— Это я, Дара, — мужчина скинул капюшон, скрывавший его лицо, и шагнул вперед.

— Бьерн? — произнесла я еле слышно. Он улыбнулся.

— Ты забралась очень далеко, — сказал он, — Если бы не Атли, я бы никогда не нашел тебя.

Я отступила назад к дому.

— Зачем ты здесь? — я не узнала собственного голоса, таким далеким и отчуждённым он мне показался. Бьерн мгновенно переменился в лице. Оно словно окаменело.

— Подарок тебе принес, — он сбросил с плеча сумку, в которой я разглядела запечатанный бочонок, в каких обычно хранится мед. Нахмурившись, я подняла взгляд на его лицо. Я уже собиралась сказать ему что-то резкое, как неожиданно за моим плечом возникла Рунгерд.

— Дара, я тебя не узнаю, — сказала она громко, — Не прилично держать гостя на холоде.

— Но… — попыталась я, было, возразить, но наткнулась на твердый взгляд ведьмы и отступила.

Рунгерд тем временем повернулась к Бьерну и самым любезным голосом произнесла:

— Добро пожаловать. Мы всегда рады гостям, — она приглашающим жестом поманила Бьерна. Усмехнувшись женщине, тот прошел мимо, едва не зацепив меня своим плесом. Я отшатнулась и, встретившись взглядом с Рунгерд, поразилась удивлению в ее глазах. Поспешно прошмыгнула следом, за мной зашел Скалли и плотно закрыл двери.

— Вы как раз к ужину, — услышала я голос Рунгерд, раздавшийся из зала. Войдя через двери, увидела, как Бьерн, скинув на руки рабыне тяжелую куртку, поставил свою сумку на пол и присел на лавку за столом. Я посмотрела на него. За эти четыре года он, казалось, совсем не изменился. Черные волосы немного отросли или мне показалось? Я посмотрела на сумку, стоявшую у лавки, и нахмурилась. Он сказал, так для меня подарок? Что бы это могло быть, чтобы он, забросив все дела в Харанйоле и возможно, молодую жену, отправился в такой долгий путь, совершенно один?

— Дара, что стоишь как вкопанная? — резко произнесла хозяйка дома. Я, кивнув, села за стол напротив Бьерна. Ругнерд тем временем повернулась к гостю и широко улыбнувшись, проговорила:

— Мы обычно ни о чем не спрашиваем наших гостей, что за судьба забросила их в наш удаленный ото всех дорог уголок, но меня охватило искреннее любопытство. Ведь, судя по всему, вы оказались здесь не случайно?

Бьерн улыбнулся.

— Вы правы, — сказал он.

Я увидела, как взгляд Рунгерд оценивающе прошелся по его лицу и фигуре, не упуская даже мелочей. Впрочем, судя по довольной ухмылке хозяйки, увиденное пришлось ей по душе.

— Я искал ее, — Бьерн посмотрел на меня, и от взгляда его темных глаз мне стало сразу как-то не по себе.

— Зачем вам Дара? — Рунгерд сложила руки на столе, переплетя пальцы и чуть склонив голову на бок внимательно прищурила глаза.

— У меня для нее подарок, как я уже сказал ранее, — Бьерн встал из-за стола и, достав из сумки бочку, поставил ее на стол и, сорвав печать, погрузил в вязкий мед, коим она была заполнена, руку. Мгновение спустя, он вытащил оттуда чью-то голову. Рунгерд, вскрикнув, отвернулась, а я расширенными от ужаса и одновременно радости, глазами смотрела на все еще узнаваемое лицо Сольвейг. Закрытые глаза, спутанные светлые волосы…я никогда бы не спутала ее ни с кем другим.

— Уберите! — воскликнула Рунгерд.

Бьерн бросил голову обратно в бочку и убрал ее со стола, затем вытер руку о мокрую ткань, поданную ему расторопной рабыней.

— Теперь тебе будет спокойнее? — спросил он, прожигая меня тяжелым взглядом.

Я поняла, что улыбаюсь.

— Да, — сказала я, — Спасибо тебе, — и, поднявшись из-за стола, покинула зал. Мимо меня пробежал маленький Хаки. Я замерла у порога и обернулась. Мой сын стоял напротив Бьерна и смотрел на него любопытными глазами, а потом произнес слова, от которых мое сердце вздрогнуло и болезненно сжалось.

— Ты мой папа? — в голосе ребенка звучало столько надежды, что я невольно посмотрела на Бьерна, ожидая, что же он ответит.

Бьерн посмотрел на меня, наши взгляды встретились и он подхватил Хаки на руки, усадив к себе на колени.

— Нет, но я знал его, — Бьерн взъерошил темные волосы мальчика. Я выскочила за дверь и прижалась спиной к стене, чувствуя, что не прошеные слезы жгут глаза. Вытирая слезы руками, я почти бегом бросилась к себе. Я не понимала, что нашло на меня, но мне совсем не нравилось это ощущение.

Вскоре, после окончания ужина, в комнату вошла Рунгерд в сопровождении Хаки. Мальчик подбежал ко мне и, повиснув на шее, проговорил:

— Мамочка, почему ты не кушала с нами?

— У мамы болел живот, — ответила я, расцеловав сына, — Но теперь я полежала и мне стало значительно лучше.

Рунгерд взяла Хаки за руку.

— Давай сегодня ты поспишь со мной, — сказала она, — Мамочке надо отдохнуть, а я тебе расскажу одну очень интересную сказку.

Я с удивлением посмотрела на хозяйку дома, но она отвела глаза.

— Мам, можно? — спросил Хаки. Он любил спать со своей, так называемой бабушкой, и ему нравилась те истории, которые она сочиняла для него. Я не была против. Иногда мне хотелось побыть в одиночестве. Очевидно, сегодня был как раз именно такой день. Поэтому, я кивнула. Хаки поцеловал меня и вышел из комнаты за руку с Рунгерд. Я задула свечу и откинулась на подушки, немигающим взглядом уставившись в темноту. Вскоре уснул весь дом. Привычные звуки с кухни стихли, только ветер за окном начал петь какую-то заунывную песню. Я повернулась на бок. Мои мысли разбегались и никак не могли сложиться во что-то основательное и единое. Я провела рукой по лицу, словно пытаясь прогнать их, но тщетно. Когда услышала тихие шаги. Я замерла и закрыла глаза, притворяясь спящей. Дверь в мою комнату, скрипнув, отворилась. Я приоткрыла глаза и увидела темный силуэт, застывший на пороге. Мое сердце с силой ударилось о грудную клетку. Мужчина вошел в комнату и, закрыв за собой дверь, присел на край кровати около меня.

— Не притворяйся, что спишь, — сказал он, — Ты ведь помнишь, что я оборотень, я чувствую, как бьется твое сердце, слишком быстро, для спящего человека.

Я повернулась на спину и открыла глаза. В отличие от меня, он прекрасно видел в темноте.

— Зачем ты пришел? — спросила я, приподнявшись.

— Не думаю, что ты позволишь мне надолго задержаться здесь, — сказал Бьерн, — Хотел рассказать кое какие новости.

— Например, — я села в постели, машинально стянув на груди рубашку и почувствовала, как он усмехнулся.

— Твоя мать теперь живет у твоего старшего брата, — произнес Бьерн, — Я лично доставил ее туда. Она передает тебе пожелания здоровья и счастья. Атли стал полноправным дружинником и очень по тебе скучает, хотя никому об этом не говорит. Альрик теперь стал полноправным хозяином моего нового поместья, которое я строил для нас с тобой… Он уже женат, и вместе с женой ждет появления наследника в начале осени. Гринольв вернулся из плаванья с Сингурдом и снова поселился в рыбацком домике.

— А ты, значит, все-таки решил остаться в Харанйоле? — спросила я.

Бьерн не ответил. Некоторое время мы молчали, потом он сказал:

— У тебя растет хороший сын, и он очень похож на Хаки. Особенно глазами.

Повинуясь какому-то порыву, я взяла Бьерна за руку и посмотрела ему в глаза, зная, что он видит выражение моего лица. Я постаралась выразить всю благодарность ему за то, что он когда-либо сделал для меня.

— Спасибо за Сольвейг, — сказала я тихо.

— Она заслужила, — ответил он, — Но это сделал не я. Просто наемники…

— Какая разница, — возразила я.

Бьерн отнял руку и, хотел было встать, как я неожиданно для себя самой вскочила с кровати и, обхватив его руками за шею, прижалась к нему всем телом. Я молчала, уткнувшись лицом в его грудь, а он нерешительно погладил меня по волосам. Его ладони были теплыми, и я еще сильнее прижалась к нему. Я так соскучилась по мужской ласке, мне так хотелось простых человеческих отношений.

— Глупая ты моя, — произнес Бьерн, продолжая гладить мои волосы. Потом его рука как-то сама собой опустилась ниже, лаская спину сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Я вздрогнула и, отстранившись, посмотрела на него. Внезапно вспомнила Хаки. Мне стало не по себе, и я опустилась на кровать. Глупо, но мне показалось, что сейчас я предаю саму память о муже.