«стр. 132»

представляет собой двухчастную форму «открытого типа», так как вторая часть заканчивается на доминанте, что создает импульс для продолжения. Третий куплет (рассказывающий о подвигах рыцаря в Палестине) довольно сильно варьирован, скромная (в основном четырехголосно-аккордовая) фактура сопровождения сменяется пышным и торжественным (несколько органного характера) изложением фортепианной партии. Четвертый куплет представляет собой как бы репризу: возвращается первоначальный тип изложения, но повторяется только первая часть, которая уже не модулирует в параллельный мажор, а завершается в основной тональности.

Так создается очень цельная и законченная форма с кульминацией в третьей четверти и репризой.

«Баллада о рыцаре бедном» - одно из лучших произведений Ан. Александрова, и нельзя не пожалеть, что она осталась почти незамеченной исполнителями, хотя могла бы стать украшением их концертных программ.

Таким образом, линия продолжения классических традиций, скромная и малозаметная в начале творческого пути композитора, постепенно развиваясь, приводит в 1950 году к очень яркой кульминации в пушкинских романсах ор. 68. Однако развитие этой линии больше говорит о крепнущем мастерстве, о еще более глубоком проникновении в сущность поэтического первоисточника, чем о каких-либо принципиально новых чертах творчества.

Новые качества появляются в лирике Ан. Александрова в годы войны, когда в его творчество, как и во всю советскую музыку, властно входит тема современности. Так зарождается «третья линия» в его творчестве, развивающаяся в тесном переплетении с другими, уже окрепшими. В годы войны Ан. Александров выступил с очень оригинальным произведением: вокальной сюитой «Три кубка» на слова Н. Тихонова.

Стремление раздвинуть рамки сольной вокальной музыки, вывести ее за пределы «камерности» было в годы войны присуще очень многим композиторам. Развивается форма драматической баллады, сюжетно объединенного вокального цикла, вообще крупные формы вокальной музыки. У Ан. Александрова это общее для тех лет стремление соединилось с его давним тяготением

«стр. 133»

к «поэмности» в романсе, проявившейся еще в «Александрийских песнях». Но теперь это стремление смогло полноценно реализоваться, потому что композитор обратился к теме, естественно, требующей широких масштабов, грандиозности.

В сюите Александрова нет повествования о каких-либо конкретных событиях. Стихи Н. Тихонова - это как бы речь оратора, провозглашающего три тоста: за счастье родимы, за месть врагам, за мир и братство всех народов земли. Композитор находит для этих стихов особую манеру музыкальной декламации: патетическую, ораторски приподнятую, активно убеждающую слушателя. Широкие «восклицательные» интонации, использование высокого регистра голоса певца - все эти приемы роднят сюиту Александрова со многими произведениями советских композиторов, близкими по жанру и по времени создания. Но далеко не всем удавалось достигнуть при этом и музыкальной завершенности, обобщенности образа. В сюите же Александрова это достигнуто. Музыка не только хорошо передает содержание и особенности стихотворения, но она поднимает его, придает ему обобщающую силу. Если в стихах многое явилось данью времени их созданья: неизбежное упоминание Сталина, призыв к ненависти (вспомним, как было популярно тогда стихотворение К. Симонова «Убей его»), то в музыке звучит прежде всего тема любви к родине, вера в грядущее счастье. Не случайно, что именно для «первого кубка», для слов

Любви поднимем кубок пенный

За счастье всей земли родной -

композитор нашел наиболее яркий музыкальный образ, повторив его и в фортепианном заключении первой части:

«стр. 134»

Эта же музыка повторяется и в заключении всей сюиты.

Значительность этого музыкального образа, полного большой внутренней силы и уверенности, можно вполне оценить, только вспомнив, что писалась сюита в самый трудный для советского народа год, когда по вполне естественным причинам трагедийные образы скорби и страдания оказывались в нашем искусстве сильнее и ярче, чем образы, утверждающие жизнь. Немало и тогда создавалось произведений с «оптимистическими» финалами-апофеозами, но лишь в очень редких случаях они звучали естественно. И потому сюиту Александрова можно поставить в один ряд с лучшими произведениями военного времени, отразившими в художественной форме замечательные духовные качества советского народа.

Обратившись к современной теме, композитор более уже не выпускал ее из поля зрения. Она продолжала жить и в форме гражданской лирики (романсы из ор. 64), она вошла и в «личную» лирику, придав ей большую общезначимость, объективность. Это мы видим в циклах Александрова «Двенадцать стихотворений со-

«стр. 135»

ветских поэтов» (op. 63) и «За Родину» (ор. 64) [1], относящихся к числу весьма примечательных произведений композитора. Циклы эти написаны в первые послевоенные годы, в весьма сложный период развития советской музыки, отмеченный поисками верного пути и переоценкой ценностей.

Цикличность «Двенадцати стихотворений» очень своеобразна. В них нет единой темы и композиционного единства, которые мы отмечали в рассмотренном выше цикле военных лет, нет в нем и однородности поэтического материала. Обращение к советской поэзии - вот единственный объединяющий признак. При этом круг поэтов довольно широк: С. Щипачев, Н. Берендгоф, B. Звягинцева (переводы и оригинальные стихотворения), С. Маршак, Г. Лахути, А. Исаакян, А. Ерикеев. Стихотворения всех этих поэтов, как мы увидим далее, написаны в различной поэтической манере и в разных жанрах. Их музыкальная трактовка так же разнообразна.

И тем не менее есть нечто объединяющее все четыре тетради этого цикла. Это приметы современной лирики, хотя и в ином, более широком понимании слова «современность», чем в цикле «Три кубка». Современно уже самое расширение поэтических интересов, выход за пределы только русской поэзии. В этом Александров даже предвосхищает тенденции, характерные для советской музыки последующего десятилетия 50-х годов.

Вслед за широко «освоенной» композитором лирикой C. Щипачева, в его поле зрения входят поэты братских народов Советского Союза: Аветик Исаакян (впрочем, привлекавший внимание еще Рахманинова), Гасем Лахути, татарский поэт А. Ерикеев.

[1] «Двенадцать стихотворений советских поэтов» (ор. 63). Тетрадь первая (С. Щипачев): «Своей любви перебирая даты», «Люблю тебя», «Ты со мной». Тетрадь вторая (Н. Берендгоф): «Весна», «Колечко», «Утро». Тетрадь третья. День стоит большою чашей» (В. Звягинцева), «Песня Золушки» (С. Маршак), «Шамсе Кесмаи» (Г. Лахути), «Рано поутру» (А. Исаакян, перевод В. Звягинцевой). Тетрадь четвертая (А. Ерикеев): «Ты исчезла внезапно», «Три красавицы». «За Родину» (ор. 64): «Здесь похоронен красноармеец» (М. Исаковский), «Город Н.» (М. Матусовский), «Заздравный кубок» (ор. 53).

«стр. 136»

В цикле «За Родину» (ор. 64) нашла отражение конкретная современная тема. Эта тетрадь посвящен«образам минувшей войны («Здесь похоронен красноармеец», «Город Н.»). Сюда же вошел «Заздравный кубок», перенесенный композитором из сюиты «Три кубка» на слова Н. Тихонова (о ней уже говорилось на стр. 132-134).

Цикл «Двенадцать стихотворений» (ор. 63) открывается тетрадью романсов на слова С. Щипачева, поэта, еще в предвоенные годы завоевавшего известную популярность у музыкантов (мы уже говорили о романсах Н. Мясковского).

Интимный тон поэзии Щипачева, характер поэтической лексики уже сами по себе подсказывают музыкальное решение стихотворений в виде подчеркнуто камерных декламационных миниатюр. Таково, например, большинство романсов Мясковского на слова этого поэта.