Справа все еще сверкала молния. Она уходила куда-то на юго-восток.
- Верно говорят, что гроза - самый страшный враг авиации, - заговорил после долгого молчания командир.
- А туман или обледенение? - спросил радист.
- И там хлопот не оберешься, но главный враг все же гроза. - Чувствовалось, что командир все еще находится под впечатлением пережитого.
При полете к цели я заметил, что на высоте 7000 метров дует сильный встречный ветер. Скорость его превышала сто километров в час. Недаром мы так долго добирались до Риги, уже начали сомневаться, хватит ли горючего на обратный маршрут. Зато теперь ветер помогает нам. Путевая скорость огромная. Позади осталась линия фронта. В районе Калинина я настроил РПК-2 на радиомаяк своего аэродрома, и в обход Москвы мы своевременно возвратились на базу. На КП узнали, что вместе с нами Ригу бомбили экипажи С. А. Харченко, Ю. Н. Петелина, Л. А. Филина и «бати». Три самолета все же прорвались к Кенигсбергу. Но на свой аэродром не вернулся экипаж лейтенанта Душкина…
24 июля мы повторили налет на Кенигсберг. Снова пришлось лететь в сложных метеорологических условиях. Но результаты удара были хорошими. Вражеские объекты горели. Немцы оказывали упорное сопротивление. Район цели прикрывало много батарей зенитной артиллерии и до 30 прожекторов. В миф об уничтожении советской авиации теперь никто не верил. Из этого полета не вернулись домой экипажи К. Г. Жданова и Н. К. Чурсина. [93] Новые потери. С болью в сердце переживали мы гибель своих товарищей…
Затем последовали удары по Данцигу, Тильзиту, Инстербургу. Полеты дальние, сложные, трудные, изнурительные. Летали и ожидали вестей о судьбе друзей, не вернувшихся с налетов на Кенигсберг.
В начале августа в полку появился лейтенант И. Е. Душкин. Это появление Ивана было для нас возвращением человека с того света. Радовались мы его возвращению безмерно. Он рассказал нам о трагической гибели товарищей. Как и многие из нас, при налете на Кенигсберг 21 июля экипаж Душкина попал в грозу. Самолет бросало, словно щепку. Товарищи надеялись, что вот-вот прекратится нестерпимая болтанка. Но она не прекращалась. И машина не устояла против страшной стихии. Самолет бросило с такой силой, что он развалился на части. Долго летчик не мог сообразить, что же произошло. Только на высоте 2000 метров Душкин открыл парашют. Приземлился благополучно.
В этой катастрофе погибли штурман дивизии майор Е. Н. Журавлев, стрелок-радист и воздушный стрелок - они так и не смогли открыть парашюты, видимо, погибли во время разрушения самолета. Душкин долго блуждал лесом, попал в партизанский отряд, там встретился с авиаторами других частей, потерпевших от грозы. Оставшиеся в живых вскоре перелетели на Большую землю и вернулись в свои полки.
Иван Душкин, бывший пилот ГВФ, с первых дней пребывания в полку стал всеобщим любимцем. В нем сочетались многие замечательные качества человека-воина: мастерство, храбрость, скромность, доброта. К товарищам Иван относился с той меркой, [94] с какой подходил к самому себе. Выше всего ценил он мужество и презирал всякого рода малодушие, слабость.
Радовались мы возвращению Ивана, но не знали тогда, что мужественному воину придется еще не раз попадать в смертельную опасность, оставлять на парашюте самолет, и что случится это очень скоро…
* * *
Пока мы летали на Кенигсберг, Данциг, Варшаву, Тильзит, Инстербург, велась тщательная подготовка к удару по логову фашистского зверя - Берлину. Но для этого необходимо было увеличить радиус действия бомбардировщика. С этой целью конструкторы изготовили из обтюраторного картона дополнительные баки емкостью 350 литров. Они имели сигарообразную форму и подвешивались на внешние бомбодержатели. Бензин из них расходовался в первой части полета.
Мы до мельчайшей подробности изучили маршрут полета, объекты удара, выполнили навигационные и бомбардировочные расчеты.
Утром 30 августа перелетели на прифронтовой аэродром Андреаполь. В бомболюках подвешено по десять стокилограммовых бомб без взрывателей. Бензобаки заправлены частично. Нас встретила группа технического состава полка, в обязанность которой входила окончательная подготовка самолетов: полная заправка горючим, ввертывание взрывателей в бомбы, предполетный осмотр. В лесу, на полянке, мы завершили подготовку и немного отдохнули перед дальним полетом.
Аэродром «подскока», находившийся вблизи фронта, сегодня был до отказа забит самолетами [95] нескольких полков АДД. Командование организовало надежное прикрытие Андреаполя: в воздухе все время патрулируют истребители.
Перед вылетом «батя» обратился к нам с добрыми напутствиями. Синоптики рассказали об ожидаемой погоде на маршруте. Мы сверили время по часам штурмана полка капитана Г. А. Мазитова, получили кодовый сигнал «свой самолет». Начался взлет. Он требовал от каждого экипажа организованности и четкости действий: над соседним аэродромом уже появился немецкий разведчик. Можно было ожидать налета вражеских бомбардировщиков в любую минуту.
Долго разгонялся наш перегруженный самолет. Натужно гудели моторы. Наконец последовал последний толчок, и мы в воздухе. Мигом убрались шасси, и кажется, что машина не летит, а ползет животом по траве. Почти на метровой высоте проплыл он над верхушками деревьев. В это время все надежды только на моторы. Чихни один из них - и беды не избежать…
Все самолеты полка взлетели удачно. Линию фронта пересекли еще засветло. Некоторое время нас сопровождали свои истребители.
На Берлин летела целая армада бомбардировщиков. Задание у нас ответственное и сложное. Сложность была в том, что Ил-4 не имел автопилота. Летчик пилотировал корабль в течение 10-13 часов вручную. Не было тогда еще и радиолокационной установки, и штурману было нелегко провести самолет за тысячи километров в сложных условиях погоды. Значительная часть полета проходила над вражеской территорией, морем, и нас ожидали грозовые фронты с обледенением и болтанкой, зенитный огонь, слепящие поля прожекторов, неоднократные встречи с ночными истребителями, разные [96] неожиданности. Мы волновались, сознавая большую сложность полета, и гордились оказанным доверием.
От Штеттина до Берлина вражеская ПВО оказала советским самолетам сильное сопротивление. Масса лучей прожекторов. Небо укрыто взрывами снарядов. Большой город охраняли сотни зенитных батарей, множество аэростатных заслонов, эскадрильи ночных истребителей. Все время действовали звукоулавливатели. Преодолевая это сильное сопротивление врага, на логово фашистского зверя шли и шли наши бомбардировщики. В огромном городе появлялись все новые и новые взрывы. Берлин горел, дым поднимался высоко в небо.
Геринг неоднократно заверял, что ни одна бомба не упадет на землю рейха, а вот и упала. И не одна! И геббельсовская пропаганда кричала на весь мир об уничтожении советской авиации. А после нашего налета немецкое радио сообщило, что Берлин бомбила… английская авиация. Но английское командование опровергло это вранье.
31 августа Совинформбюро сообщило о массированном налете советской авиации на военно-промышленные объекты больших городов Германии и в том числе Берлина. Это сообщение порадовало советских людей. Оно показало народам оккупированных стран, что есть сила, способная нанести поражение германскому фашизму.
Между боевыми вылетами, трудными и ответственными, были у нас интересные встречи, приятные минуты отдыха. В один из августовских дней к авиаторам прибыла делегация Монгольской Народной Республики, возглавляемая маршалом Чойбалсаном. Для встречи дорогих гостей были собраны авиаторы всех полков АДД, находившихся в это [97] время на подмосковном аэродроме. Товарищ Чойбалсан обратился к нам с теплой дружеской речью. А затем вручил награды и подарки. Наш отважный летчик, командир экипажа лейтенант Иван Гросул получил орден Красного Знамени МНР.
А вскоре в ДКА состоялась незабываемая встреча личного состава с писателями Вандой Василевской и Александром Корнейчуком. Помнятся и теперь пламенные выступления писателей, которые рассказали нам о своем творческом труде, ответили на многочисленные вопросы авиаторов, пожелали нам новых боевых свершений.
