Калликлис оживился, но не проронил ни слова. Николас опорожнил свой стакан. Саломея тут же наполнила его снова.

— Проблема, которая меня волнует, — ответил он, — причастность к нашей компании, госпожа Сфинга. Поэтому я не подумал о господине Лонгоманосе.

— О господине Лонгоманосе!.. — встрепенулась Сфинга. — О господине Лонгоманосе!.. Удивительно, как Вам удается умалять великие проблемы!

— Если бы я носил брюки Тофалоса,[33] они спадали бы с меня при ходьбе, — сказал Николас. — Предположим, что я — Кикловоррос,[34] но в таком случае позвольте мне продолжить.

Прошу прощения, но я не подумал о господине Лонгоманосе. Мысли мои, вполне естественно, устремились к тому небесному телу, которое оказывает воздействие на воду.

Как вам известно, это небесное тело — луна.

Светлый порыв пронесся по лицу Лалы. Она повернулась к Саломее, но не видела ничего, кроме Николаса. Калликлис упорно смотрел на губы Сфинги. Возможно, именно поэтому он и воскликнул громко:

— Создадим общество лунатиков!

— Мое предложение, дорогой Клис, — не просто красивые слова. Я хочу предложить некий точный план, — сказал Николас. — Обращаюсь к Нондасу, который кое-что смыслит в точных науках.

Нондас выбрался из трясины блуда и очищения, перекинув через нее доску.

— Я здесь! — воскликнул он.

И, повернувшись к Калликлису, добавил:

Знаешь, что это такое?

— Чушь! — сказала Сфинга.

— Сурис,[35] — ответил Калликлис.

— Не утруждайтесь, — сказал Николас. — Это — Поль-Амбруаз.[36]

Он засмеялся и опорожнил стакан, который снова наполнила Саломея. Он продолжил:

— Итак, существует некое тело, оказывающее воздействие на воду, — луна. Однако, чтобы быть уверенными, что мы проводим опыт при самых благоприятных условиях, нужно найти время и место, при которых воздействие луны максимально. Какое это время?

— Полнолуние, — забывшись, сказала Лала.

— Браво, госпожа Лала, Вы ответили правильно, — сказал Николас. — А теперь более сложный вопрос: где это место?

Лала покраснела. Она устремила взгляд своих больших глаз на висевшую над ними голую и пыльную электрическую лампу.

— Где оно? Где? — спрашивали другие.

Николас, не отвечая, принялся шарить по карманам. Компания с интересом смотрела на него. Он вытащил две пачки сигарет, ключи, два карандаша, кошелек, вырезки из газет и вывалил все это на стол. Он продолжал нервозно искать. На мгновение он расстроился. Наконец, извлек из глубин внутреннего кармана небольшую желтоватую бумажку, поднял ее высоко вверх двумя пальцами и произнес:

— Вот это место. Я нашел его сегодня днем, в двадцать пять минут третьего, в трамвае, когда возвращался домой. Прошу обращаться с ним бережно. Стратис, будь добр, обнародуй.

Он поднес бумажку Стратису так, как подносят розу. Стратис взял ее, и все вместе прочли:

Николас продолжил:

— Итак, это место — Акрополь в полнолуние, как информирует билет Археологической службы. Я не нашел его сам: мне указал его перст судьбы. Поэтому я непрестанно думаю о нем. Я думаю, что Акрополь — место, где сконцентрировано (я имею в виду в пределах радиуса передвижения людей, у которых нет транспорта, чтобы отправиться в карьер Пентеликона) самое значительное количество мрамора.

Мрамор этот для лунных лучей — то же, что для солнечных — зеркала Архимеда. То есть мрамор заставляет их падать на вас — о, закупоренные реки! — с максимально возможной интенсивностью.

Он опорожнил стакан, который Саломея наполнила снова, и сказал:

— Однако имеется еще одна причина, которая заставляет думать, что указание судьбы верно. На Акрополе в полнолуние мы обретем энергию, которая приведет в движение наши воды и вызовет их соединение. Но, может быть, мы обретем еще и силу, которая, не исключено, будет способствовать нашей цели. Силу наследия наших бессмертных предков…

— Я и не знала, что Николас — оратор, — сказала Лала.

Саломея одернула ее. Николас посмотрел на нее, улыбнулся и продолжил:

— Несмотря на то, что госпожа Сфинга родом из Ламии, а училась в Центральной Европе, Клис — из Дельф, а учился в Афинах, Стратис — клазоменянин, а учился в славном Париже, и другие — родом из других мест, а учились в других семинариях, нет никакого сомнения, что Священная скала является неким символом, некоей идеей, а наши родители, Греческое государство, Нация, когда она еще существовала, понесли большие расходы, чтобы привить эту идею нашим нежным детским чувствам…

— Но… — произнесла Сфинга, приготовившись к атаке.

— Знаю, знаю, — сказал Николас. — Этот последний аргумент вызывает существенные возражения. Проблемы чувств всегда сложны и в большинстве случаев не имеют решения. Поэтому здесь я особо не настаиваю.

Во всяком случае, я, по крайней мере, не нахожу другого ответа на наш вопрос. Если кто-нибудь из вас может предложить лучшее решение, я готов его выслушать. Если же вы окажете мне честь, согласившись с моим мнением, вы должны сегодня принять решение ходить регулярно раз в месяц, по крайней мере, в течение шести ночей полнолуния, на Акрополь.

— А если наш доктор окажется шарлатаном? — нетерпеливо спросила Сфинга.

— Если он окажется шарлатаном, — ответил Николас, — тогда… тогда я посвящу вам такую вот эпитафию в честь нашей почившей компании:

Стратис, ты это знаешь и можешь продолжить.

Он сел и жадно осушил свой стакан, который снова наполнила Саломея. А Стратис пробормотал продолжение:

Николас торопливо улыбнулся и утер пот со лба. Лала спросила:

— Кто это придумал?

— Покойный Матью Паскаль, — ответил Стратис.

— Тот, кого мы видели в кино?

— Он самый.

Лала посмотрела на Саломею, спрашивая взглядом, не совершила ли она какую-нибудь глупость. Саломея сказала:

— Мне нравится идея Николаса.

Нондас сказал:

— С луной все в порядке, но классических колонн я не выношу.

Калликлис сказал:

— А почему бы нам не ходить регулярно в кино? Сказка в полумраке — вот что объединяет людей. На следующей неделе я схожу на «Блудницу императрицу».

Сфинга сказала:

— Калликлис прав. Я тоже схожу. В тысячу раз лучше, чем ночной туризм господина Николаса.

Теперь Николас казался исчерпанным. Он глянул на часы и сделал последнюю попытку:

— Через четверть часа отправляется мой последний трамвай. Вы должны решить.

Калликлис запротестовал, глянув искоса на Сфингу:

— Но почему рогатая луна должна вторгаться мне в душу?

Последовал целый водопад фраз, в котором ничего нельзя было разобрать, — заговорили все разом. В конце концов, Николас поднялся и воскликнул:

— Я вижу, все согласны. Теперь давайте посмотрим: сегодня луна в ущербе. Возьмите карандаши и запишите:

Первая ночь: (сегодня пятнадцатое) в начале апреля.

Вторая ночь: май.

Третья ночь: июнь.

Четвертая ночь: июль.

А теперь внимание: пятая и шестая ночи. Август. В этом месяце полнолуние двойное, как груди Афродиты. Надеюсь, это принесет вам удачу. Подробные сведения вы можете получить, заглянув в «Казамиа».[37] Итак, встречаемся в 10 вечера у Пропилей. Спокойной ночи.