Второй том поэмы был впервые опубликован в 1855 году в виде дополнительного тома ко второму изданию Сочинений Гоголя: Сочинения Николая Васильевича Гоголя, найденные после его смерти. Похождения Чичикова, или Мертвые души. Поэма Н. В. Гоголя. Том второй (5 глав). М., 1855 (ценз. разр. 26 июля).

О том, что «Мертвые души» будут состоять из нескольких томов, Гоголь сообщил еще 28 ноября 1836 года в письме к М. Погодину. Первый том писатель сравнивал с «крыльцом» «к тому дворцу, который во мне строится» (письмо к П. Плетневу от 17 марта 1842 г.). Когда же первый том вышел из печати, читатель узнал из XI главы, что поэму составят три тома («две большие части впереди…»).

Творческая история второго тома сложна и во многом еще неясна. Из сохранившихся глав самой ранней по времени работы является заключительная глава. Она представляет собою уцелевший фрагмент редакции 1843–1845 годов — той редакции, которую Гоголь сжег летом 1845 года.

Говоря о причинах уничтожения рукописи, Гоголь писал: «…Бывает время, когда нельзя иначе устремить общество или даже все поколенье к прекрасному, пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости; бывает время, что даже вовсе не следует говорить о высоком и прекрасном, не показавши тут же ясно, как день, путей и дорог к нему для всякого. Последнее обстоятельство было мало и слабо развито во втором томе «Мертвых душ», а оно должно было быть едва ли не главное, а потому он и сожжен» («Четыре письма к разным лицам по поводу «Мертвых душ», письмо 4). Возникшие трудности были связаны, таким образом, с главной установкой второго тома: нужно было сохранить «значительность» характеров (см. об этом во вступительной статье к настоящему тому) и в то же время избежать надуманности, идеальности, приблизить «высокое и прекрасное» к сознанию читателя.

В 1848 — начале 1849 года Гоголь интенсивно работает в Москве над новой редакцией поэмы. Сохранившиеся четыре первые главы, очевидно, воспроизводят именно эту стадию работы. Затем после чтения ряда глав А. Смирновой (июль 1849 г.) и С. Аксакову (август 1849 г.) писатель дорабатывает рукопись, результатом чего явился окончательный беловой текст. Этот текст не сохранился. В ночь с И на 12 февраля 1852 года в Москве в доме А. П. Толстого на Никитском бульваре, в состоянии тяжелого душевного расстройства, Гоголь сжег рукопись поэмы.

Приведем несколько мемуарных свидетельств, проливающих свет на содержание не сохранившихся глав.

Л. Арнольди, присутствовавший при чтении поэмы в доме Смирновой, вспоминал, что за главой, оканчивающейся «хохотом генерала Бетрищева», «следовала другая, в которой описан весь день в генеральском доме». В тот же день Чичиков по просьбе генерала едет за Тентетниковым. «За этим следует поездка их в деревню генерала; встреча Тентетникова с Бетрищевым, с У линькой и, наконец, обед. Описание этого обеда, по моему мнению, было лучшее место второго тома». «…После этого дня Улинька решилась говорить с отцом своим серьезно о Тентетникове… После молитвы вошла она к отцу в кабинет, стала перед ним на колени и просила его согласия и благословения на брак с Тентетниковым. Генерал долго колебался и наконец согласился. Был призван Тентетников, и ему объявили о согласии генерала… Получив согласие, Тентетников, вне себя от счастия, оставил на минуту У линьку и выбежал в сад… Тут у Гоголя были две чудные лирические страницы. — В жаркий летний день, в самый полдень, Тентетников — в густом, тенистом саду, и кругом его мертвая, глубокая тишина. Мастерскою кистью описан был этот сад, каждая ветка на деревьях, палящий зной в воздухе, кузнечики в траве, и все насекомые, и, наконец, все то, что чувствовал Тентетников, счастливый, любящий и взаимно любимый!» В приготовлениях к свадьбе участвует Чичиков, успевший стать «другом дома» Бетрищевых; по поручению генерала он отправляется известить всех его родственников о помолвке. При этом, разумеется, Чичиков думает о своей выгоде, то есть о приобретении «мертвых душ» (более подробно см. в кн.: «Гоголь в воспоминаниях современников». М., Гослитиздат, 1952; первоначально воспоминания Л. Арнольди были опубликованы в «Русском вестнике», 1862, № 1).

Основные моменты сюжета, о которых говорит Арнольди, находят подтверждение в воспоминаниях А. Смирновой, а также в редакторской заметке С. Шевырева в конце второй главы в первом издании «Мертвых душ» (т. 2).

Касаясь же дальнейшего хода действия, А. Смирнова рассказывала П. Кулишу, автору «Записок о жизни Николая Васильевича Гоголя» (СПб., т. II, 1856), что в сохранившемся тексте «недостает описания деревни Вороного-Дрянного, из которой Чичиков переезжает к Костанжогло. Потом нет ни слова об имении Чегранова, управляемом молодым человеком, недавно выпущенным из университета. Тут Платонов, спутник Чичикова, ко всему равнодушный, заглядывается на портрет, а потом они встречают, у брата генерала Бетрищева, живой подлинник этого портрета, и начинается роман, из которого Чичиков, как из всех других обстоятельств, каковы б они ни были, извлекает свои выгоды».

Важные сведения, касающиеся дальнейшей судьбы Тентетникова, сообщил, со слов Шевырева, Д. Оболенский: «…В то время когда Тентетников, пробужденный от своей апатии влиянием Улиньки, блаженствует, будучи ее женихом, его арестовывают и отправляют в Сибирь; этот арест имеет связь с тем сочинением, которое он готовил о России, и с дружбой с недоучившимся студентом с вредным либеральным направлением. Оставляя деревню и прощаясь с крестьянами, Тентетников говорит им прощальное слово (которое, по словам Шевырева, было замечательное художественное произведение). Улинька следует за Тентетниковым в Сибирь, — там они венчаются и проч.».

Совсем скудны сведения о предполагавшемся содержании третьего тома. Мы лишь знаем, со слов беседовавшего с Гоголем А. Бухарева, что Чичиков должен переродиться, что «оживлению его послужит прямым участием сам царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма». Сам Гоголь бегло упоминал еще о судьбе Плюшкина. Обращаясь к Н. Языкову, он писал: «Воззови, в виде лирического сильного воз-званья, к прекрасному, но дремлющему человеку… О, если б ты мог сказать ему то, что должен сказать мой Плюшкин, если доберусь до третьего тома «Мерт(вых) душ»!»

Выход из печати сохранившихся глав второго тома вызвал ряд откликов. Н. Некрасов писал И. Тургеневу: «Вот честный-то сын своей земли!»; Гоголь «талант, положим, свой во многом изнасиловал, но каково самоотвержение!». И. Тургенев, прочитавший главы второго тома еще до опубликования, писал 19 октября 1853 года, что в них «бежит какая-то нехорошая струя… в характерах фантастического наставника, Муразова, Улиньки…» «Но есть места — охватывающие и потрясающие в одно время всю душу читателя. Помните прогулку Петуха в лодке — и песни рыбаков — и расшевеленного Чичикова — и безжизненную вялость Платонова. Это удивительное место».

Наиболее важным был отзыв Н. Г. Чернышевского в обширном примечании к первой статье «Очерков гоголевского периода русской литературы» («Современник», 1855, т. 12). Отметив односторонность и «фальшивую идеализацию» ряда описаний, критик приходил к выводу, «что, каковы бы ни были некоторые эпизоды во втором томе «Мертвых душ», преобладающий характер в этой книге, когда б она была окончена, остался бы все-таки тот же самый, каким отличается и ее первый том, и все предыдущие творения великого писателя».

В данном издании печатается текст ранней редакции второго тома «Мертвых душ» как наиболее полный. Отсутствующие в рукописи, но необходимые по смыслу слова даются в угловых скобках.

Стр. 319. Коцебу А.-Ф.-Ф. (1761–1819) — немецкий драматург и романист.

…представлен к звезде… — то есть к ордену Станислава.

Стр. 336. Ревизская сказка — список крепостных крестьян, составлявшийся при переписи (ревизии).

Тягло — крестьянская семья как единица при разверстке барщины или оброка.

Стр. 346. Пряженцы — «маленькие пирожки с мясом и луком; подается к ним суп или бульон» (из записной книжки Гоголя).