- Но Родригес?..
- Мы с ним договорились. Дайте время, полковник найдёт сокровища и нас выпустит. Нас держали, чтобы мы не бужировали окружающих. Не мешали полковнику. Не вызывали в сельву таких…как некоторые.
- Но вы сидели в заточении!- вырвалось у Вити.
- Малыш, мы гуляли, - спокойно отвечал Володя.
- Где же вы гуляли?
- На заднем дворе, который плохо виден с того дерева, где ты сидел с девочкой. Я много раз тебя видел, но учти, не сказал полковнику. Мы гуляли по четыре часа ежедневно, имели возможность играть в два тенниса и волейбол. Я выучился – в большой теннис. Кормили нас так, как я редко едал на Украине у тёщи. Правда, борщ не подавали…
- Вина Родригес не давал, - буркнул Борис.- Что может быть мучительнее для русского человека!
- Ну, уж извини.
- Володя, ты в своём репертуаре, - вздохнул Борис.- Меня замучила абстиненция. Вы пива с собой не привезли?
- Не будем ссориться, - вступил в разговор профессор.- Здесь, действительно, было не так плохо. И еда не как в университетской столовой. Полковник Родригес – образованный человек. Мы с ним беседовали о путях развития цивилизации… Но, как говорится, освободили –так освободили, - профессор протёр платком очки.
- Нужно скорей к баронессе! – высказал здравое суждение Слепой.
Освободители поспешили на женскую половину, надеясь, что там их примут лучше. Из-за двери комнаты женщин доносились приглушённые крики и тупые долгие удары в дверь. Замок заело. Чувствовалось, как женские тела налегают изнутри, чтобы помочь открыть.
Степанов отвалился с ключом к стене. Мимо выскочили знакомая Бориса Света и её мать, Марина. Обе энергично заметались по коридору в поисках выхода. Они походили на засидевшихся без прогулки собачонок.
- Мама, никогда! Уверяю тебя, никогда! – кричала Света.- Никогда больше никакой заграницы. Лучше дома за русского выйти, за пьяницу, за уголовника, чем сидеть в тюрьме в чумовых парагвайских прериях!..
- Сельве…- поправил Витя и тут же получил подзатыльник от Марины.
- Молчи, малыш, когда взрослые разговаривают!
- Неистовствуют, - вступился Степанов.
Он стыдился поведения соотечественницы в присутствии иностранцев, прежде всего – Полли и цюрихских клоунов.
Марина смерила Степанова презрительным взглядом:
- Молодой человек, вам известна наша история?.. Мы познакомились по Интернету. Он вывез её в джунгли. Увидев без косметики, заточил. Ну какая тут косметика? В нашем номере воды нет! Выяснилось, мерзавец – коллекционер женщин. В соседнем бараке у него гарем. Понимаете, как мы жестоко обмануты?!
Света рыдала на плече отца. Из-за спины отца она тянула руку к Борису, делавшему вид, что не замечает порывов Светы.
Сверкнув глазами газели, Хуанита обняла сына.
- Мама, я жил среди обезьян!
- Теперь мы свободны, мой мальчик. Я и ты. Пришли освободители. Мрак узилища разорван. Монстры загнаны в тьму.
Типичный высокопарный стиль Хуаниты ласкал Степанову сердце.
- С нами воскресший дед.
Кальвадос поздоровался с Хуанитой достаточно сдержано, что Степанов объяснил послеоперационной слабостью. После недавнего напряжения Кальвадосу следовало набраться сил.
Сквозь открытую дверь просматривалась большая комната с двухъярусными постелями, явный двухзвёздочный хостес. К дверям подкатилась коляска с баронессой. За ней шла улыбающаяся дуэнья.
- Идите ко мне, внуки мои! – позвала баронессы детей.- У меня остались конфеты.
Баронесса обнимала детей, трепала по головам, совала леденцы. Возвратив бразды правления, старуха поставила следующую задачу:
- Обезоружить Родригеса и вперёд к сокровищам!
Баронесса покатилась впереди колонны. Все переживали, не заметили ли охранники света, зажжённого в бараке. К счастью, беспечные люди Родригеса, если и заметили, то не придали значения. Они привыкли, что пленники рано ложатся спать. Включать или выключать свет оставили в их прерогативе.
Подкравшись, клоуны дружно набросились на обходчика, охранявшего арсенал. У него быстро отобрали винтовку, он получил по голове головой Борнео. Вожак клоунов умело боксировал собственным мыслительным органом. Тем не менее другой охранник успел выстрелить. В лагере поднялся переполох. Везде зажигались огни. Слышался лай собак, топот десятков ног. Проносились тени. Перекликались возбуждённые голоса, из сельвы отзывались встревоженные животные и птицы. Лагерь озарился светом. Передвижение атакующих стало затруднительным. Рич, Данила Евгеньевич и Скакунов повели в обход вооружённых клоунов. Степанов и Борис, выдававшие винтовки из арсенала, укрылись за колёсами вагончика. Павел, Витя и Полли составили команду их форта. Дуэнья и Света поспешно катили в кусты кресло с баронессой, пытавшейся отдавать противоречивые указания. Сзади бежали клоунессы, Хуанита и Педро. Издалека слышалось громкое чертыханье Марины, проклинавшей Парагвай. Впереди по направлению к командному зданию Родригеса по-пластунски полз Слепой. Степанов почти не различал в траве его спину. Вызвавшийся помогать Слепому профессор, полз дальше всех, таща неподъемную базуку. Ремень соскочил с плеча, базука запуталась в ногах, и профессор, опрокинувшись на спину, производил лягающие движения, чтобы освободиться от стреножившего ремня.
Обратясь к Павлу, Степанов задал давно терзавший его вопрос:
- Павел, я долго отсутствовал. Ваши отношения с Хуанитой…развивались?
- Куда там?! Она вас ждала.
Степанов недоверчиво смотрел на Павла :
- Сердце женщины переменчиво. За два месяца много воды утекло.
- Я вам, Степанов, не соперник. Глядите, что с моей ногой.
Павел закатал штанину, и Степанов увидел белую вспухшую голень и икру.
- Что случилось?
- Мы переходили мелководье. Шли искать проклятые сокровища. Вела нас, как всегда, выжавшая из ума бабка. Все прошли брод успешно , а мне в ногу впились неизвестные твари. Сначала ничего, потом нога стала зверски болеть. По ночам при луне или электрическом свете из пор выглядывают непонятные глисты или черви.
Павел внезапно вскрикнул, словно раненый пулей. Он свалился на бок, вытянул из распотрошённого края сорочки хлопковую нить. Степанов отчётливо разглядел, икра Павла испещрена дырочками, размером с вязальную спицу. Из дырочек высунулись бледные гельминты, вращавшие заостренными концами морд. Изловчившись, Павел ловко накидывал на головки хлопковую нить, затягивал петлёй и вытаскивал червей с протяжным стоном, отшвыривая прочь или давя каблуком.
- Твари! Твари!- восклицал Павел.
Степанов смотрел на Павла с сожалением и подсознательным отвращением.
- Хуанита обладает тонким эстетическим чувством. Когда она увидела мою ногу, её стошнило. Из вежливости Хуанита не отказала мне совсем. Но шансов у меня нет. Степанов, женщина ваша… И какая женщина! За ней - мясоконсервные заводы, каучуковые и кофейные плантации, кобальтовые рудники. Я узнал! Полный список у меня на бумажке в кармане. Залезьте!
Павел вытягивал ниткой белых червей, извивавшихся в электрическом свете.
- Мне нужна не женщина, а специалист тропической медицины. В сельве врачей не найти.
У домиков оглушительно захлопали выстрелы. То ли пошёл в нападение отряд Данилы Евгеньевича, то ли контратаковали люди Родригеса. Холмики пулевых попаданий вскипели около Степанова и детей. Борис пригнул Витю и Полли к земле. Витя поперхнулся конфетой баронессы, которую интенсивно сосал.
Выстрелы оборвались столь же внезапно, как начались. Раздалось отдалённо нарастающее повизгивание и чавканье. Двор наполнили серые пятна бультерьеров. О существовании псарни Родригеса Витя и Полли совершенно не подозревали. Задний прогулочный двор родригесовой тюрьмы, где Володя Записанько благополучно учился играть в теннис, и выводок агрессивных собак, свору выводили гулять в сельву, примыкавшую к тылу дальней стены, явились для Вити и Полли равными открытиями. Степанов и Борис тоже растерялись. Жалко было расстреливать глупых, пусть лютых животных, выполнявших вероломный приказ. Не замечал нападения Павел. Он катался под вагончиком, извлекая ниткой проказливых червячков.
