— А это что за девушка? — поинтересовался воин, — Рабыня?

Сингурд рассмеялся.

— Нет, что ты! Это и есть та самая причина, по которой я сделал такой крюк, — купец покосился на меня, — Это дочка одного из восточных князьков, с которым твой отец заключил мир. Я везу её к вам как гарантию того, что этот самый князь будет беспрекословно платить дань и не будет пытаться оказывать сопротивление вашим людям.

— Как интересно! — произнес Альрик и добавил, — А она очень красивая! Была бы рабыней, я купил бы её у тебя.

— Говорят, она ведьма, — шепнул купец, я едва расслышала его слова. Я подняла глаза и посмотрела на обоих, стараясь сделать самое простое лицо, чтобы они не догадались, что я не только слышала их слова, но и все поняла.

Альрик смотрел на меня пронзительно и как-то оценивающе. Я принялась рассматривать его в ответ. Молодой воин был довольно хорош собой, с длинными светлыми волосами, спадающими на плечи и точеным лицом и отлично сложен. Серые глаза оценивающе прошлись по моему телу, и я сама себе показалась обнаженной под этим взглядом. Почувствовав неловкость, я покраснела.

— Ну, значит, я еще увижу ее, когда вернусь из похода, — сказал Альрик, попрощавшись с купцом, махнул своим людям, беседовавшим с воинами Сингурда, и они вернулись на свой корабль. Трап затянули на палубу, и, оттолкнувшись от бортов веслами, корабли продолжили каждый свой путь. Я на время забыла о произошедшем, понимая только то, что мне еще не раз предстоит сталкиваться с этим молодым воином, раз я игрою судеб буду жить в имении его отца.

Через несколько дней мы причалили к пристани большого города, расположенного на берегу реки. Деревянные низкие дома, за исключением дома их вождя, были разбросаны в беспорядке на берегу. Я увидела бродивших у реки гусей, за которыми присматривал оборванный мальчишка, несколько лодок, вытащенных на берег, и небольшое поле с колосящейся спелой пшеницей, желтеющее вдали. Мы пробыли там два дня. За это время купец распродал там половину своих товаров и казался вполне довольным полученной прибылью. Все эти дни, я находилась на борту под присмотром кормчего по имени Гринольв. Это был добродушный мужчина в годах. Он даже попытался затеять со мной разговор, но я знаками показала, что не понимаю его речи, тогда Гринольв заговорил на ломаном общем языке:

— Хочешь, научу нашей речи? — спросил он.

Я кивнула.

Кормчий улыбнулся и, показав рукой на реку, произнес на северном языке:

— Река!

Я кивнула и повторила, старательно не выговаривая слова, что рассмешило северянина. Он повторил снова, я за ним, в этот раз уже стараясь произнести слово лучше. Кормчий удовлетворенно кивнул и продолжил. До вечера, по мнению Гринольва я уже знала несколько простых слов и умела здороваться и произносить слова прощания.

— С такими спехами к концу нашего плаванья будешь мало-мальски понимать нашу речь, — одобрительно произнес вечером кормчий, — Уж лучше, чем ничего.

Через три дня мы продолжили путь. С того дня Гринольв продолжал заниматься со мной каждый день, когда находилась свободная минута. А на вопрос купца, зачем это ему надо, кормчий просто ответил, что я очень похожа на его покойную дочку, которая умерла несколько лет назад. Сингурд пожал плечами, но заниматься нам не запретил.

— Учи, если времени не жалко, — благосклонно произнес он, — Пригодится у новых господ.

Прошло еще несколько дней. Мы плыли по реке, пока не оказались в устье, где она впадала в море. Погода испортилась, стало холоднее. Ветер наполнил парус, и наш плоскодонный корабль веселее побежал вперед по морской глади. Уже вовсю чувствовалось приближение осени, причем погода поменялась так неожиданно, что я была удивлена. Хорошо еще, что не было дождей, хотя небо постоянно стало затянуто серыми тучами. Для северян это явление оказалось как само собой разумеющимся. Обогнув высокий мыс, мы достигли широкого фьорда, куда и направилось судно. На вершине скал, возвышающихся над морем, я разглядела небольшой дом, но к моему удивлению, мы поплыли дальше и вскоре оказались около пологого берега с разбросанными по нему маленькими рыбацкими хижинами. Увидев приближающееся судно, рыбаки покинули свои дома, и вышли посмотреть на прибывших. Люди Сингурда вывесили на борт щиты в знак мира и причалили на небольшую пристань, поднимающуюся на сваях над водой. Опустив трап, северяне сошли на берег. В этот раз я была вместе с ними. На борту осталось несколько человек команды, среди которых был и мой учитель кормчий Гринольв. Я помахала ему на прощание с берега рукой, и он с улыбкой кивнул в ответ. Я огляделась. Местность оказалась крайне пустынная и каменистая. Весь берег, кроме песчаной полосы, на которой стояли домики, был буквально испещрен скалами и усыпан валунами. Только вдалеке я разглядела темную стену низкорослых деревьев, кряжистых, от того что приходилось расти на постоянно продуваемой морскими ветрами земле и шапки жилых домов за оградой.

Сингурда здесь прекрасно знали. Рыбаки бросились к нему, в ожидании новостей и пока они разговаривали, я стояла в стороне ото всех и смотрела на море, заметив, что полоса горизонта начинает темнеть и над поверхностью воды сгущаются со стремительной быстротой сизые, переполненные влагой тучи. Судя по сильным порывам ветра, собирался шторм. Сингурд наконец сделал мне знак отправляется и мы поспешили по широкой, протоптанной тропе в сторону леса. Постепенно каменистый берег сменился морем зеленых трав, а потом стали попадаться невысокие кустарники и низкорослые деревья. Через какие-то полчаса мы оказались у ворот обнесенного высоким частоколом поселения, за которым зеленел лес.

— Добро пожаловать в Харанйоль, — сказал мне купец и широким жестом обвел границы поселения.

Ворота были распахнуты, мы беспрепятственно прошли внутрь и оказались в большом поселке на несколько десятков домов, с возвышающимся над остальными жилищем владельца. Я увидела копошащихся в огороде женщин, увидев нас, они распрямляли спины и приветливо махали людям Сингурда. Мимо, весело галдя, стайкой промчались ребятишки. Сингурд и его люди спокойно прошли к дому вождя, где их встречал сам хозяин с женой, маленькой дочерью лет семи и несколькими приближенными воинами из дружины. Вождь Харальд показался мне довольно приятным мужчиной под пятьдесят. У него была густая борода, заплетенная в толстую косу и кривой нос с горбинкой. Но серые глаза сияли добродушием. Сразу было заметно, что Харальд был искренне рад прибывшим, он поздоровался со всеми и обнялся с купцом, после чего широким жестом руки пригласил всех пройти в дом. Его жена, высокая стройная женщина лет двадцати с лишним, была намного моложе своего мужа. Она показалась мне самой привлекательной из увиденных ранее женщин. Роскошные косы цвета меди короной венчали голову. Тонкие черты лица поражали своей правильностью и утонченной красотой. Большие серые глаза посмотрели на меня немного прохладно, но я не придала этому значения и прошла вслед за остальными в большой зал, предназначенный для пиров. Люди купца расселись по скамьям, я осталась стоять в углу, с любопытством оглядываясь по сторонам. Стены зала украшали деревянные щиты и довольно богатая коллекция холодного оружия. Сам Сингурд сел по правую руку от хозяина дома, по левую расположилась его жена. Появившиеся, словно из ниоткуда слуги, торопливо накрывали на стол и разливали пиво. Они были добротно одеты и приветливы. Я долго стояла в ожидании, когда меня представят вождю, когда это, наконец, произошло. Я увидела, как купец машет мне рукой, подзывая к себе и сжав руками свой узелок, поспешила к месту, где сидел вождь.

— Так это ты и есть дочка Свена? — спросил Харальд, — Смотри, Хельга, она настоящая красавица, — добавил он, обращаясь к жене. Та молча подняла на меня глаза и как-то странно и пронзительно посмотрела на меня, но потом неестественно мягко улыбнулась и согласно кивнула.

— Как тебя зовут? — спросил Харальд на общем языке.

— Дара, — ответила я, склонив почтительно голову, а про себя отметила поразительное сходство молодого воина, встреченного нами несколько дней назад на реке с вождем. Хотя, черты Альрика были намного тоньше и он был явно привлекательнее своего отца, но все-равно очень похож на вождя. Скорее всего, и если судить по возрасту, Хельга была матерью только девочки. Значит, матерью Альрика была совсем другая женщина.