Увидев Нестора, все разом замолкают. Смотрят на него настороженно, будто на бродячего пса… а он смотрит на них, и внезапно его настроение меняется на противоположное. Вид двух стариков, принарядившихся на праздник… один выглядит как парус, который занесло в Хайалию ветром из бухты… другая в низкосидящих белых джинсах в облипку – как девчушка-подросток, в один момент состаренная на пятьдесят-шестьдесят лет – вжик!.. это было так грустно, так жалко, один их вид растрогал Нестора. Вот они… два старика, которым прежде всего совсем не хочется сейчас быть здесь… в этой стране… в этом городе… сидеть на иждивении сына и его жены… в ограде чужого языка и дурацких чужих обычаев… Когда-то и они были молодыми – хотя Нестор не мог бы себе этого представить, – и уж наверное, пока взрослели, им и в кошмарном сне не приснилось бы, что жизнь окончится вот так… Как мог он ненавидеть их, а ведь ненавидел еще утром – или, если разобраться, еще полминуты назад? Теперь ему стыдно… Сердце затапливает жалость… Он молод и справится с любыми невзгодами… даже с избиением, что претерпел сегодня… ведь у него жизнь только начинается… и Магдалена приедет.
Нестор улыбается старикам.
– Знаешь что, Йея? Шикарно выглядишь! Серьезно говорю: шикарно!
Йея смотрит на него злобно.
– А ты куда пропал нынче утром?
Она опять хочет войны, вон как… Нажав на «ты», а не на «пропал», она показала, что на самом деле это не вопрос… а только еще одна черная отметка напротив его имени.
Нестор говорит:
– И мне нравится твоя гуаябера, Йейо. Сразу видать, молодец мужик.
– Зато ты не молодец…
Нестор обрывает его, хотя и невольно. Вина и жалость подгоняют его язык.
– Знаешь что? Вы с Йеей отличная пара!
Йейо склоняет голову набок и, в свою очередь, вперивает в Нестора злобный взгляд. Ему тоже дико хочется продолжить перебранку, а внук окатывает его льстивыми речами.
Но Нестор и думать не думал подлизываться. Его переполняют жалость… и дружелюбие. Магдалена едет.
Гости начинают собираться в начале третьего… Неудивительно, что мами заказала сорокакилограммовую свинью… Боже ты мой! Стекаются отряды… армии… орды… целые родовые древа. Йея стоит рядом с мами в маленькой гостиной. Именно туда ведет входная дверь каситы. Нестор держится в глубине комнаты… футах в двенадцати или четырнадцати от дверей. Особой радости от гостей он не ждет… родичи бурлят и клокочут, теребя смачную сплетню… в нашей семье!.. Не могу поверить: это сотворил сын отцовского кузена Камило, Нестор!.. и так даже и тому подобное… снова и снова…
Первым явился дядя Педрито, старший брат мами, с семьей. Семьей? Он притащил с собой целое племя!.. Дядю Пепе с женой Марией-Луизой, родителей мами Кармиту и Орландо Посада, которые с ними живут, трех взрослых сыновей Пепе и Марии: Роберто, Эухенио и Эмилио – и дочь Анхелину со вторым мужем Пако Пиментелем и пятью детьми, что у них набирается на двоих, да жен и детей Эухенио, Роберто и Эмилио, и еще, и еще…
Взрослые обнимают и целуют Йею и всячески лебезят вокруг нее… Дети мямлят и терпят мокрые поцелуи алых, как рана, Йеиных губ… и фыркают про себя: «Кххрр! Ни за что не стану такой слюнявой старой кулемой, как эта»… но главное – они чуют запах жарящейся свиньи и знают, что он им сулит!.. и едва высвободившись из бабулиных объятий, мчатся сквозь дом на задний двор, где «Я, Камило», уж не сомневайся, скажет:
– Пустите детей и не препятствуйте им приходить! – и увидят, как настоящий мужик… жарит свинью.
Один из детишек, кто-то не то из внуков тети Марии Луизы, не то из детей Пако, бог весть, мальчуган семи-восьми лет, мчится вприпрыжку в толпе ребятни и внезапно замирает как вкопанный перед Нестором и ждет с открытым ртом, уставившись на него.
– Привет! – говорит Нестор, особым голосом, которым говорят с детьми. – Знаешь, что там во дворе?
И улыбнулся, как улыбаются детям.
– Целая свинья зажарена! ВОТ ТАКАЯ здоровая!
Он разводит руки, будто крылья, показывая огромность свиньи.
– Больше тебя, а ты рослый парень!
В лице мальчишки ничего не меняется. Он стоит и пялится на Нестора, отвесив челюсть. И вдруг говорит:
– Ты правда тот, который натворил?
Эти слова так обжигают Нестора, что он против воли, запинаясь, мямлит:
– Натворил? Кто сказал? Нет, я не тот.
Паренек пару секунд переваривает ответ, потом подытоживает: «Нет, ты тот!» – и мчится дальше.
Новые и новые кланы, племена, орды, армии. Каждый второй, войдя в двери, ищет глазами Нестора, а увидев, шепчет что-то соседу, отводит глаза и больше не смотрит. Однако кое-кто из мужчин постарше считает себя обязанным, как водится у кубинцев, сунуть свой большой нос в чужие дела и назвать вещи их именами.
Свойственник дяди Андреса, Эрнан Луго, настоящее трепло, подходит к Нестору со строгим лицом и говорит:
– Нестор, ты можешь думать, что это не мое дело, но это мое дело, потому что я знаю людей, которые не могут бежать с Кубы – лично их знаю, – и знаю, что им приходится терпеть, и я пытался им помочь, и помог во многих моментах, и теперь должен кое-что у тебя спросить с глазу на глаз: ладно, формально они имели право на то, что сделали, но я не понимаю, как ты, как ты вообще мог позволить им тебя использовать, стать орудием в их руках. Ну как это так?
– Послушайте, сеньор Луго, – отвечает Нестор. – Меня отправили на мачту, чтоб я уговорил этого парня слезть. Он сидел на самой верхушке…
– Боже мой, Нестор, да с твоим знанием испанского ты никого не можешь уговорить ниоткуда слезть.
Нестору кровь застит взор, буквально красная пелена заволакивает зрение.
– То есть нужно было послать вас, сеньор Луго, так? Вы-то бы справились! Влезли бы на восемьдесят футов по веревке – для скорости без ног – и подобрались бы к нему, как я, близко, и поняли бы по его лицу и по голосу, что парень психует, увидели бы, как он сейчас вывалится из беседки вот такого размера и гикнется с восьмидесяти футов и разбрызжется, как тыква, по палубе! Тогда бы вы сообразили, что мужик ошалел от страха и ему конец, если он хоть минуту еще просидит наверху! Оценили бы этот взгляд – и услыхали голос своими ушами! Вы когда-нибудь видели, как человек теряет над собой власть, ну, по-настоящему? Когда несчастный придурок сам лезет в могилу? Хотите помогать кубинцам… ну тогда не сидите на толстой заднице в офисе с кондиционером! Попробуйте… попробуйте реальность хоть раз в жизни! Сделайте что-нибудь, черт побери! А не просто треплите языком!
Сеньор Луго секунду молча смотрит на Нестора и выскальзывает из комнаты.
:::::: Черт. А это ведь я сейчас. Я потерял над собой власть. Этот старый хер – он сейчас там во дворе рассказывает всем: «Берегитесь! Не подходите к нему близко! Это бешеный пес!» …И все-таки увидеть страх на его лице – может, оно того и стоило.:::::: Все, он со всеми тут расплевался.:::::: Даже если кто захочет еще поговорить, хоть вежливо, хоть нет, я не скажу ни слова и не сдвинусь с места. Я буду стоять здесь, когда войдет Магдалена.::::::
Отряды, полки, армии, кланы, родичи, термиты из родового древа, что толпятся вокруг него в гостиной… дуют пиво прямо из бутылок и гомонят во всю глотку. Что за мерзостный гвалт. Милая обстановочка… никто не хочет с ним говорить и даже смотреть на него или хоть каким-то образом замечать его присутствие, тем более – показывать это.
:::::: Прекрасно, если я такое пустое место, что вы меня даже не замечаете, с чего вам быть недовольными, если я сейчас напрямую сквозь вас протолкаюсь к выходу?::::::
С этим Нестор врубается в толпу, в темных очках, ни на кого не глядя, пихая одного плечом сзади, другого угощая локтем в «уф-ф!» живот, бормоча: «Дорогу, дорогу» – и не останавливаясь ни на миг и не оглядываясь на родичей, которых сбивает с ног, радуясь их испуганным протестам, их «эй», «ох» и «эй, осторожно».:::::: Ну и пусть сочтут меня грубияном! Они уже думают обо мне гораздо хуже того.::::::
