Ему просто важно знать, что кто-то в мире разделяет его безумие.

Трубка отвечает не сразу, но когда отвечает, звук такой чистый и ясный, что Имсу кажется – собеседник прямо здесь, в комнате, напротив него, сидит за столом и смеется чуть раскосыми глазами.

– Имс, – выразительно говорит трубка, и Имс невольно ухмыляется: такие многозначительные ударения в таком коротком имени может делать только Артур.

– Артур, – говорит он в ответ и замолкает, только щелкает зажигалкой перед самым носом и прикуривает неизвестно откуда взявшуюся в зубах сигарету.

И словно бы видит, как Артур кивает в ответ. А потом различает на заднем фоне очень приглушенную речь, но натренированное ухо все же опознает: французы. Потом доносится такой же слабый шорох автомобильных шин, разноголосый и радостный шум города, какая-то музыка, и нет никаких сомнений: Артур в Париже.

– Ты только что бездарно сдал мне свое местонахождение, Артур, – говорит Имс.

– Я знал, что это ты.

– Откуда? – удивляется Имс, ведь эти номера не могут быть забиты в память телефонов – только в головы их владельцев.

– Просто, – отвечает Артур, и опять Имс будто видит, как он слегка пожимает плечами. – Я всегда знаю, когда кто звонит. Не знаю, почему.

– Магия, – усмехается Имс.

– Магия, – подтверждает Артур.

– Так любишь этот город? – продолжает Имс бессмысленное.

– Люблю, – соглашается Артур. – Он как пирожное. Как сладкое вино.

– Любишь сладкое? – снова удивляется Имс, и Артур смеется.

– Есть дела? – спрашивает Имс, тщетно пытаясь разобрать мелодию, которая играет где-то там, вдалеке, за два с лишним часа лета на самолете, – на самом деле совсем не далеко, близко.

Артур очень близко – по сравнению с теми дальними далями, куда через несколько минут предстоит отправиться Имсу без гарантии на возвращение.

– Немного, – говорит Артур. – Не очень интересные. Но на кофе и багеты хватает.

– С тобой все в порядке?

– Разумеется, Имс, – серьезно отвечает Артур, – а вот с тобой, похоже, нет. Нужна помощь?

– Нет, – отмахивается Имс. – Когда это мне была нужна помощь, Артур?

– И правда, – легко соглашается Артур, и еще минуту они просто молчат в трубку.

Имс, наконец, решает, что мелодия – это что-то из Эдит Пиаф, но на большее узнавание не способен.

Он представляет, что в Париже уже часа два ночи, все улицы в огнях, алые и золотые, везде роится туристическая толпа, которую это время суток только подстегивает к жизнерадостным авантюрам, возле неприметных дверей в действительно популярные ночные заведения снует клубная молодежь… И Артур идет по площади в какой-нибудь пижонской жилетке или, может быть, модном свитере, прямой и тонкий, как стрела, с зализанными назад волосами цвета воронова крыла.

Воронова крыла.

– Рад был тебя слышать, Арти, – прощается Имс, и Артур едва заметно улыбается, это Имс тоже четко видит.

– До свидания, Имс.

И то, что он говорит «до свидания», а не «прощай», хотя это, конечно, только вежливая фигура речи, вдруг странно обнадеживает Имса.

***

В Ллисе только начиналось утро. Солнце над океаном, на глади которого – и над которым – были рассеяны зеленые острова, казалось огромным, оно занимало половину неба и без края выплескивало в синь розовое сияние.

Имс слышал легкое соленое дыхание моря, ветер шуршал сразу со всех сторон, ворошил волосы, трепал полы белой рубашки, холодил спину, забираясь под ткань.

Имс хотел попасть на острова, ближайшие к менгирам, хотя сейчас те были скрыты от его взгляда. Так что он просто низко летел над морем, и ветер качал его на своих волнах, так что Имсу хотелось кричать – неважно, по-птичьи или по-человечьи, от избытка чувств.

Ему казалось, он летит уже несколько десятков лет, а внизу и впереди была только вода, одна вода, и он чувствовал, что выбивается из сил, и, наверное, надо было просыпаться, хотя сейчас у него не имелось таймера, который бы там, в реальной жизни, отсчитывал время и будил его каким-либо сигналом, а значит, проснуться будет сложнее, чем обычно. Но в прошлый раз это ему удалось, и разве магия не на его стороне?

Разве не мог он здесь, в своей далекой прошлой жизни, управлять сновидением, как захочется?

И как раз в тот момент, когда силы почти покинули его крылья и отчаяние заползло в голову, посреди бескрайнего блеска воды мелькнули черные контуры. Мелькнули, исчезли, снова появились, в клубах розового тумана, огромные глыбы антрацита правильных форм – этакие гигантские отполированные цилиндры.

И совсем неподалеку Имс увидел одинокий крошечный парящий остров, поросший лесом, – тот, который он видел издалека, но хорошо запомнил еще тогда, в свой первый полет с Корвусом на шаттле. Вот что он имел в виду, когда думал про жизнь на окраине мира. В середине острова тускло мерцало небольшое озерцо, и вообще выглядел он заброшенным, совершенно пустым, но Имс упрямо взял курс прямо на него.

На острове было тихо. Миновав полоску леса, Имс вышел на луга, где колыхалась высокая зеленая трава, на которой быстро высыхала роса – здесь что-то стрекотало, пиликало, шуршало, над цветами порхали бабочки: все как на земле, только, может быть, ароматнее и ярче. Сам воздух здесь казался прозрачнее, и в нем, казалось, летала какая-то тончайшая золотая пыль. Так сладко пахло травой, летом, Имс улавливал запахи камня, разогретой земли, недалекой воды, но сильнее всего был запах чего-то цветущего – безмерно сладкий и сухой, реявший вокруг невидимой пудрой. Примерно так пахли крепкие духи некоторых экстравагантных дам, каких Имс встречал в земной реальности. Но теперь она отходила на второй план.

Имс подумал, что цивилизация здесь, как и в его мире, распространяется неравномерно – в городе, который скрывался под черным кубом, он видел сверкающие черные поезда, напоминавшие мчавшиеся с неимоверной скоростью кристаллы, причем прямо по воздуху, как будто на магнитной подушке – или же удерживаемые с помощью магии. Здесь же ничего не напоминало о прогрессе, да и вообще о наличии разумной жизни.

И тут Имс остановился как вкопанный. Только что впереди стелилась только пустота, и вдруг она сгустилась во вполне видимую и материальную мельницу, сложенную из камня, с несколькими небрежно разбросанными по зданию маленькими окнами, маленькой розовой дверью и огромными сетчатыми крыльями. Перед дверью виднелся деревянный мостик с перилами, а под мостиком зиял зев большого амбара.

Имс так был поражен, что пошел вперед, не раздумывая, – даже не осознал, как обратился человеком.

На мельнице было темно и тихо, только где-то под досками пола сновали мыши, и пахло спелыми травами и мукой. Вот раздался треск, и мельничная башня начала со скрипом поворачиваться вокруг своей оси, улавливая направление ветра, а на одном крыле захлопала парусина.

Скрежета жерновов слышно не было, но Имс остро ощущал чье-то присутствие. Да и зерно мололи совсем недавно, в воздухе еще витал характерный запах.

На мгновение Имс задумался, откуда он может помнить, как пахнет размол зерна. Но тут что-то быстро мелькнуло на периферии зрения, потом еще раз и еще, словно вокруг Имса с неимоверной скоростью двигалось и мельтешило цветное пятно.

– Стой! – крикнул Имс. – Да покажись ты уже, чудо в перьях! Я маг Элга – и я пришел задать тебе вопросы.

Пятно постепенно успокоилось и медленно вырисовалось в маленького, Имсу до пояса, седого старичка в каком-то чудном одеянии, которое отливало то голубым, то зеленым, то красным – смотря как двигался и в какую сторону поворачивался старик.

– И кто же ты? – несколько обалдело спросил Имс.

– Я олль, – сладко улыбнулся старичок. – Хранитель Нор и Перекрестков. Ты очень смелый, маг Элга, что пришел сюда. Давно у меня никто не бывал в гостях.

Имс решил слепо следовать интуиции.

– Я пришел спросить о менгирах.

Старик слегка помрачнел, но тут же снова расплылся в улыбке.

– А не хочет ли дорогой гость услышать эту историю за обедом?