Макс остался стоять на дорожке. Кальвадос зашёл в туалет. Оттуда донёсся его твёрдый моложавый голос:
- В кладе Кида IV-го , я уверен , как в себе. Мы легко поднимем его, и у нас появятся средства для более серьёзной операции- возвращения в Амазонию и подъёма немецкой казны из речного ила. Как бы операция не казалась примитивной, мне нужны помощники.
- Не следовало бы нам нанять аборигенов? – осмотрительно предложил дворецкий. – Какие-то средства у нас ещё остались.
- Банту – абсолютно ненадёжны. В Танзании и Кении доверять никому нельзя. Население обоих стран живёт грабежами и обманом туристов. Мошенничество блуждает у африканцев в крови. О-ё!...
- Что стряслось, мой господин?- Макс сделал движение, чтобы сойти с дорожки.
- Я тут чуть не провалился… И министерство туризма Танзании называет тропу на Килиманджаро треком пяти звёзд. Этот туалет - минус одна звезда. Последнее здоровье потеряешь!! Не хватало здесь ещё умереть. С моей астмой легко задохнуться среди миазмов… Мне необходимы верные помощники, а не местная шантрапа. Сам я с горы не спущусь. Нужно, чтобы кто-то другой руководил операцией. Я положился бы на русского милиционера, приезжавшего прошлый год ко мне с Санкт-Мориц. Он – пижон, но прекрасно дерётся. И вроде бы с головой, хотя мне так и не удалось поставить его на лыжи.
- Тащить в Танзанию русских – безумие.
- А ты предлагаешь привести французов, чтобы они тут же открыли дискотеку и не вылазили из неё? Или американцев, которые вместо пиратского клада начнут искать нефть, потому что по их узости ума это надёжнее?.. Японцев и немцев я не люблю за правильность. Поверь, любая нация, кроме русских, сочтёт меня за сумасшедшего. И русские найдут деньги.
- Почему не взять средства у баронессы фон Галль? Она доверяла вам.
- Ты что ничего не знаешь? – отвечал Кальвадос, покидая туалет и на ходу подтягивая слаксы. – Я не видел баронессу с тех пор, как покинул Санкт-Мориц. Она не ответила ни на одно из пяти моих писем. Телефон её отключён. На её вилле вот уже полгода никто не берёт телефонных трубок. Старуха то ли померла, то ли её прикончил одним из известных ему семидесяти семи способов мерзавец Родригес…
- Простите, не окажите ли любезность запечатлеть нас на безумно красивом фоне, - к Кальвадосу обратился усатый мужчина средних лет в широкополой, низко надвинутой шляпе. Его сопровождала миловидная платиновая блондинка. Оба туриста были одеты в утеплённые горные куртки, брюки, на ногах – трековые ботинки.
- С удовольствием, - вежливо улыбнулся Кальвадос.- Сам я не фотографирую… Макс, помоги, - обратился он к слуге.
Дворецкий взял фотоаппарат. Мужчина и женщина встали, обнявшись, у поворота дороги.
- Подниматься на Килиманджаро – трудное удовольствие. Не за что бы не пошла, если б не муж,- заметила туристка.- Лучше неделю танцевать на венском балу или на самбадроме в Рио , чем шаг за шагом тащиться к вершине.
За спинами туристов раскрывался великолепный неземной пейзаж. Опустившийся туман обнажил пунцовые сопки потухших вулканов. Белые шапки ледников торчали среди них, как шампиньоны на марсианской почве. Приглушённые тона лишайников сглаживали уступы скал. В ногах восковыми свечами поднимались закруглённые листья лобелий. Орлы-скоморохи, выделывая немыслимые пируэты, скользили вниз, собирая грызунов на завтрак. В гармонию не вписался неприятный визг обезьянки - потто.
- Внимание, снимаю! – дворецкий нажал на кнопку фотоаппарата и коротко вскрикнул: - Ой, меня, что-то укололо!
Из кнопки фотоаппарата высунулась тонкая игла. Дворецкий осел и медленно свалился на тропинку. Родригес перешагнул через него:
- Давненько не виделись, господин Кальвадос… С моей подругой Эстер вы уже знакомы.
Оживлённо беседовавшие японцы, сопровождаемые носильщиками, спускались к автобусам. Японцы не могли не заметить лежавшего на тропинке дворецкого. Злая гримаса пробежала по лицу Родригеса, но он тут же совладал с собой, нимало ни сумняшеся, обратился к японцам по-английски:
- Господа, моему пожилому другу сделалось плохо. Не выдержало горного подъёма больное сердце. Не поможете ли донести старика до машины?
Японцы подошли. Чернокожие носильщики, всегда при восхождении на Килиманджаро имеющие носилки, развернули их.
Дворецкого укладывали на носилки, когда загнанный в мышеловку Кальвадос воззвал к туристам:
- Прошу вас не верить ни одному слову этого человека, - сказал он, указывая на Родригеса.- Это опасный мафиози из Парагвая – полковник Родригес. Длительное время он преследует меня и мою семью.
Родригес стоял и широко улыбался. Ничто в нём не намекало на опасность, о которой заявлял Кальвадос. В пару ему Эстер держалась безупречно. Родригес выглядел джентльменом. Когда Макса уложили на носилки, он участливо положил тому руку под голову. Накрыл лицо шёлковым платком от мух.
Несчастный Макс не приходил в чувство. Мышцы его коченели. Носилки понесли вниз. По пути шёлковый платок слетел, Эстер подняла его.
Кальвадос бурно рассказывал японцам о злодеяниях Родригеса, о кладах, которыми он пытался завладеть, о его всё дозволяющих средствах. Японцы воспринимали Кальвадоса, как больного. Они деликатно посмеивались и отводили глаза. Японцы много разговаривали на своём языке. История напоминала скандал в благородном семействе. Родригес , Эстер и Кальвадос составляли родственную ассоциацию энергичной молодёжи и безумного старика. Кто есть кто, догадайтесь сами.
Кальвадос заявлял, что его хотят похитить, но Родригес не производил никаких попыток. Если Кальвадос говорил чересчур фантастические вещи, Родригес старался дружески похлопать его по плечу. Кальвадос брезгливо и испуганно стряхивал руку.
У автобусов Родригес распорядился положить дворецкого на заднее сидение своей машины. Кальвадос пытался воспрепятствовать. Он советовал везти больного в госпиталь на автобусе. Но в автобусе не было места, а на машине добраться до врачей, пожалуй, быстрее.
Кальвадос забрался в автобус к японцам и категорически отказывался оттуда выходить. В его мобильнике села батарейка, и он просил водителя предупредить о происшествии полицию.
Автобус уехал. Родригес замешкался у машины. Как только автобус скрылся за скалой, к «альфа-Ромео» Родригеса быстро подошла группа крепких молодчиков, слонявшихся у других автомобилей.
- Переложите старика к себе в багажник, - приказал Родригес. – А то ещё не выдержат сфинктеры , и он нагадит мне в салоне.
Молодчик выполнили требование. Дворецкого небрежно швырнули на рассыпанные ключи в заднике «тайоты» .
- Выкиньте дерьмо в ближайший кратер!- крикнул Родригес, трогая машину.
«Альфа–Ромео» и ещё три автомобиля рванули догонять автобус.
- Ох, уж эта страна Восходящего Солнца!- свирепо ударил по рулю полковник. – Как не вовремя!
- Милый, ты такой умный! – восторженно попыталась прильнуть к Родригесу Эстер.
- Отстань! Не до тебя, - оттолкнул её полковник.
Автобус спускался по серпантину горной дороги. Колючий кустарник нависал тоннелем. Жёсткие листья стучали по крыше и стёклам. На изгибе дороги у рыжей скалы лежал пятнистый леопард. Автобус замедлил ход. Водитель сигналами заставлял животное уйти. Туристы оживились. Японцы просились выйти на шоссе. Им не позволяли. Леопард позёвывая лениво ушёл. Заминки оказалось достаточно, чтобы « альфа-Ромео» и другие машины настигли автобус. Теперь они ехали сзади, не делая попыток обогнать.
День разгорался. Собиравшие червяков, чибисы и белоснежные секретари вспархивали из-под колёс. Становилось душно. Кондиционеры работали, но недостаточно. Чем ниже спускался автобус, тем хуже делалось сидевшему на переднем сидении Кальвадосу. Аллергическая отдышка, спровоцированная тропическими испарениями, просачивающимися в салон, усилилась. Сердце глухо стучало. В боковое зеркало Кальвадос видел алое «альфа-Ромео». Приходилось выбирать, попросить остановить и сдаться на милость Родригеса или рисковать и умереть от удушья в автобусе среди японцев.
