– Еще сто метров.

Ну, да, да… Вчера Ольга не гуляла. Сегодня на маршрутке доехала. Вот шагомер и посчитал, что норма по движению не выполнена. Ничего тут не поделаешь.

Она спустилась с высокого крыльца и промаршировала два раза вокруг вышки офиса. Опять подошла к двери. На этот раз щелкнуло, звякнуло, и загорелась зеленая лампочка. Можно входить. Двери давно перестали сами открываться. Еще тогда, когда было принято решение о необходимости физических усилий для офисных работников. С натугой, упираясь обеими ногами, Ольга отодвинула дверь и влетела в фойе. Поговаривали, что на дверь теперь подвесили рычаг насоса, и он им вроде бы экономит электроэнергию, подкачивая воду во все сливные бачки.

У лифта ее остановил лифтер в красном берете.

– Минуточку, – сказал он вежливо. – Еще раз, пожалуйста, только помедленнее.

Ольга вернулась к входной двери и прошла к лифтам еще раз.

– Прошу прощения, – лифтер внимательно смотрел на экран своего коммуникатора, – Но вам – по лестнице.

Черт-черт-черт… Ну, бывает, погуляла вчера, расслабилась. Позволила себе всего-то один лишний кусок такого вкусного торта. Но ведь не каждый же день!

– У вас перебор около пятисот граммов. Тут точность такая – по полкило туда или сюда, – извиняющимся тоном сказал лифтер и снова показал рукой на стеклянные двери, ведущие на лестницу.

А время-то уходит!

Ольга рванулась к лестнице, поскользнулась на гладком мраморном полу («как корова» – подумала она еще сама про себя), больно стукнулась коленом, плечом продавила дверь и кинулась, прихрамывая и перехватывая обеими руками перила, вверх по лестнице.

В свой кабинет она вбежала за пятнадцать секунд до сигнала о начале рабочего дня. Рухнула за стол, и тут же взвилась: после короткого стука в дверь зашел какой-то мужик и стал что-то нудно спрашивать, совать ей какие-то бумаги, говорить неприятным голосом непонятные слова…

– Выйдите! – страшно сказала Ольга, вытаращив глаза. – Вы что, не видите, что я занята? Вас вызовут!

Мужчина, извиняясь, ретировался, а она рухнула на стул, хватая воздух ртом.

– Ольга Александровна, – тут же произнес, откашлявшись, динамик над дверью. – В обеденный перерыв зайдите к психологу, будьте добры.

Она чуть не плакала уже. Вот ведь, не задался день… Сначала, вроде, повезло, а потом… Бежала, колготки порвала, ушиблась, на посетителя наорала, к психологу вот теперь… И вес еще. А ведь уже давно не девочка. Понимать должна.

Потом Ольга вошла в рабочую колею. Она выслушивала, переспрашивала, проверяла бумаги, отвечала на вопросы, ставила визу, объясняла, здоровалась и прощалась, улыбалась, кивала головой, поднимала брови, снова улыбалась…

Ровно в одиннадцать прозвучал гонг. Она закрыла дверь, встала перед видеоглазом и проделала под диктовку весь положенный ей комплекс упражнений, покряхтывая иногда при нагибаниях и приседаниях и страшно жалея себя.

Потом был еще час приема граждан. А после наступило время обеденного перерыва.

В столовой по ее пропуску ей дали плоскую тарелку пресной овсянки и полстакана сока. Воду же можно было брать, сколько захочешь. Простую кипяченую воду. Времени на обед, выходит, почти не потратилось, и Ольга поднялась к психологу. Пешком, опять пешком. В лифт все еще не пускали.

– Ну, Ольга Александровна, и что у нас с вами плохого? – улыбалась молоденькая симпатичная психологиня.

И тут Ольга не выдержала. Она выдала все, что накопилось с утра. И про молодых и стройных, и про кусочек торта, и про столовую эту проклятую, и про маршрутку, и про лестницу вверх-вниз, и про погоду, и…

Остановили ее дрожащие губы и слезы, огромные слезы, скатывающиеся из прекрасных черных глаз девушки-психолога.

– За что вы меня так ненавидите? – шмыгала та носом. – Я ведь тоже работаю. И не меньше вашего, между прочим! И моя работа еще как нужна людям! Нужна! Вот. А вы… А меня…

Ольге вдруг стало нестерпимо стыдно. Она как будто увидела себя в двадцать с небольшим перед такой вот коровищей – это она так про себя подумала.

– Вы уж простите, – чуть не заплакала она сама. – Это просто гормональное, наверное. Мне же уже сорок… И я – вот. Одна.

– Так вы детей хотите, что ли? – тут же перестала плакать и нацелилась карандашом в блокнотик психолог.

– Какие дети, что вы? Мне бы просто тепла, что ли, побольше, да плечо покрепче, на которое опереться, да спину, за которой иногда можно спрятаться и отоспаться… А у меня вот – полкило. И овсянка. И работа вот до семи каждый день.

И начальник отдела Ольга Александровна сама чуть не захлюпала носом, жалея себя.

– Что вы, что вы? – засуетилась психолог, подавая стакан с водой и пачку салфеток. – Все у вас будет хорошо! Я вам обещаю! Вся корпорация в моем лице обещает!

Ну, если сама корпорация, думала Ольга, поднимаясь уже на лифте к себе. Вот, кстати, еще и слезы тоже сжигают калории, подумала она еще перед началом второй половины дня.

Потом снова была привычная работа. А за час до ее окончания репродуктор снова откашлялся и уже другим голосом, не таким казенным, сказал:

– Ольга Александровна! Руководство приняло решение дать вам сегодня лишний час отдыха. Но только зайдите предварительно в кадры, пожалуйста.

Она привычно принялась исполнять распоряжение: растасовала свою очередь по девочкам, убрала бумаги в стол, а что положено – в большой сейф, закрыла дверь и спустилась вниз, в кадры.

Там ее встречали «старые грымзы» – почему-то именно в кадрах работали самые старые работницы. Но Ольга улыбнулась им почти искренне. И они заулыбались в ответ, перемигиваясь и пересматриваясь, будто намекая, что им что-то такое известно.

– Вот тут, пожалуйста, подпись, и вот тут еще…

– Что это?

– Подписывайте, подписывайте вот тут и вот тут. Это вот заявление в ЗАГС – там требуется собственноручная подпись. А это – заявление руководству на трехдневный отпуск.

– Я ничего не понимаю, – растерялась Ольга. – Как – ЗАГС? Почему – ЗАГС?

– Ну, как же, девушка. Вы у нас завтра замуж… Мы уж вам подобрали, подобрали… Вот, Сан Саныч – и не пьет, и не курит, спортом увлечен, в походы ходит, песни под гитару поет. И возраст у него не самый последний. Тут мы уже все посчитали: вашей зарплаты, обоих вместе, хватит на ипотеку, так и с жильем обоим сразу станет проще. И корпорации, понимаете, лучше: вместо двух холостых с кризисами и лишним налогом – новая ячейка общества, новая семья. И вообще…

Ольга, слушая, механически расписывалась. А потом вдруг спохватилась:

– Да как же это? Я же и не знаю его совсем?

– И что? Вам, девушка, знакомства нужны или муж? Плечо теплое, спина надежная? А? Вы думаете, где лучше знают все о кадрах? Здесь, в кадрах! Вот вам – лучшее на сегодня. Берите девушка, берите. Завтра, в общем, регистрация у вас, потом три дня – но следите за собой, не распускайтесь!

– А вдруг он мне не понравится? – испугалась Ольга. На самом деле, она испугалась, что не понравится ему. Мало ли чем. Вот не понравится – и все. И как тогда?

– Гос-с-споди… Да причем здесь нравится, не нравится? Вы себе не ухажера какого-то – мужа получаете. В полную, можно сказать, собственность. И уж воспитывайте, как вам надо. Стригите там или брейте, подбирайте правильные одеколоны… Ну, не знаю, что там еще. Ну, и за своей формой следите, конечно. А то вон, в карточке отметка – пешком сегодня полдня ходили…

Домой Ольга тоже пошла пешком, отмахиваясь от навязчивых таксистов и притормаживающих попутных маршруток.

Завтра у нее, выходит, начиналась совершенно новая жизнь. У нее теперь будет муж. Александр Александрович. Саша. Ей нравилось это имя. И нравилась эта работа. Ну, если вдуматься, как бы и где бы она в свои сорок нашла себе… Хотя… Она посмотрела на небо, ища звезды, вспомнила слово «романтика», усмехнулась, махнула опять рукой очередному «дэвушка, куда ехать, а?», и раз-два, раз-два энергично шагая, пошла домой.

Надо было убираться, потом гладить костюм. Еще надо в парикмахерскую успеть. И заказать что-то из еды. Завтра же у нее свадьба.