Летчик выводит самолет низко над землей и идет над колонной. Теперь стреляет стрелок-радист.
Та- та-та! Та-та-та! -трещат очереди пулемета. Пули настигают бегущих, рвутся в моторах автомашин, зажигают ящики с боеприпасами. [28]
Еще заход… Еще… Колонна рассеяна. Теперь враг не скоро ликвидирует пробку на шоссе. Да и не дадут ему сделать этого наши самолеты.
Часто фашисты упорно сопротивлялись. Бешено били зенитки, трассы пулеметов образовывали густую сеть. Казалось, из нее не вырваться. Обычно самолет, прилетевший с такого задания, был сплошь изрешечен пулями и осколками…
Лейтенант Челпанов очень быстро стал одним из лучших разведчиков полка. В то время гитлеровцы, готовясь к наступлению на Елец, подтягивали резервы, перегруппировывали силы. Летный состав полка работал много. Часто экипажи делали по три, четыре, а иногда и по пять вылетов в день. Между нами возникло даже своеобразное соревнование: кто больше уничтожит эшелонов, кто привезет наиболее ценные сведения о противнике.
Чтобы вылететь лишний раз, отказывались от обеда. Бомбы подвешивали всем экипажем за несколько минут. Особенно дружно работал экипаж лейтенанта Челпанова. Сам он успевал везде: помогал подвешивать бомбы, чистил пулеметы, заправлял самолет горючим. И ни разу не возвращался с задания без ценных сведений о противнике. По его данным немедленно направлялась группа бомбардировщиков или штурмовиков.
Зимой 1942 года гитлеровцы предприняли наступление. Сосредоточив крупные силы в районе Орла, они пытались вбить клин в расположение наших войск. Острие этого клина было направлено на Елец. Начались ожесточенные бои. С утра до вечера на нашем аэродроме стоял гул. Самолеты поднимались в воздух и шли на запад - туда, где кипело сражение. Фронт придвигался. Гитлеровцы подтягивали все новые и новые резервы.
Беспрерывно уничтожать с воздуха вражеские резервы - такую задачу поставило перед полком командование. На счету лейтенанта Челпанова было более сорока вылетов, когда он получил задание бомбить и штурмовать колонну войск противника в районе населенного пункта Ливны.
Лейтенант полетел и не вернулся.
Его ждали до вечера. Запрашивали соседние аэродромы, но получали неизменный ответ: «Бомбардировщик с хвостовым номером три в районе аэродрома не пролетал и не садился». [29]
Когда район был освобожден от врага нашими войсками, полк перебазировался на аэродром Ливны. Однажды в штаб пришел старик, житель деревни, расположенной километрах в десяти от аэродрома. Старик хотел видеть командира. Его привели в кабинет подполковника, где только что закончилось совещание летного состава.
Вот что рассказал нам этот старик.
…В деревню всю ночь прибывали фашистские войска. Штук двадцать танков и полсотни машин остановились прямо на шоссе. Пехота расположилась в домах. Каждая изба была забита до отказа. Но мест не хватало, и гитлеровцы, отобрав у жителей все теплые вещи, устраивались на ночь прямо в кузовах машин. Одного из жителей деревни, не желавшего отдать маленькое ватное одеяло, которым был укрыт ребенок, застрелили. Труп за ноги вытащили из избы. Выбросили на мороз и голого, кричащего ребенка…
Голос старика дрожал. Он жадно затягивался папиросой, которую предложил ему кто-то из нас, не замечая, что табак уже сгорел и дымится мундштук.
…Утром, когда фашисты еще спали, над деревней появился самолет. Он промчался над домами и пропал. Через минуту самолет снова появился и сбросил бомбы на вражескую колонну. Одна из бомб разорвалась рядом с головным танком на шоссе. Танк загорелся и перевернулся, загородив дорогу. Фашисты переполошились. В панике они выбегали из домов, стреляя на ходу и не понимая в чем дело. Многие из них вскакивали в автомашины, заводили моторы и пытались удрать, но никак не могли объехать лежащий на дороге танк: машины буксовали в глубоком снегу. В этот момент самолет еще раз сбросил бомбы в самую гущу гитлеровцев. Полетели в разные стороны осколки металла и дерева, трупы врагов. Тогда пилот снизился и начал методически обстреливать колонну. Пули настигали фашистов всюду: в канавах, в воронках, под машинами и в поле. Но два пулемета непрерывно вели огонь по самолету, и он неожиданно вспыхнул. Летчик развернул машину. Ревя моторами, самолет на огромной скорости врезался в колонну, разметав в стороны ее остатки…
Старик замолчал. Несколько минут в комнате стояла гнетущая тишина. Он медленно расстегнул тулуп и достал из-за пояса покоробившийся от огня кожаный планшет. [30]
- Потом на снегу, недалеко от того места, где сгорел самолет, я нашел вот это…
Командир раскрыл планшет. В нем лежала аккуратно свернутая полетная карта-десятикилометровка и небольшая любительская фотография. С нее открыто улыбался Челпанов. Он был снят рядом со своим командиром звена лейтенантом Половниковым - человеком богатырского сложения и высокого роста.
Фотография была на редкость удачной. Половников с серьезным лицом доказывал что-то Челпанову, подняв кверху указательный палец. Челпанов смотрел снизу вверх на этот палец, чуть приоткрыв рот. Его лицо выражало столько добродушия, жизнерадостности, мальчишеского задора, что каждому, смотревшему на фотографию, хотелось улыбнуться.
- Который же из них? - тихо спросил старик.
Командир показал. Старик долго рассматривал карточку.
- Маленького роста был человек, - сказал он наконец, - а сердце имел большое. Русское сердце. [31]
Он осторожно погладил фотографию рукой, зачем-то подул на нее и, бережно положив на зеленое сукно стола, встал и снял шапку. Все, находившиеся в комнате, последовали его примеру.
Через месяц мы узнали, что лейтенанту Василию Челпанову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Вступление в партию
Боевая работа авиационного полка начинается до рассвета. Только посереет небо, на аэродроме уже суета. К самолетам подъезжают специальные автомашины. Они заправляют бомбардировщики водой, маслом, бензином. Гудят моторы. Это техники и мотористы проверяют их перед вылетом. Надо устранить все, даже самые мелкие неполадки, чтобы при выполнении боевого задания летчик был уверен в исправности моторов, безотказной работе приборов, оборудования.
Летчики, штурманы, стрелки-радисты в это время готовятся к вылету: получают боевое задание, уточняют его, изучают сигналы взаимодействия, маршрут полета.
Еще солнце не выглянуло из-за горизонта, а самолеты уже один за другим взмывают в воздух, уходят на запад. Через несколько часов они возвратятся с боевого задания, снова заправятся горючим, пополнят боеприпасы, подвесят бомбы и опять поднимутся в воздух.
Так до вечера, пока стемнеет.
А бывает иначе: густая облачность закрывает голубое небо, сеет мелкий, надоедливый дождь. В такую погоду не полетишь. Тогда летчики сидят под плоскостями самолетов или собираются на командном пункте. Одни пишут письма родным или знакомым, другие «режутся» в домино, третьи мастерят портсигары и мундштуки из прозрачного плексигласа, четвертые читают газеты, книги. И, конечно, все нещадно ругают «небесные силы» за то, что те не дают хорошей погоды.
Такой день выдался и сегодня.
С утра было ясно. Мы получили боевое задание и начали готовиться к вылету. Но скоро по небу побежали редкие кучевые облака. Их становилось все больше и больше. Края у облаков не резко очерченные, а рваные, [32] расплывчатые - первый признак дождя. Через полчаса небо заволокли сплошные низкие облака. Погоды хорошей сегодня не жди.
Скоро с метеостанции возвратился лейтенант Косыгин.
- Окклюзия, - безнадежно сообщил он.
Окклюзия на языке метеорологов - стык холодного и теплого фронтов в области циклона.
- Ну, раз окклюзия, дело наше - табак, - сказал Афанасьев. - Остается только перекур. Пошли, товарищи!
Мы расположились подальше от самолетов на траве. Лейтенант Гостев вынул из кармана домино.
- Забьем, что ли?
Никто не откликнулся.
