— Я так и знал, что между вами двоими что-то есть, — сказал он.

— Между нами ничего нет, но, надеюсь, будет в скором времени, — ответил Хаки. Я вцепилась в его руку, но он спокойно разжал мои пальцы и заслонил меня собой.

— Ты опасен, когда ревнуешь, — произнес Хаки.

— Я люблю ее и никогда тебе не отдам, — Бьерн сбросил с плеч вышитую безрукавку. Следом за ней полетела дорогая, богатая туника. Он остался обнаженным по пояс, и я с ужасом поняла, почему он это сделал, но не успела даже слова произнести, когда они бросились друг на друга, как тогда в охотничьем доме. Только теперь все было намного серьезнее.

— Нет, — закричала я, — Не надо!

В доме раздался шум. Лицо Альрика выглянуло из окна моей спальни. Увидев дерущихся мужчин, он выпрыгнул во двор, но разнимать их не торопился, с интересом следя за тем, как Бьерн и Хаки кружат друг против друга. Они оба были не вооружены и в их распоряжении были только их собственные резервы. Я умоляюще взглянула на Альрика, но он только покачал головой, а мужчины между тем снова сцепились. Я видела, что силы были равны. И тогда произошло т, чего я там боялась. Оттолкнув Хаки в сторону, Бьерн перевоплотился, причем это произошло так быстро, вот только что тут стоял мужчина, а через секунду это уже был огромный черный волк. Хаки замер в удивлении и тогда Бьерн прыгнул на него и, навалившись, придавил всем телом к земле. Хаки едва успел перехватить у своего горла чудовищную пасть и с силой отвел ее от своего горла. Я вскрикнула и, забыв про осторожность, бросилась на волка, с силой молотя по нему своими кулаками.

— Оставь его, — закричала я, — Оставь!

Волк замер, словно поняв мои слова и отпустил Хаки, отскочив от нас на небольшое расстояние.

— Что это за…? — поднимаясь, произнес Хаки вставая.

— Не смей его трогать, — закричала я на волка.

Бьерн угрожающе зарычал, и резко развернувшись, в несколько огромных прыжков исчез в темноте. Я развернулась к Хаки и, следуя какому-то порыву, обняла его, прижавшись щекой к твердой груди. В моей руке все еще лежало его кольцо. Я отстранилась и разжала пальцы, потом вытащила ленту и надела кольцо на палец. Альрик увидев это нахмурился, а Хаки с удивлением посмотрел на меня и нерешительно произнес:

— Это означает — Да?

Я почувствовала, как сзади ко мне подошел Альрик. Я спиной ощущала исходящее от него напряжение.

— Одумайся, Дара, — произнес он, — Ты не можешь так поступить с Бьерном. Только не ты!

Со стороны дома послышались торопливые шаги множества ног. И вои уже несколько человек из дружин Бьерна и Хаки, а с ними Атли и моя мать, приближаются к нам. Судя по их встревоженным лицам, они слышали мои крики. Я стояла, глядя в глаза Хаки и казалось, не замечала никого вокруг, а он просто смотрел на меня, напряженно и в ожидании моего ответа. А я внезапно поняла, что так оно и должно быть, что то, что произошло сегодня — это и есть моя судьба. И хотя мне было жаль Бьерна и стыдно за то, что все произошло именно так, я ни на секунду не пожалела о своем выборе. И после того, как я его сделала, мне стало значительно легче. Я не могла сделать так, чтобы они оба были счастливы. Предпочтя одного из них, я бы все равно обидела другого, но это должно было произойти рано или поздно. И я больше не могла обманывать себя. Встреча с Хаки полностью перевернула мою жизнь. Только теперь я поняла, что тогда на свадьбе мои чувства к Бьерну дали трещину, и она разрасталась с каждым днем, разделяя нас. Нет, я любила его, или искренне верила в то, что любила. Он и сейчас был дорог мне, но мои чувства уже были совсем иными. Возможно, когда-нибудь, он поймет и простит меня.

Оглянувшись, увидела напряженный взгляд Альрика и спокойный — Атли. Я почувствовала, как сильные руки Хаки прижимают меня к себе. Я расслабилась и произнесла:

— Это — Да, Хаки. Это — Да.

Если кто и испытывал ко мне открытую, слепую и не скрываемую ярость и ненависть, так это Сольвейг. Каждый день, сталкиваясь с ней за столом, я чувствовала на себе ее жгучий, пронизывающий взгляд. А в голосе, обращенном ко мне, звучало столько яда, что я удивлялась, как она еще сама себя не отравила им. Я жила в доме Хаки всего неделю, а уже даже не знала, куда спрятаться от назойливой, вечно следящей за мной сестры Хаки. Конечно, я понимала, почему она так не любит меня и старалась избегать всяческих контактов с ней и по мере возможности с ее матерью, хотя Астрид была со мной крайне любезна, но она помнила, как я уплыла тогда с Бьерном, и это оставило неизгладимый отпечаток в ее любящем материнском сердце. Но сейчас, ради сына, она снова пыталась расположить меня к себе и заново подружится, но я не особо доверяла ей и старалась держаться на расстоянии, хотя понимала, что в будущем этого не избежать.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Казалось, Хаки торопился, словно боялся, что я ускользну от него, но я никуда не собиралась уходить на этот раз. Атли был необычайно доволен моим выбором, о чем и не переставал мне постоянно напоминать. Он был единственным, кто искренне радовался за меня здесь, да возможно, еще дружинники Хаки, с которыми я перезнакомилась, приходя на постоянный каждодневные тренировки вместе с Атли. Видя, как я управляюсь с клинком, их уважение ко мне сильно возросло.

Хаки относился ко мне настолько трепетно, что это вызывало во мне тайную радость. Иногда я вспоминала Бьерна, но старалась делать это все реже и реже, но прошло слишком мало времени, и мне все еще было стыдно за то, что все произошло подобным образом. И я не могла не признаться сама себе, что внутри меня все еще оставалось что-то теплое и нежное к этому воину-оборотню. Мы никогда не обсуждали то, что произошло тогда на наших глазах, хотя Хаки естественно понял, кем являлся на самом деле Бьерн. Но надо отдать ему должное он никому не сказал ни слова.

А потом была свадьба. Я в шикарном, сверкающем платье и Хаки, такой счастливый и улыбающийся рядом со мной. Моя мать, переехавшая вместе со мной жить в имение Хаки, сияющая и искренне радующаяся моему счастью. Веселье длилось несколько дней. Среди приглашенных были Рагнар Тролль и Сингурд, а так же еще много именитых вождей, с которыми я познакомилась впервые. Это была роскошная свадьба. Денег не жалели ни на угощения, ни на увеселительные мероприятия, ни на подарки крестьянам. Вино и пиво лились рекой. Я еще никогда столько не веселилась и не танцевала, как в этот день. А потом, в разгар веселья, мы с Хаки сбежали ото всех на берег моря. Вокруг нас была ночь, бархатная, еще теплая, наполненная запахами приближающейся осени и ароматами задержавшегося лета. Море ласково набегало волнами на песчаный берег, а Хаки подвел меня к тому камню, на котором впервые поцеловал, казалось, с той поры прошла целая вечность. Я села на валун и посмотрела в звездное небо, а потом оно исчезло и предо мной возникло лицо Хаки. Он притянул меня к себе, сминая руками дорогой шелк, и поцеловал, жадно и одновременно нежно. Я запустила пальцы в его густые волосы и ответила на поцелуй, и все между нами теперь было совсем иначе. Мое лицо и тело горело от его прикосновений, а когда он отстранился, я удивленно посмотрела на него, и Хаки рассмеялся.

— Иногда я даже не верю своим глазам, — произнес он, прикасаясь рукой к моей щеке, — Ты теперь моя и только моя.

Я радостно кивнула. Я и сама не верила тому, что сейчас нахожусь с ним, что я уже его жена. Прикасаясь ладонями к его груди, лаская пальцами его спину, я чувствовала, как напрягается его тело. Его глаза горели, и я тонула в их синеве. Ночью они казались такими же черными, как море и я понимала, что погружаюсь все глубже и глубже в эту бездонную пучину.

— Надо возвращаться, пока нас не хватились, — сказал Хаки и, подхватив меня на руки так легко, словно я совсем ничего не весила, он направился к дому. Я смеясь обнимала его за шею и, не переставая покрывала поцелуями его лицо, а он радостно улыбался и шептал мне всякие нежные глупости, склоняя ко мне сове лицо.