– Чем это ты меня?

Я посчитала, что лекция о литературе ее вряд ли заинтересует; о чем говорить, я не догадывалась, однако добродетельнейший Сергей Сергеевич Корсаков вовремя пришел мне на помощь:

– А-а-а,  – понимающе кивнула Лаура.  – Понятно. Кушай картофель "Анкл Бенц", будешь сильным и здоровым.

Мы мило поболтали минут двадцать и прониклись друг к другу симпатией. Девочка сообщила мне много ценной информации. Перво-наперво: мне не стоит вот так торчать под часами – если я и впредь желаю оставаться "сильной и здоровой". Мое счастье состоит в том, что в нашей разборке не участвовали хозяева. Какие хозяева? Да те, кто владеет этой улицей. Это же "рабочая зона" – она поделена между чеченцами и дагестанцами, которые патронируют здешних "CAR-GIRLS"; так что девкам со стороны сюда лучше не соваться.

– А ты ничего,  – рассмотрев меня хорошенько, отметила моя новая приятельница.  – Только старовата немного. Хотя и на этот товар у нас есть охотники.

Я собиралась было повыспросить: а как устроиться на эту службу? Платят как? Премиальные и прогрессивки есть ли? – однако что-то меня сбило с толку.

Да! – ее "рабочая зона" располагается именно в том пространстве, о котором говорила Гуля.

– А, этот,  – довольно быстро, благодаря моему подробному описанию, припомнила Лаура.  – Он так себе, мелкая рыба. Последнее время не появляется. Вообще-то он промышлял отловом.

– Чем-чем?

Ну, отловом же: девахи ходят туда-сюда, а он их отлавливает; то да се, пожалуйте за столик, освежающих напитков не хотите ли? Самое смешное, что три четверти этих самых девах сами его ищут. В основном из других городов, не москвички. Куда им тут податься? Двигают сюда, а этот парень – он что-то вроде отдела кадров; на глаз определяет, кто сгодится, а кому надо пинком под зад.

– Где его искать?

Она не знает... Хотя... Да, неделю назад она ехала с клиентом, завернули в один кабак за жратвой и выпивкой, где-то на Каланчовке. Жратва оказалась вкусная, осетрина с грибами и сыром, это у них фирменное блюдо, – в честь него и кабак назван. Этот парень пил пиво. А клиент оказался с приветом: отдал сотню баксов и всю ночь просидел на краешке кровати, плакался, какой он одинокий.

– Ты не светись здесь лучше, – посоветовала она мне на прощанье.  – Хозяева – народ крутой.

М-да, когда-то я считала эту большую улицу своей территорией.

– Это не твоя улица,  – повторила девочка.  – Запомни. Не твоя.

По дороге домой я размышляла о том, что тезис Панина о перепутанности пространств литературы и жизни заслуживает внимания, и бедный Иван Сергеевич Тургенев со стоном ворочается в гробу.

Этот кабак назывался – "ВИАРДО".

У Панина я выпрашивала машину и деньги. Совсем немного – чтобы хватило на кружку пива в дорогом кабаке. И еще - пусть побудет дома, не исключено, что при удачном стечении обстоятельств мы навестим его с приятелем.

– Он немного буйный...  – заметила я.  – Возможно, потребуется грубая мужская сила.

Денег у Панина обнаружилась целая куча. Объяснил этот немыслимый факт Панин тем, что в одном издательстве получил аванс. В подробности он не вдавался, да я и не настаивала; просто рассказала, что наши комиксы потихоньку начинают приобретать отчетливость, и я для полноты ощущений еду писать портрет одного из персонажей.

Когда я уходила, он рыскал в ящиках стола.

– Черт, где мой охотничий билет?!

Значения этой реплике я не придала.

Молодого человека с телевизионной внешностью я заметила сразу: он сидел в одиночестве за ближним к бару столиком и равнодушно следил за тем, как официант в белой рубашке с коротким рукавом и галстуке-бабочке устанавливал перед ним полную кружку пива взамен опустевшей.

Я прямиком направилась к столу, уселась на жестком и неудобном стуле без спинки, взглядом указала на кружку: то же самое! – официант кивнул и протер стол.

– Вполне тургеневское местечко,  – я указала на бар, ярко освещенная витрина которого была укомплектована множеством бутылок.  – Настоящее дворянское гнездо.

Он отхлебнул, облизал губы, подернувшиеся белой пеной.

Кажется, моя Лаура недалека от истины: у него взгляд типичного инспектора отдела кадров – строгий и холодный. С минуту он меня рассматривал, склонил голову набок и пожал плечами: увы и ах!

– Глупо!  – возразила я, кокетливо поправляя прическу, и пустилась в объяснения: глупо, очень неразумно и недальновидно; современный клиент уже не тот, что прежде, он ищет свежих нетривиальных ощущений; девушка, свободно владеющая двумя иностранными языками, без пяти минут кандидат наук – помимо чисто профессиональных навыков – может быть исключительно приятна в том отношении, что способна вести беседу на любую тему; если клиент по ходу дела прослушает лекцию, ну, скажем, о творчестве Роа Бастоса, то получит такое эстетическое впечатление, которое неизбежно скажется на его моральном уровне; чем больше у нас в среде богатых будет интеллигентных людей, тем быстрее мы догоним и перегоним Америку.

– А зачем?  – задал он логичный вопрос.  – Мне и так нравится.

Пожалуй, ловец женских тел прав: американцы – хорошие ребята, деловые, энергичные и трудолюбивые, однако их гуманитарное убожество меня иногда просто шокирует; интересно, как бы я себя чувствовала в стране, где абсолютное большинство населения знает Донахью, однако понятия не имеет, что у них под боком живет некий Апдайк.

– Вообще-то у меня давно другая работа,  – поморщился он.  – Ну да черт с тобой, надо посмотреть, что к чему,  – он покосился на мою кружку.

– Девушка за рулем!  – улыбнулась я.

Нагрузился бывший кадровик прилично – мне пришлось поддерживать его за локоть; по дороге он нудно бубнил инструктивные правила, связанные с моей будущей работой: избегать анального секса, пользоваться презервативами в обязательном порядке и так далее – я не догадывалась, что этот простенький по внешнему впечатлению вид деятельности настолько четко регламентирован; что за проклятье висит над нашей Огненной Землей – даже для надзирания за половой жизнью у нас есть отдельный отряд бюрократов.

Гостя я уложила в "ложе прессы", зажгла настольную лампу; что предпринять дальше, я не знала.

– Чего стоишь столбом?  – тоном утомленного странника произнес он.  – Раздевайся.

Оседлав стул, служивший Панину в качестве прикроватной тумбочки, я коротко изложила ему характер своих интересов. Он изменился в лице, пришел в себя и двинулся на меня; он успел сделать пару шагов – а потом вспыхнул верхний свет.

– Присаживайся,  – хмуро сказал Панин, переламывая свое охотничье ружье и загоняя в стволы патроны; приведя оружие в готовность, Панин помахал какими-то бумагами:

– Вот мой охотничий билет. А вот лицензия из охотхозяйства. Я как раз в ближайший уик-энд собирался на кабана. Как это удачно получилось: теперь нет нужды двое суток шляться по лесам.

Панин подошел к молодому человеку, стволом приподнял его подбородок, потом обошел его кругом, внимательно осматривая.

– Немного худоват,  – доложил он мне результаты осмотра.  – Ничего, и такой сойдет. Вырезку мы пожарим, из остального навертим пельменей. Ногу закоптим. И студень наварим. Девушка умеет варить потрясающий студень. Мы б тебя угостили, но, сам понимаешь, тебе будет трудно оценить ее кулинарные таланты...  – плечом Панин подтолкнул меня к двери. - Оставь нас на минуту, когда его надо будет освежевать, я тебя позову.

Я уселась у телефонного столика и стала ждать.

Не прошло и десяти минут, как за дверью раздался истошный вопль моего милого друга детства. Я ринулась в комнату. Молодой человек стоял, широко расставив ноги, и неловко двигал бедрами, точно намереваясь выползти из брюк; Панин сидел на стуле, вцепившись в волосы растопыренными пальцами, и я догадалась: