Те наши произведения, которые можно на экране сразу узнать (то есть узнать первоисточник), в общем, сделаны, по-моему, неважно. Если же фильм — по мотивам, и читатель, став зрителем, спрашивает: а при чем здесь Стругацкие? — тогда фильм представляет определенный интерес. Так пока получалось у Тарковского, у Сокурова.

Надо признаться, что мы в последнее время перестали писать сценарии. Потому что поняли тщету этой работы. Дело в том, что, когда режиссер представляет себе будущий фильм, он видит некое изображение, некие «картинки», которые он, как правило, не в силах описать сценаристу в девяноста девяти случаях из ста. В результате мне приходилось видывать фильмы, где от сценария оставались рожки да ножки. Это не плохо и не хорошо. Это специфика. Один из самых плохих сценариев, которые я читал, в результате дал один из самых лучших фильмов, которые я смотрел («Мертвый сезон»).

Бывает и наоборот.

<…>

— Вы написали сценарий, который хотелось Тарковскому, и получилось, чего уж там, произведение «религиозное». Сокуровские «Дни затмения» — тоже не без того. «Письма мертвого человека», в создании которого вы принимали участие, также «религиозен» (и вы сами отмечали это с большим удовлетворением). Не характерно ли, что абсолютно «светские» повести братьев Стругацких, попадая на экран (те самые, по мотивам), обретают волей (неволей?) «клерикальный» оттенок?

— Это вопрос скорее к режиссерам. Но я берусь, пожалуй, объяснить, почему так получается. Дело в том, что братьев Стругацких с какого-то момента более всего волнуют лишь две-три темы. Первая: история, и как на нее воздействовать. Вторая: нравственный выбор. Достаточно уж этих двух тем, чтобы понять, что они связаны с религией, с Богом. Человеку не дано воздействовать на историю, а как хочется! Но чтобы суметь на нее воздействовать, надо стать Богом.

— Трудно быть Богом?

— Именно… О нравственном же выборе написан целый ряд наших повестей. Вот «За миллиард лет до конца света» — что ценнее в этой жизни, черт побери: право первородства или чистая совесть?.. Но где нравственность, там религия. Никуда не денешься.

<…>

26 августа в Москве состоялась встреча АНа с группой «Людены». Узнать о поводах этой встречи, а также прочесть запись состоявшегося разговора можно в НС-3.

19 октября в томском «ТМ-экспрессе» выходит интервью БНа Юлию Буркину.

<…>

— Я знаю людей, которые считают вас с Аркадием Натановичем живыми классиками, знаю и тех, кто вообще не считает вас серьезными писателями. Как вы сами оцениваете свое творчество, его место в сегодняшней мировой литературе?

— Конечно, это вопрос не к нам. Мы пишем, а определять место — дело критиков, читателей, времени. И все же, если говорить о моем личном мнении… Жизнь большинства наших произведений — 20–25 лет. Через 50 лет, думаю, будут еще читать одну-две книги. Мне почему-то кажется, долго проживет «Улитка на склоне», в которой нет никаких временных и пространственных помет, а то, что в ней показано сатирически, к сожалению, будет актуально еще очень долго.

— Хорошо ли вы известны за границей?

— Изредка, 1–2 раза в год, кто-нибудь приносит нам иностранные статьи о нашем творчестве. Часто на языках, которых мы и не знаем. И нам остается только догадываться, что там написано. Но зато ясно, что нас читают. Правда, насколько я знаю, ТАМ читают нас только фэны, и читают не совсем так, как русские. Наш читатель политизирован, он видит в наших книгах то, что мы в них закладывали — гражданственность, социологичность. И ставит нас в ряд, в котором очень приятно находиться: Салтыков-Щедрин, Гоголь и т. п. Американец же, к примеру, видит у нас прежде всего фантастическую фабулу и ставит нас в ряд с Кларком, Гаррисоном, Азимовым и т. п. А в этом ряду наш рейтинг невысок.

<…>

— Что вами движет — любовь или ненависть?

— По большому счету — любовь. К человеку и человечеству. Но толчком часто бывает злость. Злость — это вообще эффективнейшее средство для стимуляции творчества. А любовь, наоборот — расхолаживает.

<…>

В конце октября — еще одна встреча АБС. Вновь в Москве.

Он убил свою жену — и после этого хотел покончить с собой. Он хотел не только убить себя — он хотел себя ЗАМУЧИТЬ! (Привязался цепью с замком к дереву, облил себя бензином и… оказалось, что потерял зажигалку. Стоял всю ночь прикованный, утром его освободили. Дикий юмор ситуации отбил охоту. Фарс.) Какал в штаны! Унижение[61].

Увлекается компьютером. Уходит в него. Сокровища компьютерной мудрости:

Рассуждение — это организованное подражание.

Вера и любопытство друг с другом всегда не в ладу.

Зависть — одежда вкуса.

Усердие — мачеха воображения.

Точность заменяет глупцам мудрость.

Мысль — это карикатура на чувство.

Чувство — злейший враг опыта.

Неспособность испытывать восторг — признак знания.

Великолепно заменяет воспитание только одно — добродушие.

Иногда любить — значит влиять[62].

М<ожет> б<ыть>, их много? Одного выслеживают (нашего), а другой уже охотится по заданию (ему дают литературу, оперативные фильмы, накачивают злобой, а потом — «выводят на выстрел»).

Рассказ идет от лица сексота-спеца.

Человек — детектор лжи. Не может знать, в чем ложь, но знает точно, если ложь[63].

24.10.90

Б. прибыл в Мск, обсуждать ситуацию.

1. Чем кончить?

2. Этапы проявления силы.

3. Эпизоды: война, блокада, эвакуация, детдом… диссидентство, лагерь? Чернобыль

4. Эволюция: непонимание — удовольствие — ужас.

25.10.90

Рассм<атривали> архивы.

Вели переговоры по 10-томнику (валютн<ому>).

Арк<адий> утверждает, что переписка с начальством не сохранилась.

Авторский комментарий (валютный 10-томник).

1). История написания (даты, места, обстоятельства, хохмы, цитаты из вариантов и дневников).

2). История публикации (где, когда, какие препоны — только самое интересное).

3). История «критики» (if any).

Источники:

a). Письма друг к другу.

b). Прочие письма.

c). Архивы (черновики).

d). Дневники.

e). Вырезки.

27.10.90

Договор подписать не удалось.

Б. уезжает.

Краткий перерыв — и встреча в Репино.

М<ожет> б<ыть,> он брат ББ? «Я не сторож брату моему…» А «Работник здравоохранения» бьет на доброту, на гуманность — «Вы должны снести… Он же погибнет без вас…»

Владлен — a la Лукончик[64] — вдохновенно поет «Нас 10, всего только 10», «На штурвале застыла рука…» и т. д. из нашего репертуара. Счастье малого искусства и воспоминаний.

С 1.12.90

— семинар по к<ино>/ф<антастике> в Репино.

5.12.90

— подписали договор с «Текстом».

8.12.90

— обещали ПНвС Житинскому в сборник.

Появились люди (эпидемия? Нравственный СПИД?), кот<орые> убивают ЛЖЕЦОВ (м<ожет> б<ыть,> даже всех нарушителей 10 заповедей).

29-м декабря датированы ответы БНа на вопросы еженедельника «Новое время».