Взгляд Лоранса, философа и бизнесмена, которому исполнилось 27 лет, устремлен куда-то вдаль. Он уже готовится к серьезным инвестициям в авиационную промышленность и вскоре вместе с Эдди Рикенбэкером, летчиком-асом времен Первой мировой войны, купит большую долю в авиакомпании «Истерн эйрлайнс».
Уинтроп - самый красивый. Каким-то образом черты лица матери (происходящей из семьи Олдрич), отражавшие ее сильный характер, в сочетании с генами Рокфеллеров сделали его похожим почти на кинозвезду. Уинтроп - наиболее трудный среди нас и всегда выделялся из нашей среды. Ему исполнилось 25 лет, он трудится подсобным рабочим на нефтеразработках в Техасе.
Я — самый младший, мне 21 год, я выгляжу совершенным молокососом. Я - студент-экономист Гарвардского университета, только что завершил первый курс и летом собираюсь отправиться для продолжения учебы в Лондонскую школу экономики.
На фотографии уже заметно, что отцу шестьдесят три. Он возвышается над нами, у него открытое честное дружелюбное и доброе лицо. Возможно, немного отрешенное.
Мы привезли гроб с телом деда в дом, который он и отец построили двадцать пять лет тому назад в семейном поместье в Покантико-Хиллз. Поместье это называлось Кикуит, голландское слово, означающее «дозор», и с вершины холма, где оно находилось, открывается замечательный вид на реку Гудзон. На следующий день в присутствии только членов семьи и нескольких близких друзей была проведена заупокойная служба. Я помню, что был замечательный весенний день. Застекленные створчатые двери на террасу были открыты, и Гудзон внизу блестел голубизной. Д-р Арчер Гибсон, любимый органист деда, играл в главном зале на большом органе, на котором мы детьми делали вид, что играем. Хэрри Эмерсон Фосдик, настоятель церкви Риверсайд, построенной отцом, произнес надгробное слово.
После службы, когда все столпились вокруг, Йорди, камердинер деда, подозвал меня. Йорди - щеголеватый швейцарец - был камердинером деда и его постоянным компаньоном на протяжение тридцати лет. Я хорошо его знал, однако он всегда вел себя сдержанно в моем присутствии. Я подошел к нему, а он отвел меня в сторону в пустой коридор. «Знаете, господин Дэвид, - начал он (с самого раннего детства, сколько я помнил себя, прислуга всегда обращалась к нам таким образом. Обращение «господин Рокфеллер» было бы слишком неопределенным, поскольку многие из нас имели эту фамилию, обращение же просто по имени было бы слишком фамильярным), - ваш дед всегда думал, что из всех братьев вы больше, чем кто-либо другой, напоминаете его». У меня, вероятно, был очень удивленный вид. Я совершенно не ожидал это от него услышать. «Да, - сказал он, - вы действительно были его любимцем». Я несколько смущенно поблагодарил его, а он сделал жест рукой и сказал: «Нет-нет, я просто думал, что вы должны это знать». Я действительно не знал, как на все это реагировать. Я подумал, что на моем месте должен был быть Нельсон, однако не стал прикидываться, что не был обрадован.
«СТАНДАРД ОЙЛ»
Дед начал свою трудовую жизнь, поступив на работу в качестве клерка в магазин по продаже тканей в г. Кливленде, штат Огайо, с зарплатой пять долларов в неделю, а в дальнейшем основал компанию «Стандард ойл» и управлял ей. Фактически «Стандард ойл» представляла собой всю нефтяную промышленность Соединенных Штатов до тех пор, пока после длительных и ожесточенных судебных разбирательств по решению Верховного Суда она не была ликвидирована в 1911 году. Многие из компаний, возникших в результате ее закрытия, существуют до сих пор: это «Эксон мобил», «Шеврон», «Амоко» и около 30 других.
Компания «Стандард ойл» сделала деда богатым, возможно, «самым богатым человеком в Америке». Он также был на протяжение значительной части своей жизни одним из наиболее ненавидимых людей. Бульварная пресса атаковала деловые приемы компании «Стандард ойл» и обвиняла ее в преступлениях, включая убийства, за неустанные попытки устранить всех конкурентов и упрочить свою монополию в нефтяной индустрии. Дед был мишенью для прогрессистов, популистов, социалистов и прочих, недовольных новым американским капиталистическим порядком. Роберт Ла Фоллетт, влиятельный губернатор штата Висконсин, называл его «величайшим преступником своего века». Тедди Рузвельт использовал его в качестве мальчика для битья в своих усилиях призвать к порядку промышленные монополии. Ида Тарбелл, которая своими сочинениями, вероятно, сделала больше, чем кто-либо другой, для того, чтобы создать образ деда как жадного и ненасытного «барона-разбойника», писала: «Вряд ли можно сомневаться, что главная причина того, что господин Рокфеллер играет в гольф, заключается в том, что он хочет прожить подольше, чтобы сделать еще больше денег».
Сегодня большинство историков согласится с тем, что портрет «Стандард ойл», написанный современниками, был в высшей степени тенденциозным и часто неточным. Дед и его партнеры были жесткими конкурентами, однако они не выходили за рамки обычной деловой практики того времени. Это был иной мир, чем сегодня. Законов, регулировавших деловую конкуренцию, было мало. «Стандард ойл» работала на переднем крае экономики; это была новая, неисследованная территория и в некоторых отношениях она, безусловно, напоминала Дикий Запад. Журналисты, любившие сенсационные разоблачения, - «разгребатели грязи» - идеализировали первые годы нефтяной промышленности как рай для предпринимательства. Но на самом деле нравы были исключительно жестокими. Цены дико колебались, происходили огромные скачки объемов производства, что приводило к чередованию периодов затоваривания и дефицита нефти. Компании, занимавшиеся добычей и переработкой, могли обанкротиться и быть выброшенными из бизнеса буквально за один день. Дед отнюдь не был романтиком; он считал, что сложилась ситуация, отличающаяся повышенным риском, недальновидностью и расточительством, и он решил попытаться исправить ее с помощью жесткого подхода.
Обвинения в том, что «Стандард ойл» мошеннически отбирала у вдов их наследство, взрывала нефтеперерабатывающие предприятия конкурентов и всеми доступными ей средствами банкротила конкурентов Тарбелл и других, представляли собой абсолютную выдумку. Реальная картина заключалась в том, что «Стандард ойл» была значительно более честной в своих действиях по сравнению с многими ее конкурентами. В ходе своего укрупнения «Стандард ойл» предлагала не только честную, но часто и щедрую цену за нефтеперерабатывающие предприятия конкурентов. Настолько щедрую по существу, что конкуренты часто вновь начинали свою деятельность ради того, чтобы их купили еще раз. Партнеры деда горько жаловались на эту постоянно действующую схему «шантажа», однако он продолжал покупать, чтобы завершить свой план.
Компания «Стандард ойл» была монополией. В период своего расцвета она контролировала 90% национальной нефтяной промышленности и упорно пыталась, чтобы скупить остающиеся 10%. Дед, однако, никогда не видел ничего плохого в доминировании компании на рынке. Ничего плохого не только для владельцев монополии и тех, кто в ней работал, но также и для потребителей и страны в целом. Это настолько противоречит тому, что содержится в учебниках, что многим трудно поверить в искренность намерений деда. Однако по мере того, как доля рынка, принадлежащая «Стандард ойл», возрастала, цена нефтепродуктов для потребителя - главным образом керосина на протяжении первых десятилетий существования компании «Стандард ойл» - резко снижалась. Керосин стал доступным повсеместно, и продукт компании «Стандард ойл» был более дешевым и обладал лучшим качеством. Компания инвестировала в новые технологии для улучшения ассортимента и качества продукции и для разработки новых областей применения сопутствующих продуктов, которые ранее просто выливались на землю или сбрасывались в ближайшую речку. Бензин оказался наиболее явным примером отходов производства, которые, в конечном счете, нашли свое основное применение в двигателях внутреннего сгорания и превратился в наиболее ценный из нефтепродуктов.
