Я не очень поняла, сколько голосов прозвучало, два или один.

Здравствуйте, — робко пробормотала я, вцепившись в руку Гаррета.

Привет! — Гаррет подвел меня поближе в драконам, — это моя…

Сс-знаем, — сказал один из них, но я не смогла определить, который. Они синхронно мигнули. — Хо- рошшая девочка, малышш, сс-золотая…

Драконы надолго замолчали. Я смотрела на них, и мне казалось, что вечность смотрит на меня из их лимонных глаз. Они сумасшедше стары, поняла я, стары даже для драконов. А человек так и вовсе не способен представить себе такую бесконечно долгую жизнь, такую бездну мудрости, жизненного опыта и чего-то еще, что я чувствовала краем сознания, но чему у меня не было имени. Смотреть на них было чем-то сродни любованию звездным небом — то же самое ощущение запредельного, ни с чем не сопоставимого масштаба.

Наконецсс-то она созрела для тебя, малышш. — Снова зазвучал неторопливый голос. — Мы сс-знали, шшто Шшааа — это не то. Демиурги, конеч-шшно, юмо- риссты… Но, главное, усспели…

Ну, нашли о чем говорить с места в карьер, сбивать с толку мою ддайю, — возмутился Гаррет, еще не забывший моего вчерашнего «выступления», и, подойдя, нежно потерся щеками с одним, потом с другим драконом.

Мы слишшком сстары для глупосстей и церемоний. — Насмешка в голосе эрр Рраллов была почти осязаемой. — Да и она не из тех, кого проссто ссмутить. Ты ищешшь защиты для нее, малышш? Ей не нужна защита.

А что ей нужно? — удивился Гаррет.

Ты сс-знаешшь ссам, шшто ей нужно. — Один из драконов вдруг изогнул шею и наклонился ко мне, огромные лимонные глаза рассматривали меня почти в упор.

Я хотел еще, чтобы вы посмотрели на ее магические блоки, — нетерпеливо начал Гаррет, снова беря меня за руку, — что мне с ними делать?

Жди… — Драконы смотрели на меня, и от их взглядов мне было тепло и щекотно.

А вот еще странная реакция на… — продолжал Гаррет.

Шш-жулик, — ехидно ответили ему, — она и так ссовссем твоя, не шш-жадничай. У васс ессть вссе, шшто вам нушжно, детишшки. Проссто не пряччьтессь… и шш-ждите…

От чего? От чего нам не прятаться? — не выдержала я. Драконы мурлычуще хихикнули, одновременно.

Смешшная… — проговорил один из них, и я снова не поняла какой. — Какие вы смешшные детишшки,

Гаррет! И так спешшите… Друг от друга, юная несса, друг от друга… Ценой сскрытноссти мошш-жет быть жизнь, помните это.

Я дернула плечом. Смерти я никогда особенно не боялась, уж не знаю почему.

А кто тебе ссказал, шш го это будет твоя шш-жизнь, глупышшка? — Насмешливый голос дракона налился укоризной. Я хотела спросить еще, но Гаррет предостерегающе покачал головой.

Идите, смешшные детишшки, играть в ссвои смешшные игрушшки… Вссе у васс хорошшо — и ссей- ччасс, и в будущщем. Мы усстали быть здессь, сслиш-шком тессно… — Драконы опустили свои головы на лапы, лимонные глаза сонно сощурились. — Идите… Ссудьба, за которой ты так долго гонялсся, малышш, догнала тебя. И теперь потащщит вперед, будет вессти тебя за руччку. Не ссопротивляйсся, а то будет оччень больно. — Гаррет вздрогнул и молча кивнул. Мне показалось, что он встревожен.

Мы вышли из зала. Гаррет был задумчив. Шорр и Маруська ждали нас в просторной столовой за накрытым столом.

Ну, как все прошло? — Шорр совершенно не удивился, увидев нас так скоро. — Эрр Рраллы сказали вам хоть что-нибудь?

Да, полно всего, но как обычно — пока оно не случится, не поймешь, что они имели в виду. — Гаррет тряхнул головой и посмотрел на меня. — Ясно одно, пытаться снимать твою магическую блокаду не следует, как ни странно. Так что пока будешь так… Жаль, я-то рассчитывал, что ты обретешь крылья совсем скоро.

Он поковырялся в стоящих на столе тарелках, и, выудив продолговатый овощ, похожий на соленый огурец, только темно-свекольного цвета, с аппетитом им захрустел.

Ой, я же не показала! Мама, мама, смотри, что у меня теперь есть! — радостно подскочила ко мне моя девочка, закатывая рукав. — Шорр сказал, что это его самый любимый цвет! — На ее предплечье красовался узенький браслет из изящных золотисто-бежевых чешуек. Шорр счастливо улыбнулся, глядя на свою алайю. Гаррет рассмеялся, глядя на умиленное лицо сына.

А что они сказали вам? — поинтересовался он у Шорра.

Что кровь — это вода. И чтобы я никуда не пускал Маррусю одну, пока не пойму, что уже можно. — Мужчины переглянулись и расхохотались. — Как обычно, в общем.

Поймав мой вопросительный взгляд, Гаррет снова рассмеялся и отвесил мне шутливый поклон:

Я потрясен вашей выдержкой, несса! Всего один вопрос за десять минут! Как вы только выдержали эту ужасную пытку?

Я поискала глазами, чем бы в него запустить, но ничего не нашла.

Такой героизм должен быть вознагражден, — продолжал Гаррет, словно не заметив моих угрожающих взглядов. — Сейчас мы поедим, и я тебе объясню все, что ты не поняла.

Я немедленно сменила гнев на милость и кивнула.

Обеденный зал был обставлен в стиле, который на Земле назвали бы рустикальным — грубый длинный стол, тяжелые основательные стулья. Но до чего вся эта мебель была удобной и какой-то… ласковой, что ли. На стол хотелось положить руки, в стульях каждый изгиб казался неслучайным, даже глазок чуть выпирающего на первый взгляд сучка был явно оставлен специально и ласкал ладонь. Гаррет заметил, как я украдкой нежно погладила краешек стола, наслаждаясь живой шелковистой структурой неизвестного мне дерева.

Нравится? — с улыбкой спросил он.

Очень! — горячо ответила я. — Знаешь, я давно обратила внимание, что все вещи у вас здесь очень… правильные. Мне, если честно, всегда не хватало этого на

Земле, там как-то иначе все устроено, и почти любая вещь требует компромисса. Одежда всегда чуть-чуть не из того материала, слегка не того фасона или цвета. У мебели, как ни подбирай, всегда найдется изъян. И очень редко создаются вещи, которые сделаны… навсегда. Большинство вещей как будто немножко временные, одноразовые, даже те, которые не должны быть такими. Но не будешь же делать каждую мелочь под себя, это сколько ремесел придется освоить, жизни не хватит. Хотя я подумывала начать шить, если честно — особенно меня бесила одежда. А здесь даже она меня совсем не напрягает. Ну, — я злопамятно прищурилась, — та, что я сама себе выбираю.

Я понимаю тебя, Сашша. — Гаррет погладил стул кончиком пальца, и мне показалось, что спинка чуть-чуть прогнулась под его пальцем, как ласковый ленивый кот. Ощущение живого усилилось, еще чуть-чуть — и стул мурлыкнет в ответ.

Я подпрыгнула.

Гаррет, что это — магия?

Гаррет, а вслед за ним и Шорр снова расхохотались, чуть погодя и мы с Маруськой тоже засмеялись, настолько легко и радостно звучал в этой зале смех. Так, словно мы жили здесь вместе и дружно долгие годы, и некуда было спешить, не о чем беспокоиться.

О нет, моя несса, никакой магии, только мастерство и время. — Гаррет покачал головой. — Но как ты чувствительна к настоящему… Эту мебель ньес Ласс эрр Рралл, которого ты имела честь сегодня видеть, сделал пару тысяч лет назад для своей алайи, нессы Ллиры, с которой ты теперь тоже знакома. Они тогда еще время от времени принимали человеческий облик. Драконы с возрастом теряют эту способность, где-то после се- ми-восьми тысяч лет.

Сколько же им? — изумленно спросила Маруська.

Почти десять тысяч лет, — вступил в разговор Шорр. — Не сомневаюсь, нессы, вы почувствовали это, когда стояли рядом с ними. От них веет чем-то таким, что просто мурашки по коже, каждый раз меня охватывает трепет!

Мне тоже почудилось что-то такое, будто они — соль земли, и на них держится этот мир, — нерешительно сказала Маруська.

И Гаррет ответил:

Так и есть, юная несса, так и есть. Соль и суть этого мира — это магия, а магия — это драконы. За свою долгую жизнь эрр Рраллы срослись с Тассином накрепко…

Мы потрясенно и благоговейно помолчали. Потом Гаррет лукаво прищурился, взглянув на меня:

Что касается мебели… Догадаешься, в чем тут дело? Никакой магии! Подсказка: на Земле, хоть и крайне редко, тоже встречаются подобные вещи. Некоторые из них ухитряются пережить свой срок на долгие столетия. Что есть в них, чего нет в других похожих предметах?