— Патроны кончились, Василий…Михайлович, — Кирилл смог припомнить имя отрекомендованного ему Кутеповым подпоручика. — Ничего удивительного, этот пистолет-пулемёт невероятно прожорлив. Да, эффект от огня поражает, враг заляжет в траншеях и окопах. Этак раз в неделю, пока патроны не подвезут. В этом-то вся проблема, мы просто не сможем обеспечить достаточное количество огнеприпасов. Во всяком случае, не в ближайшие годы. К счастью, тут есть ещё несколько магазинов. Кто ещё хочет опробовать новое оружие?
Заметное оживление, лихой румянец на лицах: хотелось "поиграться" всем. Даже Аксёнов, утря пот со лба, посмотрел ещё раз сперва на пистолет-пулемёт, потом на изрешеченную мишень, и обратно, поднял взгляд на Великого князя: хотелось продолжения банкета. Это оружие внушало уважение не меньше, чем страха, а может, даже больше. Эффект от него был не хуже, чем от полюбившегося "мадсена". Но поедала эта новая машинка патроны быстро. Прожорливым оказался пистолет-пулемёт. Аксёнов ещё помнил Великое отступление, одна винтовка на двоих, восторженные речи командиров и артиллеристов, когда батарея получала жалких двадцать снарядов, а о новом подвозе оставалось только мечтать. Это оружие было явно не для фронта. Тогда — для чего?
Пока второй кирилловец приноравливался к пистолету-пулемёту, Аксёнов решился спросить у Верховного главнокомандующего:
— Ваше Высокопревосходительство, а отчего именно нам Вы показали это оружие? И где…пистолет-пулемёт себя проявит, Кирилл Владимирович? Неужели будет, как и автомат Фёдорова, единицами доставлен на второстепенные участки фронта, для испытаний?
— Нет, Василий Михайлович, это оружие нам послужит совсем скоро, менее чем через полтора месяца, оно послужит ещё одной вехой на пути к победе в этой войне. Вот увидите. А Вы первыми испробовали это оружие, потому что Вам и придётся им пользоваться. Думаю, первая партия как раз поспеет вовремя к планируемым Ставкой решающим операциям. Но и это ещё не всё. Каждый из вас будет обучать остальных владеть этим оружием других гвардейцев и надёжных солдат. Я собираюсь…Хотя, довольно рассказов о моих планах! Боюсь, времени нет для них, — Кирилл посмотрел поверх головы Аксёнова.
К Великому князю торопился один из офицеров Ставки. Он так спешил, что не замечал, что ступает по весенним лужам и марает грязью и водой свой мундир. Похоже, дело явно было срочное. Да и офицеры Службы Имперской Безопасности его пропустили. Значит, что-то по-настоящему серьёзное.
— Ваше Высокопревосходительство! Кабинет уже собрался, необходимо только Ваше участие!
Кирилл едва удержался, чтобы не стукнуть себя по лбу. Он же совсем забыл! Ещё двадцать минут назад должно было начаться заседания правительства, на котором Гучков, Некрасов, Коновалов и Кривошеин должны были предложить программу действий их министерств. Просто данный момент именно их "епархии" требовали наибольшего внимания и усиленных действий. Один разброд на транспорте чего стоил! Вставала извечная русская проблема дураков, строивших дороги и управляющих этими посмешищами всей Европы. Правда, надо отдать должное, те самые посмешища, которые не раз спасали Россию от вражеского наступления. Отчего-то никто при составлении планов покорения пятой части суши не учитывал, что нормально войска по ней продвигаться не смогут. Разве что обратно, домой, теснимые русской армией.
— Что ж, господа, иногда я начинаю жалеть о решении переноса чиновничьего аппарата в Могилёв! — постарался отшутиться Кирилл. — Все вы должны опробовать новое оружие в деле, начать к нему привыкать. И запомните: ни одно слово пистолете-пулемёте Токарева и Дегтярёва не должно быть произнесено!
Кирилловцы, застыв по стойке "смирно", отсалютовали Главковерху и быстро вернулись к тому самому пистолету-пулемёту. Сизов уже начал сомневаться, что эти восторженные новым оружием люди смогут удержать секрет в тайне, хотя они были элитой среди элиты. Что ж, надо будет принять меры. Отселить их ещё с кем-нибудь в отдельное здание, под предлогом "разуплотнения" казарм.
Несколько десятков шагов по липкой грязи, рёв мотора, и вот уже губернаторский дом, из которого считанные дни назад уехал Алексеев.
В кабинете царила нервная обстановка. Родзянко стучал пальцами по столешнице, поглядывая то на одного министра, то на другого. Александр Иванович Гучков проглядывал свои записи, не скрывая нервозности. Похоже было, что его доклад будет весьма и весьма неутешителен. Терещенко смотрел прямо перед собой, Некрасов сидел со склонённой головой, держа целый ворох телеграмм в руках. Лишь Шульгин и Кривошеин, сохраняли бодрость духа, разительно отличаясь от остальных министров. Виталий Васильевич, похоже, получал даже некоторое удовольствие, видя, как "всякие либералы" пали духом, явно побаиваясь Кирилла Владимировича. Всё-таки это в Петрограде можно было устраивать демарши, когда чувствовалась поддержка собратьев по Прогрессивному блоку и вообще, "общественности". Здесь же — солдаты, офицеры, солдаты, офицеры, солдаты…Да ещё интенданты и разномастные просители с прожектёрами. Кривошеин же чувствовал себя в своей родной стихии. Ему вспоминался кабинет времён Петра Аркадьевича, готовый работать и, главное, способный к реформам. Да, сейчас с этим было похуже, да и Родзянко, к примеру, не Столыпин. Далеко не Столыпин! Зато регент предоставлял Кривошеину карт-бланш, Великий князь нуждался в министре, у которого за плечами был многолетний опыт работы в аграрной сфере.
Дверь резко распахнулась. Кирилл, даже не успевший сменить грязные сапоги, улыбавшийся и вполне уверенный в себе. Министры поднялись со своих мест, приветствуя регента.
— Господа, я уверен, что нынешнее заседание имеет решающее значение для империи. Я надеюсь услышать доклады об обстановке в государстве, не спорю, невероятно тяжёлой, — Кирилла, правда, подмывало, сказать, что по-настоящему плохого положения они, к счастью, не видели. И может быть, не увидят. — И жду Ваших предложений по её улучшению. Александр Васильевич, Вам слово. Сейчас министерство земледелия играет едва ли не важнейшую роль.
Сизов лишь немного покривил душой: просто он был уверен, что доклад Кривошеина задаст хороший темп работы. К тому же именно в Александра Васильевича Кирилл верил больше всего. Остальные, всё-таки, министерские кресла заняли без нужного опыта. Да и в такое время…
— Итак. Все Вы помните, господа, что Пётр Аркадьевич всемерно ратовал за разрешение земельного вопроса, создания обширной прослойки крестьян-собственников в России, которая бы подарила стране невероятную устойчивость! К сожалению, империи не хватило времени на доведение до ума всех предложений Столыпина. Создание хуторов и отрубов, переселение крестьянских семей из слишком тесных для них центральных губерний за Урал. Всё это нужно было бы продолжать, улучшать, учитывать и контролировать. Но даже сухой язык статистики позволит Вам представить, насколько успешной были реформы Петра Аркадьевича в области сельского хозяйства, которые в свою очередь сказались и на промышленности. С тысяча восемьсот девяносто седьмого года по тысяча девятьсот четырнадцатый год население Сибири возросло практически в два раза, с почти что пяти миллионов восьмисот тысяч человек до десяти миллионов. К сожалению, более свежих данных в наличии министерского архива не имеется в силу понятных всем причин, — Кривошеин вздохнул. — Причём самый большой рост произошёл именно за пять последних лет. За Урал было водворено с три миллиона и почти восемьсот тысяч человек, возвратилось около миллиона человек. К сожалению, во многом из-за просчётов правительства и исполнителей этих преобразований. Я не отрицаю и своей вины в этом. Однако могу сослаться на то, что опыта до этого у нас не было. Теперь же — есть. Однако отсюда легко понять, что почти два миллиона человек осталось, закрепилось в Сибири. Европейская Россия смогла "погрузить" на плечи Зауралья огромное количество ртов. Причём множество этих людей были малоземельными крестьянами. И, зная, что практически в те же годы, с восьмого по тринадцатый, мы опережали все страны Европы, кроме Болгарии, по приросту населения, легко понять, что без переселения европейские губернии, в особенности Черноземье, оказалось бы переполнено. Между тем, именно в это время великолепный урожай, два года подряд, дал толчок для экономического роста. Города разрастались с поистине американской скоростью, превращаясь в промышленные центры. Увеличивались ассигнования государства на самые разнообразные мероприятия, от военного производства до постройки элеваторов. В одиннадцатом году торговый баланс разросся до четырёхсот миллионов рублей, но начал падать к четырнадцатому. Это связано со многими факторами, к сожалению, нередко внешнеполитическими. Главным источником покрытий отрицательного баланса бюджета стал широкий вывоз хлеба за границу. В тринадцатом году, благоприятнейшем для империи, именно сельское хозяйство, более всего хлебный экспорт, дал России пятьдесят пять процентов бюджета. Промышленность и строительство составили же всего лишь около тридцати процентов. Заметьте это и запомните, господа. Производительность труда крестьянского населения на тринадцатый год составляло девять миллиардов рублей. Думаю, эта цифра должна вас приятно удивить. Если бы мы смогли превратить эту производительность чистый доход, все эти миллиарды, то за год и три-четыре месяца смогли бы погасить внешний долг России.
