– Я вижу твою истинную природу, – тихо сказал Том. – И это все объясняет.

Луг с удивлением посмотрел на него, словно не верил, что смертный вообще мог вымолвить такую глупость, а потом рассмеялся.

– Ты же ничего не помнишь. Твоя память, должно быть, как сполохи зарниц посреди черной ночи.

– Но я знаю тебя, Луг Самилданах.

– Ты не помнишь, что произошло, потомок Гвидиона. Как бы ни была мудра кровь древнего мага, слишком много времени прошло, слишком удачлив был Мерлин, когда заключил соглашение, и мы слишком ослабли и потеряли счет времени. Почти три тысячи лет я был заперт здесь, между несколькими вратами, в одной реальности, в одной-единственной реальности, и мне тесно в ней, Том, мне душно! Раньше вся Вселенная была для нас Светлым лесом, где мы знали любые тропы, сейчас же мы заточены в бутылке и гнием здесь! О, как я раньше презирал вас, но со временем… со временем я начал жаждать попасть в ваш мир так же сильно, как вы всегда жаждали попасть в мой! И не мог! Не мог! Я мог видеть отражения вашей земли, мне приносили оттуда вещи, дары, крупицы материи, отзвуки жизни, но я не мог сам прикоснуться к ним, понимаешь, там, в живом круговороте бытия! Мне осталось только то, что приносили через маленькие щели самые крохотные, самые вертлявые фэйри – и мои двойники, которых я мог посылать туда лишь в ту пору, что вы называете Белтейном и Самхейном, да и то ненадолго, потому что сила моя иссякает... Понимаешь ли ты, как я страдал?.. И потому мне было так мучительно ждать тебя, Гвидион. Почему так долго, скажи мне? Почему так долго просыпалась твоя кровь? Может быть, ты сам так пожелал когда-то, чтобы наказать меня? За игру? За нун, который всегда был с нами? Я не вижу в этом справедливости, Гвидион. И лишь малая часть тебя вернулась ко мне, и я не знаю, хватит ли ее, чтобы открыть врата полностью, ибо человек, человек, который носит тебя в себе, – он слаб. Он сомневается. Он боится.

– И он любит тебя, – сказал Том.

– Это наша магия, – грустно улыбнулся Луг. – Наш дар. Это то, что все вы чувствуете, попав сюда, к истинным берегам, где можете получить возрождение и исцеление, если будете приняты. Мой мир огромен, и здесь ты можешь встретить тысячи существ. Одних невозможно описать словами, другие – навязчиво знакомы, словно бы призраки, которые преследовали тебя всю жизнь. Даже там, на земле, если твое сердце открыто мне, завеса между мирами способна истончиться достаточно для того, чтобы различить и почувствовать все это. Иногда там, у себя, среди будней, ты словно бы видишь свет, или слышишь мелодию, или улавливаешь среди обычных лиц какое-то иное, совсем другой красоты… Это мы, Том. Это я. Это Эмайн Эблах.

– Мир, полный ловушек и чудес, – тихо проговорил Том.

– О да, – улыбнулся Луг. – Это как встретить незнакомца, странного и притягательного одновременно, в котором есть что-то ужасное, но, возможно, именно поэтому тебя к нему влечет. Он предлагает тебе сладости, и ты знаешь, что должен бежать без оглядки, но ноги твои словно приросли к земле, и голова кружится, и в груди что-то дрожит. Вот что такое Страна чудес, Том. Ты знаешь.

– Ты расскажешь мне, что произошло? Что ты проиграл? И кому?

– О, конечно, – мягко улыбнулся Луг и бросил окурок в невесть откуда появившуюся на крыльце пепельницу из прозрачного фиолетового камня. Пепельница тут же исчезла. – Хотя кому – ты, верно, уже догадался. До меня дошли слухи, что ты послал темную весточку Корвусу.

– Я просто убил воронов в Тауэре, потому что мне так захотелось, – объяснил Том.

Луг прямо-таки осветился улыбкой.

– Шалость удалась, – сказал он.

И, глядя на эту улыбку, Том ощутил маленький укол яда прямо в сердце.

***

Нун принесли в Эмайн Эблах древние темные демоны, о которых сами сиды мало что знали. Вероятно, демоны жили еще в те времена, когда Земля после падения на нее тяжелых небесных тел долго пылала в огне, а потом из ее недр хлынула вода и затопила половину мира. Звезды стали уплывать с неба и исчезать в зияющей пустоте, как гласили древние предания. Рагнарек – так было названо это время в скандинавских легендах, Том помнил и теперь понимал, что значило: «Один волк проглотил солнце, а другой – луну, звезды падали с неба, происходили землетрясения, задрожал мировой ясень Игграсиль, кровью залилось все небо, наступила стужа, и море хлынуло на сушу».

У сидов были свои легенды об этих событиях, но они, по сути, лишь повторяли людские. Параллельный мир сидов существовал на той же планете, что и человеческий, тьма и холод завладели обоими мирами, и оба мира были разделены на темную и светлую половины. Мрак царил на юге, и ни люди, ни маги не могли выжить в той стороне, зато выживали совершенно иные, хтонические существа, непостижимые не только для рода человеческого, но и для тех, кого люди почитали за богов.

В ту пору в земном мире солнце неподвижно стояло над севером, а луны тогда и вовсе не было. И только очередные огненный дождь и великий потоп сдвинули земную ось, заставили вращаться планету быстрее, так что появились ветра и дожди, облака и грозы и времена года стали сменять друг друга. Люди стали жить все меньше и меньше, поскольку лучи солнца стали беспрепятственно достигать земли сквозь истончившиеся небеса. Магические расы какое-то время жили рядом с ними, но все больше начали разбредаться по параллелям – у них все меньше находилось общего со слабеющим, теряющим долголетие человеком.

Демоны развили свою силу за тысячи лет обитания на Темной стороне и выработали строжайшие правила существования. Если земной мир горбатился извергающимися вулканами, сдвигающимися континентами и дрожал от землетрясений, то в магическом мире, помимо всего этого, стали нестабильны порталы в другие реальности. Особенный ужас внушал хаос на Перекрестках – в тех точках времени и материи, где скрещивались и переплетались выходы сразу в несколько реальностей, запутанные временные и пространственные кротовины. Перекрестки стали пульсирующими черными дырами, которые могли аннигилировать любую материю, любую магию обращать против самой себя и затягивать в свои провалы огромные территории. Том представил, как аномальные земные зоны вроде Бермудского треугольника начали бы шириться и вести себя агрессивно, и содрогнулся. В особо страшных случаях Перекрестки превращались в Лабиринты, многократно швыряющие заблудшего путника по разным измерениям.

Демоны, которые принесли в Сид нун, а сидское имя им было нгахары, умели стабилизировать энергию Перекрестков и запечатывать особо разбушевавшиеся порталы, поэтому их стали звать Стражами Перекрестков. Мало кто даже из древних сидов помнил нгахаров, но предания представляли их существами без пола и лица, с текучей формой, с бесконечной оборотнической сущностью.

Легенды сидов не сохранили, когда и почему кто-то из магов Эмайн Эблах сыграл с нгахаром впервые. Но после той игры время от времени высшие маги вызывали Стражей, чтобы познать силу, которая им самим была неведома. Стражи не делились энергией просто так – они предлагали игру, и маг либо приобретал часть чужой силы, либо терял собственную. За смелость садившийся играть сразу получал дар – одно его желание исполнялось независимо от выигрыша, с тем условием, чтобы оно не было связано с предметом основной сделки. У Стражей было своеобразное чувство юмора.

Те, кто помнил нгахаров, говорили, что приходили они в Эмайн Эблах в плащах с капюшонами, которые и у сидов были распространены, но как выглядели на самом деле, никто не способен был увидеть. С человечеством нгахары имели еще меньше общего, чем сиды или фоморы, и, вероятно, когда-то пришли из совсем далеких параллелей, а после миллиона лет проживания на Земле и в реальностях, близким к ней, ушли, растворившись в космосе, искать более спокойные магические поля. Для сидов они были такими же богами из Потустороннего мира, как сами сиды – для людей.

Игра в нун внушала страх и вдохновение, но характерно, что, в отличие от самих сидов, нгахары не пользовались никакими сладкими, убаюкивающими и путающими чарами. Их игра была честной, насколько можно было назвать честным поединок с самыми древними существами, каких только могли вообразить себе сиды, сами знавшие жизненный срок, близкий к бессмертию. Завершив игру с проигрышем или с выигрышем, Стражи часто давали советы, перед тем как исчезнуть.