АНГЕЛ В СЕМЬЕ
В 1965 году ЦМО за счет благоприятного стечения обстоятельств приобрел постоянное помещение в Верхнем Истсайде Нью-Йорка. Нашим добрым ангелом оказалась Маргарет де Куэвас, дочь моей тетушки Бесси Рокфеллер. Бесси умерла в 1906 году, когда Маргарет было только восемь лет, и девочка воспитывалась гувернантками в Европе; ее отец и другие члены семьи уделяли ей лишь небольшое внимание. Дед очень любил свою старшую внучку. Бесси была его любимым ребенком, и ее смерть оказалась для него огромной трагедией. Он часто приглашал Маргарет в Тарритаун и в Ормонд-Бич, во Флориде, и именно во Флориде в середине 1920-х годов во время одного из посещений деда я впервые встретил Маргарет. Хотя она была почти на двадцать лет старше меня, мы стали близкими друзьями.
Поскольку дед считал, что для обеспечения финансового будущего Маргарет было сделано недостаточно по сравнению с другими внуками и внучками, она унаследовала остаток его состояния в сумме 25 млн. долл., которые находились в созданном для нее трастовом фонде. После войны Маргарет и ее муж Джордж, маркиз де Куэвас, жили во Франции, где Джордж руководил балетом Монако, предприятием, которое теряло деньги, но которое Маргарет поддерживала на плаву. У Маргарет был дом в Нью-Йорке по адресу 68-я Ист-стрит, рядом с Советом по внешней политике, и она иногда заходила в Совет.
Во время наших поисков здания для ЦМО и Совета я узнал, что Маргарет только что купила красивый дом на другой стороне 68-й стрит от ее дома, чтобы не допустить сноса и строительства там многоэтажного многоквартирного дома, который загородил бы ей свет. Я был уверен, что ей не был нужен еще один дом, и спросил ее: не желала бы она передать эту собственность ЦМО? Поскольку Джордж, умерший в 1962 году, по рождению был чилийцем, я надеялся, что она благосклонно отнесется к тому, чтобы передать дом организации, занимавшейся улучшением отношений с Латинской Америкой. После некоторых размышлений она согласилась. Это буквально было ответом на наши молитвы.
Мы собрали 1,5 млн. долл. - треть этих средств пожертвовал я - для модернизации здания и создания небольшой галереи на первом этаже, где впервые в Нью-Йорке должны были демонстрироваться произведения латиноамериканского искусства как прошлого времени, так и современные.
Затем в 1970 году, когда мои обязанности в качестве главы «Чейза» стали требовать от меня большего внимания, я оставил пост председателя обеих организаций, хотя и продолжал активно работать в их правлениях.
70-е годы были сложным временем для Центра межамериканских отношений. В то время как Совет Америк продолжал процветать при поддержке его 200 корпоративных членов, ЦМО, зависящий от пожертвований относительно небольшого числа частных лиц и субсидий, предоставляемых различными фондами, испытывал трудности, чтобы свести концы с концами. Я ежегодно жертвовал значительные средства для покрытия операционного дефицита, однако конца этому не было видно. В 1976 году, в известной степени от отчаяния, мы организовали кампанию по сбору 3 млн. долл., необходимых для финансирования. Я убедил Фонд братьев Рокфеллеров пожертвовать 1 млн. долл., половину из этой суммы - в качестве субсидии для привлечения других средств. Лично я добавил 0,5 млн. долл., однако несмотря на это, кампания по сбору средств для Фонда дала сбой. Найти ньюйоркцев, заинтересованных в поддержке латиноамериканских культурных программ, было трудной задачей. Когда все это выглядело очень уныло, Маргарет де Куэвас еще раз выручила нас.
К концу 1970-х годов Маргарет связала свою жизнь с другим человеком, убедившим ее навсегда оставить Нью-Йорк. Это побудило меня вступить с ней в контакт по поводу ее домов на 68-й стрит. Однако на этот раз я столкнулся с дилеммой. Дома Маргарет граничили с Советом по внешней политике, которому требовалась дополнительная площадь. ЦМО не нуждался в дополнительной площади, но ему отчаянно требовались средства. Ситуация дополнительно осложнялась тем обстоятельством, что я был председателем Совета по внешней политике, а также основателем и в прошлом председателем ЦМО. В какой роли я должен был выступить, прося Маргарет о предоставлении ее домов в виде дара?
Я думал, что нужды Совета по внешней политике были более серьезными, и обратился к Маргарет от лица Совета. Однако оказалось, что несколько лет назад Совет сделал что-то, вызвавшее раздражение Маргарет, и она отказалась передавать ему что бы то ни было. Ее отношение к ЦМО было другим. Она согласилась передать свои дома этой организации при одновременной договоренности о том, что площадь нам не будет нужна и мы продадим их. Г од спустя Совет по внешней политике купил у ЦМО эту недвижимость за 1,6 млн. долл. Так обе организации получили то, в чем они нуждались больше всего - и все это было результатом щедрости кузины Маргарет.
МРАЧНЫЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ
Начиная с середины 1960-х годов по Латинской Америке прокатилась мощная волна интенсивного национализма, активного антиамериканизма и революционного популизма. Гражданские правительства в одной за другой стране оказывались неспособными справиться с исключительной социальной напряженностью, явившейся следствием процесса модернизации. Большинство из них было низложено, иногда насильственно, и на их место пришли авторитарные военные режимы.
К концу 1960-х годов надежда на сотрудничество между странами полушария, посеянная Союзом ради прогресса, рухнула, и ее сменили миазмы конфронтации и подозрений. Латиноамериканские страны за немногими исключениями еще крепче закрыли свои границы для иностранных, особенно американских, компаний и капитала. Андский пакт, заключенный в 1970 году между Чили, Боливией, Перу, Эквадором и Колумбией, а позже к нему присоединилась Венесуэла, резко ограничил деятельность иностранных корпораций, а в ряде случаев не обошлось и без открытой экспроприации.
Я был настолько обеспокоен этой ситуацией, что встретился с государственным секретарем Уильямом Б. Роджерсом и советником по национальной безопасности Генри Киссинджером, чтобы обсудить шаги, которые можно было предпринять. В частности, я предлагал, чтобы президент Никсон для демонстрации важности, которую он придавал улучшению отношений с Латинской Америкой, попросил моего брата Нельсона совершить поездку в регион в качестве его специального эмиссара. Как Биллу, так и Генри эта идея понравилась, и они убедили Никсона попросить Нельсона отправиться в поездку по Южной Америке с целью сбора фактов. К сожалению, к этому времени отношения уже были настолько плохими, что даже Нельсон почти повсеместно столкнулся с враждебностью, включая крупную антиамериканскую демонстрацию в Венесуэле. Я был озабочен той глубокой неприязнью, с которой встретился Нельсон. Ясно, что для восстановления отношений среди стран полушария требовалось нечто большее, чем эмиссар президента, кем бы он ни был.
Наиболее символичным проявлением этих мрачных лет в Латинской Америке была ситуация в Чили во время президентства Сальвадоре Альенде в начале 1970-х годов. Эта история хорошо известна и носит весьма неоднозначный характер. Альенде - убежденный марксист и лидер Социалистической партии Чили вел в 1970 году кампанию на платформе радикальной земельной реформы, экспроприации всех иностранных компаний, национализации банков и других мер, которые твердо поставили бы его страну на дорогу к социализму.
В марте 1970 года, еще задолго до выборов, мой друг Аугустин (Дуни) Эдварде, издатель ведущей газеты Чили «Эль Меркурио», сказал мне, что Альенде полностью находится под советским влиянием и что он разрушит хрупкую экономику Чили и распространит на этот регион коммунистическое влияние. Дуни предупреждал, что, если Альенде победит, Чили станет еще одной Кубой, сателлитом Советского Союза. Он настаивал на том, что Соединенные Штаты должны не допустить избрания Альенде.
