«Пора, – тут зазвенело в голове у Имса, – пора, пора!»

И он, поняв, что и так задержался, понесся выдираться из нескольких слоев сна, как из паутины, молясь, чтобы его не догнало и не разорвало воронье, молясь, чтобы Корвус, обернувшись, не долбанул его меж лопаток смертельным заклятьем, ощущая, что падает, падает, падает: сначала на скалистую землю между черными рощами, потом на черный полированный пол, откуда росли цветущие деревья, и, наконец, на коврик в собственной ванной в московской квартире.

«Успел, успел!» – колотилось сердце, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки.

Имс дышал, как загнанная лошадь, пот катил ручьями со лба и с шеи, кровь бухала в венах, в глазах плясали черные мушки...

Несколько минут он бессильно валялся на полу в ванной, а потом поплелся в постель, прихватив по пути бутылку виски и прихлебывая прямо из горлышка. Алкоголь и «Зов ангелов» – не самое удачное сочетание, но сейчас Имсу было на все плевать. После снохождения еще долго не удавалось заснуть, поэтому Имс планировал просто лежать и думать.

Он был доволен результатами своего расследования. Было над чем поразмыслить: обугленные менгиры, сбрендившие генераторы магии, проклятье Луга… Но самое главное: та девушка из Сида. Везде ищите женщину, о, даже ты, Вороний король, попался в силки любви. Но кто же она, твоя Елена Троянская?

Кто мог ответить на этот вопрос?

Наверное, только сиды.

Глава 21

При спуске в сновидения даже тогда, несколько лет назад в странах Ближнего Востока, где работала их команда, Имс придерживался трезвой оценки рисков. Если объект был очень нестабилен, или снотворное было еще недостаточно испытано на завсегдатаях опиумных курилен, он от работы отказывался без всякого сожаления. Отказывался он и тогда, когда кто-то из наемников вызывал подозрения в своем профессионализме. Конечно, Имс не был таким занудой, как Артур, который перед каждым делом вообще строил какие-то многоуровневые таблицы в нескольких программах, – но в огонь очертя голову никогда не кидался.

Конечно, и на старуху бывает проруха, и тот же Артур иногда вляпывался в неприятности, как, например, с этим делом в Бенгази. Тогда его нанял человек из американского посольства для весьма непростой задачи: извлечения информации из сна одного из сотрудников посольства, которого наниматель Артура подозревал в связи с боевиками-исламистами. Это были те самые повстанцы, которые раньше боролись против режима Каддафи, но теперь воевали и против нового правительства, а оно было совершенно не способно с ними справиться. Бенгази, таким образом, из столицы ливийской революции быстро превратился в главную базу бывших ополченцев, а теперь просто бесконтрольных и озлобленных вооруженных групп.

Погоня настигла Артура, как только он очутился в квартире объекта – потом он говорил Имсу, что, кажется, все понял еще до того, как уловил на грани слышимости скрип отворяемой двери, до того, как разобрал, что совсем неслышные шаги – это шаги не одного человека. Когда в комнате оказалось трое с замотанными шарфами лицами, он уже, подобно Человеку-Пауку, карабкался вниз по близко посаженным друг к другу балконам, не замечая, что обдирает в кровь пальцы и проклиная вдруг ставший невероятным тяжелым чемоданчик с оборудованием. Когда он спрыгнул на землю, вслед ему безо всякого стеснения раздалась автоматная очередь, и уже в процессе бешеного бега Артур услышал, что стрельба раздается с разных сторон, а особенно со стороны американского посольства, которое располагалось неподалеку. Причем, судя по грохоту и зареву, там работали минометы, и пламя все выше поднималось от того угла в черно-синее небо...

Тогда все кончилось хорошо, и Артур совершенно случайно встретил в Бенгази Имса, который занимался тут делами российской разведки, и так получилось, что бежали они вместе – уже из Триполи, тоже под автоматным огнем. Ушли. В общем-то, это и был последний раз, когда Имс видел Артура. После Ливии он окончательно – в который раз, впрочем, «окончательно» – вернулся в Москву и в который раз якобы «совсем» отошел от дел.

Сейчас же ситуация, в которой оказался Имс, выглядела в разы, в десятки раз хуже любой другой из прошлого. Мало того, что ему надо сначала оказаться во сне в другом мире, так еще и там проникать в сны чужих людей – да даже не людей, существ. И, возвращаясь, ему надо было пересечь не только границы сновидения, но границы другой вселенной.

Хотя теперь у него было преимущество. Он теперь был не только дримшерером, пусть и опытным, он стал магом – и подозревал, что сила его будет расти по мере того, как он вспоминает.

С другой стороны, раньше он болтался по чужому подсознанию исключительно по собственному желанию, заходя в эти лабиринты намеренно, теперь же сны сами могли настичь его, поскольку другая сторона также владела искусством их насылать. Теперь каждая ночь стала ловушкой – Корвус мог в любой момент утащить его в черную пучину своего мира и при желании там и оставить разум Имса. И совсем не факт, что Имсу второй раз удалось бы застать его врасплох. Теперь Корвус был предупрежден и вооружен, а еще наверняка – зол.

Однако Имс надеялся, что все еще нужен Корвусу тут, по другую сторону Стены. Пока она не была разрушена, он являлся ценным оружием, и только это внушало надежду. Вот только Пашка… Пашка был в опасности.

Имс не хотел ничего рассказывать ему, не хотел впутывать в свои сомнительные расследования, больше всего ему хотелось, чтобы Пашка оказался сейчас где-нибудь на Антарктиде, в противомагическом бункере. Только вот таких пока не придумали.

Пару ночей Имс вообще не спал – глушил кофе огромными чашками, курил пачками, все думал, думал. Корвус не мог проникнуть в этот мир, кроме как на Самайн, да и то, как подозревал Имс, он всего лишь послал сюда своего двойника. Но десятки, а может быть, и сотни существ уже вовсю разгуливали по московским улицам, и теперь подозревать надо было каждого человека, каждого ворона, каждую кошку и даже каждый цветок – эта армия была невидима, зловеща и непредсказуема.

Имс не мог бодрствовать бесконечно; кроме того, ему надо было попасть на ту сторону, чтобы понять, что случилось с менгирами и что скрывает прошлое Корвуса.

Впрочем, второй вопрос казался Имсу очевидным. Молодой Корвус несколько тысяч лет назад был смертельно очарован девой из Дивного народа, какой-нибудь таинственной юной жрицей или принцессой; возможно даже, они полюбили друг друга, а возможно, его любовь осталась безответной. В любом случае он затеял войну с Сидом из-за нее – классика, все мы читали о Трое и тех глупостях, что творили даже прославленные полководцы ради золотых локонов и томных глаз. Но что-то пошло не так, принцессу Корвус не добыл – то ли сидские правители ее не выдали, то ли она сама не пожелала остаться с Вороньим королем. Как бы то ни было, Корвус, сгорая в муках безнадежной любви, разнес Сид на клочки и даже теперь, спустя целую вечность, хотел отомстить сидам. Луг, сказал он, обманул его дважды. Возможно, именно Луг, сидский король, не дал воссоединиться повелителю воронов с его прекрасной дамой. Может быть, заточил ее в башню или обратил в лягушку, Имс не знал всей магической кухни фэйри. Впрочем, детали оставались неважны, главное, налицо был мотив.

Но Имсу важнее было выяснить другое.

Его интересовали обугленные менгиры.

Впрочем, здесь тоже, при логическом рассуждении, можно было проследить сюжет. Очевидно, что Луг ничего не забыл и наслал проклятье на Ллис, и сила его магии была еще очень велика.

Нужно было снова обращаться вороном, ловцом снов, и лететь в Ллис. Но на этот раз Имс не собирался спускаться в его самое черное, чернильное сердце. Существа жили и на парящих островах, жизнь кипела и на окраинах Ллиса. А менгиры вообще стояли на самой его границе.

***

Пашка звонит и сообщает, что останется ночевать у Стаса, и Имс решает, что пора завязывать со своими жалкими страхами. Он уже готов ввести иглу в вену, как вдруг, сам того от себя не ожидая, откладывает шприц, поднимается, вынимает из потайного кармана портфеля второй мобильный телефон и без колебаний набирает номер, которым пользуется крайне редко. А в последнее время – вообще не пользовался. Но не забыл, нет.