Подчас, чувственность обгоняет любовь, корень любви гнется слабым, неприжившимся, и вырвать его бывает нетрудно.

Уже обладая своей любовницей, мы понимаем, что раньше только желали ее, а вот полюбили — лишь испытав блаженство; может быть, любовь не что иное, как чувство благодарности за наслаждение.

Медь, в конце концов, немыслимо, когда двое! Две оболочки, дне взаимно непроницаемые эпидермы разделяют нас… Прижимаешься друг к другу, трешься друг о друга, чтобы хоть чуть-чуть выйти из этого чудовищного одиночества. Мгновенная радость, мгновенный самообман, и снова ты одинок, со своей печенкой, со своей селезенкой, со всеми своими потрохами — вот они твои единственные друзья.

Если уж непременно хотите, то и мимолетная связь-страсть может быть и грязная, может быть и чистая.

Под сильными страстями часто скрывается только слабая воля.

И ненавидим мы, и любим мы случайно…

Любовь одна, но подделок под нее — тысячи.

Женщина может любить гораздо сильнее мужчины. Интеллект в ее жизни вообще не играет никакой роли…

Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь.

Любовь не ищет подлинных совершенств; более того, она их как бы побаивается: ей нужны те совершенства, которые творит и придумывает она сама. В этом она подобна королям: они признают великими только тех, кого сами и возвеличили.

Убожество в любви охотно маскируется отсутствием достойного любви.

Древние уважали влечение и готовы были облагородить им и малоценный объект, между тем как мы низко оцениваем проявление влечения самого по себе и оправдываем его достоинствами объекта.

То, что называется любовью, — это всего лишь желание получить удовольствие: пока это желание существует, поклонение бесполезно, а когда вы его удовлетворили, поклонение бессмысленно. Об этом же говорит и тот факт, что не уважение произошло от поклонения, а наоборот. Обратитесь к примерам, которые показывают, какое низкое положение занимали женщины в прошлом и занимают сегодня во многих странах, и вы увидите, если до сих пор сомневаетесь, что метафизическое чувство любви никоим образом не является врожденным для человека, что это — плод его ошибочного мышления и неправильного поведения и что предмет, вызывающий это всюду презираемое чувство, не обладает необходимыми для этого атрибутами.

Любовь — это прихотливые узоры воображения, вышиваемые на холстине Природы.

Человек любит в итоге лишь свои желания, а не желаемое.

Если женщина по любовному капризу отдается мужчине, то она в первые минуты больше придает значения тому, что в этом человеке нашли другие женщины, нежели она сама.

Одна умная женщина бросила мне как-то фразу, которая, возможно, проливает свет на природу слабого пола: «Когда женщина выбирает любовника, ей не так важно, нравится ли он ей, как нравится ли он другим женщинам».

Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы.

Любовь женщины пропорционально увеличивается с жертвой, которую она приносит своему любовнику: чем более она му уступает, тем сильнее к нему привязывается. Что касается мужчины, то его, напротив, страсть утомляет, а частое удовлетворение ее даже надоедает ему; одним словом, неудовлетворенное желание возбуждает его, удовлетворенное охлаждает, а полное пресыщение даже разрушает те узы, которые налагает любовь.

Я никогда не считал, что слияние двух тел может или должно вести к слиянию двух сердец. На мой взгляд, физическая связь скорее чревата возникновением таких чувств, как отвращение, презрение, ненависть, но только не чувства любви; я не знаю другого такого чувства, которое способно настолько подавить удовольствие и которое было бы так чуждо моему сердцу, как любовь.

Чем сильнее мы любим женщину, тем больше склонны ее ненавидеть.

Любовь — это религия, и культ ее обходится дороже, чем всякий другой: любовь проходит быстро, но, как уличный мальчишка, старается обозначить свой путь разрушением.

Эта внезапно и некстати происшедшая любовная история похожа на то, как если бы вы повели мальчиков куда-нибудь гулять, если бы гулянье было интересно и весело — и вдруг бы один обожрался масляной краской.

Да разве любовь имеет что-либо общее с умом?

Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.

Клятвы иссякают быстро. Тогда вы строите себе дома, потому что камни долговечнее; вы рожаете ребенка с той же целью, с какой некоторые удушали его, — чтобы сохранить любовь. Вы с легкостью бросаете счастье этого маленького невинного рекрута в сомнительную битву за самое непрочное в мире — за вашу любовь, любовь мужчины и женщины… И однако, все это идет прахом, разбивается, распадается так же, как у тех, кто ни в чем не клялся.

Если к полудню роза потеряла красоту, что была у нее на заре, значит, красота ее была настоящей. Ничто в мире не вечно, и глупо ожидать, чтобы что-то продолжалось постоянно, но еще глупее не искать наслаждения в том, что оно есть.