Такова была и задача человека, который взялся за подготовку второй редакции библейской истории. Он не мог ограничиться кратким отчетом о правлении последних четырех царей. Ему необходимо было объяснить, почему мечта не сбылась.
Об истории — в новом ключе
Редактора выдают следы. Это следы такого же плана, какие помогли мне и другим исследователям выявить деятельность первого редактора истории (Dtr1): грамматические разрывы (например, внезапное переключение с единственного числа на множественное), особая лексика (наличие некоторых слов и фраз только в отрывках, которые мы на других основаниях считаем вставками), тематика (разрушение и плен), синтаксис и литературная структура.
Идентифицировать вставки, сделанные редактором после гибели Иудеи, сложнее, чем вставки, сделанные современником Иосии: более поздний редактор подражал языку и стилю прежней версии. (Чуть позже я скажу, как ему это удалось.) Кроме того, он не собирался писать историю заново: он добавил лишь несколько отрывков. Поэтому о явных дублетах и противоречиях, как в случае с J и Е, говорить не приходится.
Чтобы классифицировать отрывок как вставку Dtr2, необходимо, чтобы на это указывали разные факторы: например, грамматика, тематика и лексика. Если некий текст предсказывает плен, это само по себе не означает, что он был написан во времена плена в попытке объяснить плен. Напротив, на древнем Ближнем Востоке плен был реальностью известной и страшной: об опасности его могли задумываться почти в любое время. Однако если отрывок с предсказанием о плене также выбивается из контекста, содержит иную грамматическую структуру, а также лексику, присущую другим подозрительным отрывкам, можно констатировать вставку.[149]
С осторожностью выявляя вставки Dtr2, я выстроил следующую картину деятельности редактора времен плена.
Плен
Прежде всего, автор разработал саму концепцию плена. Он не мог просто взять и добавить к прежнему повествованию: «А затем пришли вавилоняне, покорили Иудею и выгнали жителей». Это была бы слишком неожиданная концовка, к которой (в богословском плане) ничто читателя не готовило. Поэтому автору пришлось вставить упоминания о возможности плена в более ранние части рассказа: своего рода дамоклов меч, который столетиями висел над Израилем и Иудеей.
…и исчезнете быстро с этой земли… (Втор 4:26; Нав 23:16)
И рассеет вас Яхве среди народов… (Втор 4:27)
Отведет Яхве тебя и царя твоего… к народу, которого не знал ты… (Втор 28:36)
…извержены будете из этой земли… (Втор 28:63)
И рассеет тебя Яхве по всем народам, от края земли до края земли… (Втор 28:64)
Не пробудете долго на этой земле… (Втор 30:18)
Истреблю Израиля с лица этой земли, которую я дал ему… (3 Цар 9:7)
Автор не просто перечисляет исторические факты. Он осмысляет историю. В его интерпретации, плен — это не просто событие в череде других событий: это одна из тем.
Другие боги
Затем автор попытался объяснить плен. Почему грянуло это бедствие? Ответ: потому что народ стал почитать других богов. В этом смысле автору надо было лишь подчеркнуть то, о чем уже говорилось в Dtr1. Почитание одного лишь Яхве — первая из Десяти Заповедей в Dtr1 (как и в версиях Десяти Заповедей в J и Е[150]); о ней напоминают все книги от Второзакония до Четвертой книги Царств. Автор времен плена добавил еще десять упоминаний о предостережении против отступничества и связал все их с упоминаниями о плене.[151]
Он поместил их в узловые моменты повествования: последние речи Бога к Моисею, последние слова Иисуса Навина к народу после поселения в Земле обетованной, слова Бога к Соломону после постройки Храма, а также в главу, описывающую падение Северного царства.
С особенным нажимом об этом говорится в последних словах Бога к Моисею. Незадолго до смерти Моисей слышит:
Вот, ты почиешь с отцами твоими, и станет народ сей бяуд-но ходить вслед чужих богов той земли, в которую он вступает, и оставит меня, и нарушит завет мой, который я поставил с ним;
и возгорится гнев мой на него в тот день, и я оставлю их и сокрою лице мое от них, и он истреблен будет, и постигнут его многие бедствия и скорби, и скажет он в тот день: «Не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет Бога моего среди меня?»
И я сокрою лицо мое от него в тот день за все беззакония его, которые он сделает, обратившись к иным богам.[152]
Получается, что людей предупреждали. Бог запретил народу почитать других богов, в качестве наказания определив разрушения, плен и богооставленность.
Манассия
Затем автор времен плена стал искать в истории объяснения: нет ли каких-то ужасных событий, которые происходили в Южном царстве еще до Иосии, которые не смогла в полной мере уравновесить реформа Иосии и которые привели впоследствии к краху?
В рассказе о царе Манассии, деде Иосии, автор нашел то, что искал. Согласно Dtr1, Манассия разрушил все благие начинания, которые были соделаны его отцом, царем Езекией. Манассия восстановил высоты, поставил статую богини Ашеры, а в храмовых пределах соорудил жертвенники языческим богам. В Dtr1 этот материал удачно подводит к рассказу об Иосии, поскольку в следующих двух главах Иосия снова все исправляет. Он разрушает высоты, сжигает статую Ашеры и сокрушает языческие алтари. Однако автор новой редакции (Dtr2) подробнее углубился в преступления Манассии и их последствия. Он добавил следующие слова:
Но они не послушались; и совратил их Манассия до того, что они поступали хуже тех народов, которых истребил Яхве от лица сынов Израилевых.
И говорил Яхве чрез рабов своих пророков и сказал: «За то, что сделал Манассия, царь Иудейский, такие мерзости… ввел Иуду в грех идолами свои ми… вот, я наведу такое зло на Иерусалим и на Иуду, о котором кто услышит, зазвенит в обоих ушах у того…и вытру Иерусалим так, как вытирают чашу, — вытрут и опрокинут ее. И отвергну остаток удела моего, и отдам их в руку врагов их, и будут на расхищение и разграбление всем неприятелям своим, за то, что они делали зло в очах моих и прогневляли меня с того дня, как вышли отцы их из Египта, и до сего дня».[153]
Манассия был столь нечестив и склонял народ к столь великому нечестию, что Бог послал пророчество: царство падет.
Человек, который вставил эти слова о грехах Манассии, затем перешел к концу свитка. Свиток завершался словами о том, что после Иосии не было царей, «подобных ему». Редактор добавил:
Однако же Яхве не отложил великой ярости гнева своего, какою воспылал гнев его на Иуду за все оскорбления, какими прогневал его Манассия.[154]
Ничуть не умаляя заслуг Иосии, историк Dtr2 объяснил падение Южного царства: благо недолговечной реформы не перевесило нечестия прошлого. Затем он добавил две короткие главы о последних четырех царях Иудеи, замечая в манере Dtr1, что каждый из них «делал зло в очах Яхве». Реформа закончилась, и страна снова откатилась на путь, ведущий к катастрофе.
Два завета
Однако оставался вопрос о завете с Давидом. Согласно истории Dtr1, этот завет носит вечный и безусловный характер. Какие бы грехи ни совершали Манассия и другие давидические цари, престол и царский город остаются незыблемыми. Автор новой версии не пожелал убрать это обетование из книги (еще одно указание на то, что он не был «благочестивым фальсификатором»!). Как же ему удалось объяснить падение царей, Храма и Иерусалима?
