После ухода Стражей некоторые из Перекрестков и несколько Лабиринтов были ими запечатаны навсегда, а некоторые остались зиять рваными дырами в ткани реальности, и одно такое место в народе сидов было известно и внушало черный ужас еще долгие тысячелетия. Конечно, со времен нгахаров Перекрестки сильно потеряли в мощи, но любой Перекресток до сих пор оставался живым клубком различных энергий, которые тянули в разные стороны, и шаг влево или вправо означал падение в иную параллель. Лабиринт же мог переместить сразу в нескольких измерениях – не только в энергетическом и временном, но и в физическом пространстве, унося на другие планеты, где, в свою очередь, также существовали множественные параллельные реальности. Лабиринты были настоящими мясорубками любых энергий.
Стражи исчезли, а нун остался, и сама эта игра несла в себе магию даже без своих владельцев. А может быть, абсолютно все вещи в мире нгахаров жили своей жизнью.
Как бы то ни было, в нун зачарованно продолжали играть и сиды, и фоморы, и еще несколько магических рас, которые успели застать существование Стражей Перекрестков. Обычно после первой же игры магия игрока и магия игры настраивались друг на друга, как антенна и волна, и вот тогда возникал самый разный и удивительный симбиоз. Кого-то игра откровенно не любила, кого-то – обожала, а некоторые, осененные непостижимым вдохновением, получали совершенно новую силу и меняли реальность до неузнаваемости, она начинала подчиняться им, как ручной зверек. В земном мире подобных магов называли геомантами, но сиды их звали просто трикки – и это слово значило то же, что у людей: коварные, соблазняющие, запутывающие. Так сильно они сливались со своей игрой, которая и сама, соединившись с сидской натурой, становилась коварной. Нун, когда в него стали играть сиды, начал сильно отличаться от той мрачной, но прямолинейной игры, в которую играли нгахары. Нун мог сам включиться в игру – к примеру, исполняя в качестве дара не загаданные, а подсознательные желания игрока.
А потом сиды научили играть в нун людских магов, друидов. И в их руках игра снова поменяла свою природу. Однажды один друид получил через игру в нун такую огромную силу, что земную реальность еще долго сотрясали выплески стихийной магии. Он обрел могущество нгахара – власть над порталами и Перекрестками. Почему это случилось не с сидским магом, а с человеческим – никто не знал. Может быть, сиды были слишком хитры и тщеславны, и нун не подпускал их к своей сути. Человек же этот был прям, как меч, и таким же острым был его ум, а сила его и до игры в нун казалась живой, неотвратимой, как стихия. Он сам виделся скорее явлением природы, чем человеком.
Люди и сиды тогда существовали в тесном симбиозе, их параллели были ближайшими, и одни маги учились у других. Бывало, друиду удавалось то, что не удавалось сиду, хотя чаще случалось наоборот. У людей не было такой долгой жизни, они не знали секретов бессмертия, не владели оборотнической магией, разве что путем зелий или мутаций со зверем, что считалось порождением дикой и страшной, примитивной колдовской силы. Зато для самых сильных из них не существовало барьеров в виде рун и заклинающих знаков, многие заклятья на них не действовали, так что ловушки, в которые часто попадались сиды, оставались им неведомы. И учились они очень, очень быстро.
Тому не надо было спрашивать у Луга, как звали того друида, который получил нгахарскую силу. Когда Мерлин Миррдин сумел запечатать последний Перекресток поблизости от Эмайн Эблах, ему воздавали невиданные почести долгие столетия. Не нашлось бы существа в Эмайн Эблах, которому не было бы знакомо это имя.
И еще долго, очень долго друиды и высшие маги сидов – туаты – жили в любви и согласии, обмениваясь знаниями, обучая друг друга, путешествуя вместе по разным мирам. Друидам было разрешено посещать главные города Эмайн Эблах – Финиас, Гориас, Муриас и Фалиас, где хранились известные людям магические артефакты, как, например, меч мага Нуады, излучавший энергию, сравнимую с ядерной, как понял Том по описаниям, или Файлский менгир – один из крупнейших источников генерации магического поля. Знаменитое копье Луга, о котором Коллинз столько читал в кельтском фольклоре, тоже излучало чудовищную энергию, но природа этих полей и радиаций оставалась Коллинзу неясна, все же он был только журналистом, а не физиком.
Дружба друидов и сидов ни у кого не вызывала удивления. Сами магические расы тогда часто смешивались. Сиды, как многоликий народ волшебных существ, жили в Эмайн Эблах задолго до того, как туда пришли туатские маги. Потом долгая жизнь на одной земле много раз скрестила сидов и туатов, а люди всех жителей Эмайн Эблах стали звать сидами, и сама страна Эмайн Эблах стала известна в человеческом мире как Сид.
Однако друидам были известны все тонкости взаимоотношений магических рас. Известна им была и история давней борьбы туатов с фоморами, в которую скоро был вовлечен весь Сид. Прежняя война закончилась победой туатов, Луг изгнал фоморов и занял верховный престол, поскольку Нуаду, правивший Эмайн Эблах многие сотни лет, в решающей битве с фоморами был убит.
Фоморы когда-то принадлежали к бесконечно разнообразному народу изначальных сидов и отделились от него, когда не захотели признать власть туатов и полное слияние с ними. Они переместились в соседнюю с Эмайн Эблах параллель и периодически совершали оттуда набеги на новый Сид. Спустя сотню лет после коронации Луга у фоморов также появился молодой правитель. Имя ему было – Корвус.
Фоморов считали темными существами, своей склонностью к оборотничеству, которая в их независимой жизни стала быстро развиваться, они напоминали нгахаров. Уже очень скоро они совсем мало напоминали мягкотелых изнеженных сидов, которые беспрекословно стали поданными туатов, хотя и дали им свое общее имя, как в свое время отдали им свою землю. Главным фоморским воплощением стал ворон, но это не мешало высшим магам фоморов легко перетекать из одной формы в другую. И в Эмайн Эблах подозревали, что фоморы нашли другой способ подпитки магии, кроме как через менгиры. Это была тайна, за которой долгое время охотились шпионы туатских магов, но безуспешно.
Тогда, несколько тысяч лет назад, границы между параллелями, будь то Эмайн Эблах или Ллис, страна фоморов, собрание островов и крепостей, разбросанных на огромном расстоянии друг от друга среди большой воды, – были очень тонки. Никаких чудовищ, охраняющих единственные врата, никаких адских рек с перевозчиками – границей могла оказаться любая речушка или чаща в лесу. Даже обычным людям было легко попасть в Страну чар, однако легко войти не значило легко выйти – время в Эмайн Эблах текло иначе, да и сиды неохотно расставались с гостями, которых чаще считали добычей. У сидов до прихода туатов царили весьма страшные правители, об одном из них Том даже читал – в легендах он был известен под именем Кромм Круаха, кровожаднейшего бога, которому люди приносили человеческие жертвы. Однако при власти туатов над Сидом друидическим магам ничего не грозило, с ними считались.
Знали о друидах и фоморы, хотя до Корвуса и Мерлина эти две стороны никогда не встречались. Однажды Корвус, поймав сидского лазутчика около одного из своих тайных фортов, пошел на Сид очередной войной. Молодой правитель славился острым умом и хитростью, он был хорошим стратегом и сильнейшим магом, поэтому в этот раз Сид терпел поражение. Армии истребляли друг друга с чудовищной силой и без всякой жалости, земли были залиты кровью и горели в пожарах, воздух трещал от выплесков бушевавшей повсюду магии, начались страшные бури, некоторые менгиры были разрушены, реки кипели, в воздухе носился пепел, так что лучи солнца едва пробивалось сквозь его черную пелену… И тогда, посмотрев на эту печальную картину, Корвус предложил Лугу решить дело игрой. Он вовсе не был кровожаден, этот молодой черноглазый король. Нун позволял ему выиграть честно и соблюсти традицию – на территорию играли и раньше.
Но Корвус не хотел сидской земли. Он хотел ее магию. Он сказал Лугу, что знает, как перенести менгиры в свой мир, сохранив их возможности. Том усмехнулся, представив себе менгиры в виде огромных нефтяных качалок, которые способны были извлекать магию из окружающего мира при создании нужного поля. А высшие туатские маги не могли долго сохранять нужный уровень силы без подпитки. Том живо вообразил, как жирная, черная, блистающая нефть покидает земные недра. Хотя, скорее уж, менгиры представляли собой гигантские проводники и преобразователи силовых полей, вселенскую энергию превращающие в конкретную магию.
