. Не сбавляя темпа, я сунул руку в карман, поднес телефон к уху и услышал в трубке знакомое дыхание.
— Я не ко времени? — спросила она, безошибочно уловив нечто в ритме моего дыхания.
Я шумно выдохнул и остановился.
— Да нет, зверек, почему.... Ты всегда ко времени.
— Ты куда-то бежал? Не отпирайся.... Я же вижу — вспотел весь, запыхался...
— Бежал? Да, наверное. Весь последний год вот так бегу. И финиша в этом марафонском забеге что-то не видно.
— Ладно, беги.... Позвони мне, когда присядешь передохнуть.
— Да. Конечно. Пока, зверек.
Лис призывно качнула бедрами, вопросительно глянула на меня через плечо. Глаза ее по-прежнему были влажными и мутными. Я же почти удивился, обнаружив себя стоящим в гараже и держащим за бедра маленькую распаленную похотью женщину. Враз остыв, я попятился и уперся спиной в стену гаража, потом медленно сполз по ней на бетонный пол. Лис обидчиво помотала головой, тяжко вздохнула, подхватила свои трусики и не вполне изящным движением вернула их на место. Присев рядом со мной на корточки, она ласково погладила меня по голове.
— Эй, пернатый, что с тобой? — Внезапно ласковое выражение исчезло с ее лица, она хищно прищурилась: — Ах вон что... Знаешь, этот твой телефонный роман плохо на тебе сказывается.
— Да? Ты находишь?
— А тут и находить нечего... Знаешь, на кого ты сейчас похож? Думаешь, ты филин? Увы и ах! Сейчас ты похож на мокрую курицу.
— Я останусь у тебя. И буду вести себя как сильный кондор.
— Да ну! — Она протестующе махнула рукой. — Зачем? Сам знаешь, ни черта у нас с тобой не выйдет.
— Конечно, знаю.
Она отстранилась, отступила на шаг, усмехнулась, хищно прищурив зеленый глаз:
— Берегись, пернатый. Когда-нибудь я тебя съем.
— Как же, как же! — покивал я. — Ты сперва меня поймай. Филина ловить — это тебе не деревенских кур из сарая таскать.
Ненароком слетевшее с языка упоминание про глупую домашнюю птицу вернуло мне ощущение реальности.
Выпорхнувшая так неожиданно из следственной тюрьмы наседка сейчас мечется по городу, машет слабыми, не годящимися для полета крыльями, беспокойно квохчет, призывая своего пропавшего неизвестно куда петуха.
— Ты что? — озабоченно спросила Лис.
— Да так. Ничего. Ты куда-то собиралась? — Я кивнул на задранный капот авто.
— Да. За новой тачкой. Ты как раз вовремя. Поехали; на фирму. А эту старушку, — она попинала носком туфельки скат, — можешь забрать себе. Дарю.
— Но, насколько я понял... — я заглянул под капот, — старушка прихворнула?
— С чего это ты взял? — хохотнула Лис, кокетливо дернув плечом.
Черт, она опять провела меня. Все-то она видела — и тень мою, стремительно скользнувшую над землей, и шелест моих крыльев за спиной, и мое дыхание, и мой запах...
— Ты опять провела меня, чернобурая, — улыбнулся я, догадавшись, что она меня здесь поджидала.
— Митя, я все-таки женщина, и ты хоть изредка вспоминай об этом.
Я обнял ее, притянул, к себе, поцеловал в макушку.
— Ты самая лучшая женщина, какую я только встречал в этой жизни. Нет, в самом деле. Я чертовски завидую твоему бременскому музыканту . Передавай ему привет при встрече.
— Сам передашь — при случае.
Я уже садился за руль, поэтому смысл ее слов дошел до меня не сразу.
— Ты хочешь сказать, что не едешь к нему в гости, как планировала?
— Он сам приедет.
"Гольф" завелся с полоборота, подтверждая свою жизнеспособность.
По дороге до техцентра "Фольксвагена" я успел кое-что рассказать Лис, дабы подготовить ее к дальнейшему — она должна выполнить одну маленькую просьбу. Выслушав, она процедила сквозь зубы:
— Гад пернатый... Ты опять влип в какое-то дерьмо?
Я ласково; потрепал ее за ухом.
— При чем здесь это? Ты же сама по природе охотник. И потому тебе прекрасно знаком этот инстинкт.
