Дворецкий пропустил неразумные слова мимо ушей.

- Наш особняк сверху имеет три этажа, - зашептал он Степанову в ухо, - и ещё четыре этажа под землю. Там библиотека, бассейн, спортзал, а на нижнем этаже ничего нет. Голо, как полигон, а в центре стоит палатка. В ней или около неё под грудой тряпья спит хозяин.

         «Сумасшедший дом!»- подумал Степанов.

- Зачем же он…себя истязает?

- Он не истязает. У хозяина неизлечимая аллергия на тропические и субтропические растения. Их множество в библиотеке за стеклом, но прикасаться к ним, господину Кальвадосу не позволено. Сперва идут бордовые пятна по коже, потом начинается удушье. Как-то он открыл стекло, чтобы ближе рассмотреть растения из коллекции, подаренной братом. Мы еле его откачали с врачом, что сейчас в отъезде. Господин Кальвадос мечтает об экспедициях, но по здоровью не способен принять участие в них. Он моделирует ночные стоянки, лёжа на полу на четвёртом уровне бункера. Специально перед сном мы курим там запахом костра. Что же касается высокогорья, где мы живём, это не выбор богатства, это спасение от растений и запахов, которые мучат хозяина.

- Понятно. Я скажу, что верю в сокровища.

         Дворецкий с надеждой смотрел на Степанова.

- Я буду искренен, - добавил Степанов для убедительности. Кальвадос и дворецкий представлялись ему сумасшедшими. Он жалел, что бежал от Данилы Евгеньевича со Скакуновым.  Общение с братом Кальвадоса не разрешило тайны, а ещё более завело  в тупик появлением новой противоречивой информации. « Бежать. Скорее отсюда бежать!» - единственная мысль металась в притуплённом сознании Степанова. « Прийти в себя после лыж и бежать!» Главное не раздражать спором сумасшедших.

         Степанову снова показалось, что за дверью кто-то ходит.

- Вы не слышите? Там шаги…- пробормотал он.

- Эта женщина… Вы уверены в ней? Я так и думал.

         Дворецкий кинулся к двери. Степанов прыжком, насколько позволяли натруженные ноги, последовал за ним.

         Степанов и дворецкий вбежали в кабинет. Сейф был взломан, бумаги разрыты. На полу валялась пустая коробка от микроплёнки. Пока дворецкий беседовал со Степановым, кто-то усердно перефотографировал материалы, указывающие дорогу к сокровищам. Дворецкий не сомневался, кто это сделал. Преодолевая старческую неловкость, он ринулся по лестнице в бункер. За ним вприпрыжку, по-моряцки расставив ноги, спешил Степанов. Острота азарта на время затмила боль знакомства с горнолыжным спортом.

         Спустившись на пролёт, страдающий отдышкой дворецкий предположил за лучшее воспользоваться лифтом.  Он нажал на кнопку, загородив спиной мигающую лампу. Страшный удар старинным подсвечником обрушился ему на голову. Старик охнул и осел, цепляясь за перила. Подбежавший Степанов ногой оттолкнул Гипайшу, превратившуюся в неистовую фурию. Они схватились.  Степанов ощутил, сколько силы в женщине, час назад разыгрывавшей умирающую. На шее Гипайши висела на шнурке маленькая сумочка с похищенными картами, микроплёнкой,  фотоаппарат  в форме брошки. Степанов попытался сорвать сумку. Умелым блоком женщина парировала движение Степанова. Тонкая рука Гипайши  упёрлась Степанову в подбородок. Наманикюренные ногти она направила ему в глаза. Удар в пах ошеломил Степанова. Гипайша отбросила его. Миниатюрная фигура женщины скрылась в полумраке люминесцентных ламп.

- За ней! Вниз! – прохрипел дворецкий. – Она не уйдёт. Там нет выхода. Там – хозяин!!

         Собравшись в пружину, перепрыгивая через две ступеньки лестницы, Степанов полетел вниз. На четвёртом подземном этаже он увидел приоткрытую массивную дверь бункера.  Вбежав в бункер, Степанов застал Гипайшу у безмятежно спавшего Кальвадоса. Тот лежал, накрывшись лоскутным индейским одеялом, около одноместной поставленной на полу палатки. Рядом лежали чёрные куски дерева, имитировавшие остатки костра.  Сейчас Степанов не думал о безумствах миллиардера.

         Из рукава Гипайши выскользнуло тонкое лезвие. Смерть, ранее предназначавшаяся брату, грозила его духовному руководителю. Тень Степанова упала между Гипайшей  и спавшим Кальвадосом. Со злой усмешкой женщина развернулась. Она взметнула кистью. В порыве самосохранения Степанов ударил её носком ноги  по предплечью, он едва не промахнулся. Удар оказался эффективным.  В воздух взлетел тапочек, и серия ножей, полоснув пространство, вонзилась в стены и потолок.

- Ты умрёшь! – в бессилии, по-испански выкрикнула Гипайша сквозь искривленные ненавистью губы.

         Она повернулась и, буравя пол узкими шпильками каблуков, выбежала из бункера. Сумка с документами трепетала на её груди. На пороге левый каблук застрял в дырке щетинистого пластикового ковра, и Гипайша, чертыхнувшись, бросила лакированный туфель, оставшийся вместе с ножами доказательством нападения.

         Послышался шум вызванного лифта, хлопок входной двери. Прошуршали по снегу протекторы автомобиля сообщников, увозившего Гипайшу. Проснувшийся Кальвадос сидел на полу, он выглядел смешным в розовой пижаме  с индейским одеялом, прикрывавшим колени.

- Вот видите! А вы сомневались!! – восторженно задыхался Кальвадос. Глаза его сияли. Избежав смерти, он радовался нападению, как доказательству реальности существования сокровищ.

-  А господин и не сомневался! – с улыбкой сказал возникший в дверях дворецкий. Кровь обильно текла из рассечённого уха.

-Я не сомневался, -  растерянно подтвердил Степанов, надевая улетевший тапочек.

         Кальвадос трижды впрыснул себе в рот аэрозоль астмопента, спасавшего от удушья.

         Ночь прошла беспокойно. В ожидании нового нападения никто не спал. Кальвадос провёл анализ похищенных документов. Он успокаивал Степанова, что особо ценное хранилось  в отдельном тайнике, куда Гипайша добраться не смогла. Оба поражались хитроумию спектакля, разыгранного злоумышленниками, чтобы проникнуть в дом.

         На основании схем, чертежей, карт, частью похищенных, частью перефотографированных Гипайшей, люди Родригеса, Кальвадос не сомневался, что подосланная женщина из его шайки, пойдут по девиантному пути. Опять они будут искать  где-то рядом, но  ни там, где нужно. В чём же смысл нападения? А в том, что Родригес, ориентируясь на татуировку Рича, не нашёл сокровищ в месте, которое наблюдал из вертолёта Степанов. Родригес ищет новой  информации. С этой целью он отправил Гипайшу к брату Кальвадоса, справедливо предположив, чего не дал один брат, может дать другой. Постойте, перебил Степанов, голова его уже раскалывалась от разговоров, но если специально созданные путаные карты показывают отклонение от реального места захоронения клада на несколько миль, а то и    всего  на несколько сотен ярдов, на золото легко рано или поздно  наткнуться случайно.  Воодушевлённое лицо Кальвадоса погрустнело. Он утешил Степанова. Золото нельзя найти, используя обычные геологоразведочные приборы, в том числе, и металлоискатель. Окружающие горные породы содержат слишком много постороннего близкого по чувствительности неценного металла, что собьет с верного пути.

         Наутро Кальвадос дал Степанову мексиканское сентаво  с предельно верным микрочипом внутри. Информация в нём гораздо точнее. Она не носит отвлекающего характера, как та,  что досталась родному брату. Задача Степанова, передать микрочип баронессе, сдвинуть её поиски на восемьдесят миль к северо-западу.  Кальвадос станет контролировать ход работ, выходя на связь  по спутниковому телефону и через Интернет.

         После завтрака курьер доставил на виллу авиабилет. Для маскировки Степанову предстояло лететь с труппой музыкальных клоунов, отправлявшихся в Южную Америку на гастроли. Руководитель клоунов некий Борнео, был хорошим знакомым Кальвадоса. Кальвадос продюссировал выступления коллектива.

                                                            13

         Борнео оказался весёлым  маленьким человечком с подвижным мешковатым лицом и плутоватыми глазами. Слово продюсера означало для него закон. Он быстро экипировал Степанова в наряд заболевшего члена группы. Примерив огромные, чуть не в ярд длинной и пол-ярда шириной, клоунские ботинки, просторные шаровары, в каждую штанину которых без труда спрятались бы два ребёнка, топорщащийся  на животе балахон, маску с носом в локоть, громоздкий цилиндр, Степанов  осознал себя полным идиотом. Ему захотелось прыгать, хохотать и куражиться. Борнео критически осмотрел Степанова, добавил пару подушек на живот и на задницу. Яркой вишней нарумянил щёки, а губы насинил цветом покойника.