— Ладно… Ты хозяин, тебе видней. Эй, ребята, айда во двор к этому!

— … Князь Михаил Всеволодович черниговский полк вывел из Киева, а Данило Романыч галичан своих не прислал. Разве это дело?

Воевода киевский Дмитр в сердцах бросил на стол свиток со сломанной печатью. Действительно, в Киеве сейчас оставался только собственный гарнизон. Согласно договору меж двумя великими князьями Киев отходил во владение Даниилу Галицкому, и войско Михаила ушло восвояси, в Чернигов. Двадцать первого ушло, а сегодня…

— Никита, какое сегодня число?

— Третье ноября, Дмитро Войкович!

— Вот… Вторую седьмицу рать не может довести Данило Романыч!

Воевода нервно заходил по комнате.

— Слышь, Никола… Давай-ка пиши письмо князю Данило.

— Так вчера писал…

— Ты делай, что велят, а не болтай! — поднял голос воевода. — Разговорчив больно…

Писец, не споря больше, вытянул из кипы лист пергамента, вопросительно посмотрел на начальника.

— Во-во, — одобрил Дмитр. — И на малой бумажке перепишешь, с голубиной почтой пошлём.

Никита разгладил на столе пергамент, обмакнул в чернильницу гусиное перо.

— Кланяемся тебе, великий князь, и молим… — начал диктовать Дмитр Войкович, размеренно проговаривая слова. — Написал? Кланяемся и молим, да… Пришли нам войско твоё как можно скорее, ибо нападения поганых ждать следует, как токмо встанет лёд на Днепре. На Днепре… Написал? И произойдёт сие не позже, чем через седьмицу, ежели не раньше…

Забухали сапоги за дверью, и в горницу с разбегу влетел парнишка-гонец.

— Воевода! Шуга пошла по Днепру! Велено сказать…

— Точно шуга, не татары? — обернулся к гонцу Дмитр.

— Так… это… — парень был сбит с толку.

— А я уж думал, татары в Киеве, так ты орал. Выдь за дверь! Там пожди! — отрубил воевода.

Когда гонец вышел, Дмитр Ейкович снова обернулся к столу, где замер с пером в ожидании писец Никола.

— Исправь там, Никола. И встанет Днепр уже завтра, четвёртого числа то есть. Ибо пошла сегодня по воде ледяная шуга… Написал? Дату поставь. Так, давай сюда… Ну… Всё вроде…

— Мы понимаем твоё беспокойство, Михаил. Но и ты пойми: собрать сорок тысяч воинов дело нешуточное.

— Время, Кондрат, время! Как токмо встанет лёд на Днепре, поганые возьмут в осаду Киев, и что тогда? Надобно войско укрыть за стенами городскими!

Пламя множества свечей озаряло обширный зал. Вот интересно, подумал Михаил. Летом, когда были мы тут с Ростиславом, и солнце било в цветные витражи окон, весь этот зал выглядел таким нарядным, праздничным… Сейчас, в свете свечей, он казался мрачным и угрюмым. И сами витражи при освещении с изнанки выглядели тёмными и тусклыми. Многое выглядит иначе, если осветить его с изнаночной стороны…

— Собрать такое войско стоит очень дорого, — подал голос воевода краковский, и сидящие дружно кивнули. Михаил усмехнулся. А то он не знал, что прежде всего свербит у господ этих.

— Расходы я готов возместить в полной мере. Серебром и золотом.

Среди сидящих возникло оживление.

— Это другой разговор, Михаил Всеволодович, — Конрад Мазовецкий обернулся к епископу. — Как, ваше преосвященство?

— Святая церковь учит помогать в беде ближнему своему, — подал голос епископ. — Разумеется, когда ближние те не жалеют средств для своего спасения.

— Ну вот и ладно! — подвёл итог Конрад. — К королю Бела поедешь, князь?

Михаил покачал головой. Хорошо, конечно, было бы присовокупить к сорока тысячам Конрада ещё и полста тысяч, если не больше, воинов Арпада. Куда как хорошо… Однако момент упущен.

— Нет времени, Кондрат. Как соберёте войско, пойду назад не мешкая единого часа. Должно, князь Даниил уже с полками своими в Киеве, надобно успеть и нам тоже.

От рёва верблюдов, скрипа колёс и ржания коней шумело в ушах. Бату-хан, восседая на белом скакуне на вершине степного кургана, разглядывал движущееся войско. Всё доступное взору пространство от края до края было заполнено людьми, повозками и животными, и оттого казалось — это сама степь сдвинулась с места и потекла, медленно, тягуче, неудержимо, чтобы залить огнём и кровью непокорённые покуда земли Урусии.

Там, на Западе, ещё ничего не знают про великий план. А если бы и узнали, то вряд ли поверили бы. Дойти до последнего моря — да пОлно! Это невозможно…

Бату-хан чуть усмехнулся. А если бы даже и поверили, что с того? Сыбудай как всегда прав — они неспособны к совместному отпору, эти бородатые и длинноносые обитатели лесов. Каждый местный вождь будет сидеть в своём городе, пока стены его не проломят китайские камнемёты.

Сзади неспешным шагом подъехал Сыбудай.

— Менгу хочет первым выйти к Кыюву, Бату.

— Мы дадим ему такую возможность, — улыбнулся Бату-хан. — Верно, он хочет лично продолжить так неудачно начавшийся разговор с коназом Магаилом?

Сыбудай тоже улыбнулся в ответ. Оба знали, чем закончился тот прошлогодний разговор. Посланные люди имели двойную задачу: либо склонить Магаила к сдаче города (на что надежды было мало), либо по крайней мере протянуть время и тем обеспечить переправу туменов Менгу на тот берег Днепра. Однако начатую переправу Магаил пресёк решительно и безоговорочно. А затем и послы вернулись к Менгу, в виде страшно обезображенных трупов. Похоже, в застенках коназа из них вытрясли всё, что они помнили со дня появления на свет.

И даже весьма сомнительная победа, которую одержал Менгу под стенами Чурнагива, не могла утолить жажды мщения славного хана, в жилах которого текла кровь самого Чингиса.

— Коназа Магаила нет в Кыюве, мой Бату, — спокойно сообщил Сыбудай. — Есть сведения, что он уехал на запад, просить помощь.

— И кто теперь сидит в Кыюве?

— Кыюв Магаил передал своему родственнику, коназу Данаилу. Однако, как мне стало известно, Данаил ещё не вошёл в Кыюв со всеми своими воинами.

Оба монгола, старый и молодой, встретились взглядами.

— И уже не войдёт, — заключил Бату. — Завтра утром Менгу будет стоять под стенами Кыюва.

Мимо холма уже проползали длинные подводы, гружёные брёвнами и брусьями — деревянными деталями стенобитных машин. Бату-хан вспомнил тот первый штурм Рязани. Да, хорошим мастером был этот… как его… ну, как его…

— Сыбудай, как звали того китайца, что ломал нам стены Рязани?

Лицо Сыбудая было невозмутимо.

— Я не запомнил, мой Бату. Вроде бы его звали, как того китайского змея за пазухой Угедэя. Но какая разница, как его звали? Он хорошо знал своё дело. Всё остальное не имеет значения.

Бату-хан чуть улыбнулся. И опять старик прав. Сейчас в его войске много таких китайцев, присланных из Каракорума людьми Бату-хана. Их задача — ломать стены городов, и какая разница, как их зовут?

Чудовищные великаны, опиравшиеся при ходьбе на ноги и руки, достававшие до земли, уверенно шагали к городу, оглашая окрестности утробным рёвом. Их заросшие грубой чёрной шерстью тела не нуждались в доспехах. Почему так, Дмитр не знал, но был во сне уверен.

— Стрели их, ребята!

Туча стрел со стен Киева достигла чудовищ, но ни одна не поразила цель — стрелы бессильно отскакивали от врага, падали на землю…

— Ворота! Держи ворота!

Однако чудовищные звери, мордами отдалённо напоминяющие людей, не стали тратить время на ворота. Они с ходу полезли наверх, непостижимым образом цепляясь руками и ногами за камень. Ещё миг, и вот уже громадная башка, размером вчетверо превышающая человеческую, появляется над зубцами стены.

— А-а-а!!!

Чудовище взобралось на стену, двумя взмахами колоссальных ручищ разметав ратников, столпившихся возле бойниц, протянуло руку к самому воеводе. Дмитр изо всех сил рубанул мечом по пальцам, каждый из которых был в толщину руки крепкого мужика. Меч со звоном отскочил, и Дмитр Ейкович запоздало понял причину полной неуязвимости чудовищ — они только внешне похожи на живых, внутри же у них металл…