Литмир - Электронная Библиотека

Потеряв в тех боях значительное количество танков, фашистский генерал Гудериан спустя много лет признался в своих мемуарах: «Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить».

В самый разгар боя за Мценск мне сообщили на наблюдательный пункт корпуса:

— Товарищ генерал, вас срочно просят к ВЧ.

Высокочастотный телефон в то время был новинкой. Его устанавливали для поддержания надежной связи между Ставкой и штабами крупных войсковых соединений. По ВЧ велись особо важные переговоры, передавались директивы Верховного Главнокомандования. Для нас, командиров крупных соединений, вызов к ВЧ почти всегда означал новый приказ или серьезный разговор. О здоровье и настроении по этому аппарату не справлялись.

На пункте связи я застал всех в большом смятении. Взял трубку, доложил и сразу услышал в телефоне:

— На проводе Лелюшенко! Другой голос приказал:

— Пускай ждет. Сейчас с ним будут говорить. Наступила минутная пауза. Затем очень четко я услышал негромкий голос маршала Шапошникова:

— Что там у вас, голубчик?

— Выбиваем немцев из Мценска.

— Выбиваете? Это хорошо, очень хорошо. Теперь слушайте. Есть решение назначить вас командующим пятой армией. Она должна занять оборону в районе Можайска. Армия непосредственно подчиняется Ставке. Ясно?

— Все понял. Только прошу разрешения, товарищ маршал, закончить операцию по очищению Мценска от противника.

— Ладно, заканчивайте, но не задерживайтесь. Завтра должны быть у нас в Москве. Тогда все подробно обговорим. Желаю успеха!

К утру 11 октября мы очистили Мценск от немцев, и все свободно вздохнули. Наступили минуты прощания с боевыми товарищами. Я не представлял себе, что за девять дней можно так сблизиться, узнать и полюбить людей, о которых совсем недавно не имел ни малейшего представления.

Когда меня спросили из Ставки, кого назначить на освободившуюся должность командира корпуса, я без раздумий назвал Алексея Васильевича Куркина. Ему, танкисту, в той динамичной обстановке по праву следовало поручить это дело. Ставка утвердила мое предложение.

Глава четвертая

Бородино

Дежурный генерал Ставки скрылся за тяжелой дубовой дверью и тут же вышел обратно:

— Вас просят зайти!

Через минуту я уже докладывал:

— Противник из Мценска выбит. Положение на реке Зуше стабилизировано…

Сталин ходил по комнате, набивая табаком трубку. Маршал Шапошников склонился над картой. Строго глядя на меня, Молотов неожиданно спросил:

— Почему вы не выбили противника из Орла?

Я был ошеломлен этим вопросом и ответил в несколько возбужденном тоне:

— Нечем было выбивать! Да если бы и были силы, вряд ли стоило лезть в город… Фланги у нас совершенно открыты на сотни километров. Враг мог свободно обойти корпус и ринуться на Тулу, а потом и дальше…

На мгновение И. В. Сталин остановился, посмотрел на меня и молча кивнул. Тогда и В. М. Молотов слегка улыбнулся. По-видимому, перед самым моим приходом у них был разговор на эту тему.

Неловкую паузу нарушил начальник Генерального штаба.

— За Мценск спасибо, — сказал Шапошников. — А в данный момент, командарм, перед вами стоит другая задача.

Мы перешли с ним в соседнюю комнату. Борис Михайлович подвел меня к оперативной карте.

— На орловско-тульском направлении обстановка вам известна. На центральном, московском, действуют третья и четвертая танковые группы и три полевые армии немцев, поддерживаемые авиацией. Противник вышел в район Вязьмы, где ему удалось окружить большую часть войск Западного и Резервного фронтов. Да и положение Брянского незавидное. В направлении Гжатск — Бородино — Можайск прорывается четвертая танковая группа генерала Гёппнера. Он вам известен по боям под Даугавпилсом. Вот здесь, — маршал провел указкой по карте, — сооружается сейчас Можайский рубеж обороны. На него должна опираться оборона вашей пятой армии. Пока он еще не готов. Вашим заместителем по этому рубежу назначен полковник Богданов. Задача армии занять оборону. В ближайшие два дня к вам прибудут с Дальнего Востока тридцать вторая стрелковая дивизия, из Владимира — двадцатая и двадцать вторая танковые бригады и четыре противотанковых артиллерийских полка. Кроме того, из состава войск Западного фронта вам передаются восемнадцатая и девятнадцатая танковые бригады. Они ведут сейчас тяжелые бои под Гжатском. Бригады эти малочисленные, но стойкие. Через шесть — восемь дней в пятую армию поступят еще четыре стрелковые дивизии, формирующиеся на Урале. Обратите внимание на оборудование укрепленного района. Разведку ведите в полосе армии и постоянно держите связь с войсками, действующими впереди, в окружении. Вам все ясно?

— Все ясно, товарищ маршал. Разрешите приступить к выполнению задачи?

— Да, голубчик. Желаю успеха!

Так я вступил в командование 5-й армией.

11 октября вместе с оперативной группой я выехал из Москвы к пункту формирования армии. С разрешения Ставки к новому месту службы со мной уезжали офицеры 1-го Особого гвардейского стрелкового корпуса Глуздовский, Остренко и Ефимов. В. А. Глуздовский был назначен начальником штаба армии.

Поздно вечером прибыли на место. После короткой остановки направились в Можайск. Там нашли полковника С. И. Богданова. Он доложил, что Можайский рубеж обороны еще не готов. Видимо, слишком поздно приняли решение о строительстве укреплений. В Можайске было тревожно. Жители уходили на восток. Распространились слухи, что немцы захватили Гжатск. Враг ворвался в пределы Московской области.

Укрепления строили колхозники и рабочие столичных фабрик и заводов — «Серпа и молота», «Шарикоподшипника», завода имени Владимира Ильича, «Трехгорки». Забывая про сон и еду, они рыли противотанковые рвы, сооружали блиндажи, ставили заграждения. Почти круглые сутки над ними летали фашистские самолеты, сбрасывали бомбы, с бреющего полета стреляли по работающим. А мы не могли надежно прикрыть воздушным щитом своих безоружных помощников. За лесом, невдалеке, гремела канонада. Но в рабочих подразделениях, где было много женщин и подростков, царила дисциплина. Люди работали изо всех сил, презирая смертельную опасность.

Объезжая район обороны армии, мы с С. И. Богдановым заметили большую группу женщин, оборудовавших окопы. Остановились возле них. К нам подошла пожилая работница. Как-то очень серьезно посмотрев на меня, она сказала:

— Вы, по всему видать, большой начальник… Скажите, немцев до Москвы не допустите?

— Не допустим, мать.

— Это верное слово?

— Верное, мать.

— Смотри!.. Народ не простит, если Гитлеру нашу Москву отдадите!

Женщина быстро спустилась в ров. Через минуту оттуда полетели комья мокрой глины…

Часто потом вспоминал я эту встречу и строгие глаза пожилой женщины. Я не знаю ее фамилии, не знаю, где сейчас она и ее подруги, как сложилась их судьба. Известно мне только одно: это были москвички, доблестные дочери столицы. И теперь, когда я пишу эти строки, хочется сказать им от себя и от имени воинов, которые дрались тогда на подступах к столице, большое солдатское спасибо.

…В дом, где остановилась наша штабная группа, ночью приехал заместитель начальника артиллерии фронта генерал-майор артиллерии Леонид Александрович Говоров. Стройный, подтянутый, спокойный, с волевым лицом, он с первого взгляда внушал к себе уважение. Глуховатым голосом Говоров изложил свои соображения об использовании противотанковой артиллерии и согласовании ее действий с танками и пехотой, посоветовал, как лучше построить боевые порядки армии в обороне. После обсуждения деловых вопросов выпили по стакану чая. Беседа затянулась, В полночь Говоров, пожелав нам успехов, уехал. Откровенно скажу, эта встреча оставила у меня самое приятное впечатление.

Штаб армии разработал план обороны. В центре боевого порядка на Бородинском поле было решено поставить 32-ю дивизию. Противотанковые артиллерийские полки армейского подчинения расположили эшелонирование: два — в первом эшелоне, один — во втором и один — в резерве. Танковые бригады оставили в резерве, чтобы использовать их главным образом в направлении автострады и на флангах, откуда особенно мог угрожать противник.

12
{"b":"245451","o":1}