От страха и напряжения Полли потеряла сознание. Очнулась она на прибрежном песке. Набегавшие волны лизали ей стопы. Полли обернулась. Её друзья- дельфины, то появляясь над водой, то скрываясь в волнах, шли мимо яхты Фрезера в открытый океан.
На яхте видели спасение девочки, но преследования не последовало. Полли представляла искажённое злобой лицо Эстер, требующую спустить катер и догнать беглянку, и меланхоличного Фрезера, откладывающего приказание, объявляющего, что желает предоставить неблагодарную девчонку её собственной судьбе.
Полли пошла вдоль берега. Через четыре часа она увидела очертания жалких хижин, крытых толем , брезентом, шифером, автомобильными покрышками, часто всем сразу. У хижин возились чумазые нестриженные ребятишки. Малыши строили дворцы из песка. Девочки играли в продавцов, укладывая на самодельные весы скелеты высохших рыб. Подростки гоняли спущенный мяч, поставив вместо ворот картонные коробки.
Полли спросила по-английски дорогу. Её не поняли. Здесь говорили по-испански. Жестами показала руль и издала рычание. Дети отвели Полли к старику, заводившему древний грузовик. На нём он собирался преодолеть расстояние до города, отвезти утренний улов. Полли показала знаками, что ей надо ехать, и старик взял её.
Полли добралась до ближайшего города. Город оказался так мал, что она не обнаружила ни Красного Креста, куда рекомендовал обратиться Фрезер, ни полицейского участка. Маленькие судёнышки, увозили отсюда людей на юг, но у Полли не было денег на билет.
На рынке Полли оказалась рядом с пожилым человеком, купившем стадо лам. Этот человек спросил Полли о чём-то непонятном. Полли ответила улыбкой. Человек дал Полли хворостину. Вдвоём они погнали лам в селение в горах. Шли два дня. Лам поили в ручьях. Утром пасли, давая пощипать травы. Полли спала, прижавшись к тёплому пушистому боку ламы.
Перегонщик поделился с Полли деньгами. Из селения шёл грузовик. С пересадками Полли добралась до Сантьяго-де-Чили. Бродя по улицам большого шумного города, Полли случайно встретила Рича. Чтобы заработать на дальнейшую дорогу, он подрабатывал чистильщиком ботинок у отеля на центральной площади.
Рич сказал, надо пробираться в Асунсьон. Там он знает немецкую баронессу, которая может им помочь. Надо молить Бога, чтоб старуха не уехала в Европу.
Правдами и неправдами Рич и Полли прибыли в Асунсьон. Баронесса приняла их приветливо. Она знала Рича.
Когда Рич и Полли немного отдохнули, баронесса, усадив гостей в кресла на веранде и угостив кофе, рассказала такую историю.
9
В начале января 1945 года Имму Галль, врача экспериментатора из Дахау, срочно вызвали в Берлин. Пройдя по мрачным коридорам просторного дома на Принц-Альбрехт-штрассе, 8, с застывшими эсэсовцами у проёмов дверей Имма оказалась в длинной вытянутой приёмной с четырьмя колоннами красного паросского мрамора по центру. Вымотанный бессонными ночами плотный коротконогий без единого волоса на лысом черепе гестаповец поднялся Имме навстречу из-за стола. Багровый абажур настольной лампы, единственного источника света в помещении, придавал мертвенной бледности лица офицера особо зловещий оттенок, бросал от его фигуры громоздкие карикатурные тени на пол, стены, лепной потолок, заклеенные с целью маскировки чёрной бумагой большие окна. Офицер двигался, тени разбегались по колоннам, казалось, что навстречу Имме идут четыре человека сразу. По погонам Имма определила, это штурмбанфюрер.
Гестаповец предложил закурить - Имма отказалась, предложил присесть - Имма осталась стоять. Сев на край стола зелёного сукна, гестаповец закурил герцеговинскую папиросу, и завёл разговор о критическом положении на фронтах. Он говорил страшные вопиющие пораженческие слова. Раньше их решались произносить лишь шепотом в офицерских клубах. Когда они исходили от лица облечённого властью, подозревали испытание благонадёжности. Гестаповец сказал, что война, которую шесть лет Германия ведёт со всем миром, безнадёжно проиграна. Ошибки политиков, стратегические просчёты военного командования, последние поражения, сделали капитуляцию страны вопросом времени. Невозможно сражаться, когда на один немецкий самолёт приходиться десять противника, на один танк - пятнадцать союзников, на одного пехотинца – двадцать вражеских солдат. Не хватает снарядов, нет горючего. Положение исправить нельзя, заводы разрушены, профессиональные кадры истощены тотальной мобилизацией. В сложившихся условиях партийное государственное руководство решило поручить наиболее верным людям, тем, кому в случае оккупации грозит трибунал, вывезти из Германии золотой запас Рейха в третью страну, надёжно укрыть до особых распоряжений. Имма вытянулась. Серый пиджак напрягся на её лопатках. Она поняла, сидевший перед ней человек в чёрной гестаповской форме, не лжёт, не испытывает, он говорит страшную правду, которую давно многие осознали, но в военное время сдерживались высказать вслух. Дальше гестаповец сказал, что партия и народ верят в Имму, поручая ей в числе избранных сложную и рискованную операцию. Имма проверена, сомнений в ней нет.
Имма не знала, чем она заслужила подобное доверие. Кто, как и когда её проверял, оставалось для неё загадкой. Работая в лаборатории Дахау, она не замечала пристального внимания к своей персоне ни со стороны медиков, ни со стороны военных. Имма просто увлеченно занималась делом, к которому у неё лежала душа.
Двадцать лет назад при невыясненных обстоятельствах пропал без вести её отец, учёный – химик. Имма осталась в норвежском Бергене без родственников и средств к существованию. Она пришла в лабораторию, где ранее трудился отец. Там вошли в положение девушки, из сострадания предложили должность младшего лаборанта. Имма мыла лабораторную посуду, наполняла чашки Петри агар-агаром, окрашивала экспериментальные культуры по методу Грамма. Имма работала и училась. Ей удалось поступить в университет Осло.
В детстве и юности Имма не слыла красавицей. У неё была узкая вытянутая голова, с выдающимся подбородком. Голубые глубоко посаженные глаза смотрели отстранённо и немного угрюмо. Выпуклый лоб выступал утёсом, маленький прямой нос с узкими ноздрями терялся в полноте бледных обескровленных щёк. Всем этим она очень походила на отца. Густые крепкие прямые чёрные волосы, здоровые белые длинные зубы, миниатюрное телосложение передалось ей от матери.
За Иммой не гонялись почитатели. Ничто не отвлекало её от занятий. С курса на курс она переходила отличницей. Сверстники находил сердце её открытым, но не для любви, а для сочувствия отстающим. Если им не снижали балл, то за то, что курсовые работы сокурсников чересчур походили на её собственные. Двух мнений, кто у кого списал, у педагогов не существовало.
С возрастом красота Иммы не увеличилась. Девушка трезво относилась к себе. Она не думала о замужестве. Идеалом ей служили женщины науки – Софья Ковалевская, Софья Складовская –Кюри.
Имма окончила университет по специальности - нейрохирург. Вернувшись домой Имма возобновила работу в лаборатории отца, но уже не в должности младшего лаборанта , а врача – экспериментатора. Началась война. После оккупации Норвегии Германией Имме предложили работу в Дахау. Она приняла предложение и переехала в Баварию.
Если б Имма занималась взрослой, а тем более детской черепно-мозговой хирургией, заработки ее, несомненно, были бы более чем достаточны, но она предпочитала чистую науку. Жила она на те скромные средства, что выделялись из статьи военных расходов. Официально должность Иммы называлась – полковой врач, воинское звание – майор, на самом деле уже пятый год она трудилась в секретных лабораториях вермахта. Второго такого сухого педантичного, всецело погружённого в науку человека, внутренняя и внешняя жизнь которого слилась воедино в ежедневной профессиональной работе вряд ли кто-либо взялся разыскать, поэтому Имма недоумевала, отчего ей предлагают участие в сугубо армейской операции.
