Но предстояло сделать еще много. Инженер-майор Д. П. Федосеев составил план мероприятий, которые [87] обеспечат безотказную работу двигателей и оборудования самолета в длительном полете. Техники, механики, мотористы меняли моторы, выполняли профилактические работы. Инженер полка по спецоборудованию старший техник-лейтенант В. Д. Санжаренко со своими помощниками готовил сложное приборное хозяйство. Оружейники под руководством инженер-капитана В. Я. Дейнеки готовили бомбовооружение, пулеметы, изучали возможности специальных бомб. У самолетов появились фанерные щиты, на них слова: «Товарищи! Высоким качеством подготовки самолетов обеспечим успешное выполнение боевой задачи!»

Летчики и штурманы склеивали карты с районом от аэродрома вылета до объектов удара в Германии, Польше, Венгрии. Склеенные карты представляли собой длинные полосы бумаги. Таких полос-скатертей было несколько вариантов. Мы изучали район полетов по маршруту и особенно район целей. В нашем распоряжении были карты крупного масштаба, планы и фотосхемы вражеских городов. Большое внимание уделялось сети радиостанций на территории неприятеля, режиму их работы. Радисты готовились к обеспечению надежной связи с КП.

Вначале был осуществлен пробный налет на железнодорожный узел Кенигсберг. В воздух поднялось четыре самых опытных экипажа нашего полка. Налет прошел успешно. Немцы не ожидали наших самолетов. Город был освещен электричеством, противовоздушная оборона не оказала противодействия. В первом налете на Кенигсберг принимали участие самолеты и других полков АДД.

21 июля состоялся массированный налет. В нем участвовало уже девять экипажей нашего полка. Радостное настроение охватило всех перед полетом. [88]

Пусть враг почувствует, что такое война. Наверное, Кенигсберг больше не будет освещен. Командир напутствовал нас:

- В сложных условиях проявляйте осторожность, благоразумие и, конечно, настойчивость. Рискуйте, но с умом. Возможно, придется преодолевать метеорологические фронты. Если не пробьетесь к основной цели, бомбите запасную - порт Ригу.

Мы понимали, что наш командир полка в пределах возможного оберегал нас, своих питомцев, от лишних потерь. Он понимал, что в этой суровой войне, когда гибли тысячи и тысячи людей, жизнь воина, казалось, имела иную цену. Главное нанести ущерб противнику. Но для этого не следует бездумно рисковать, необходимо во всем руководствоваться разумом, побеждать врага умением, мастерством, упорством.

Иван Карпович понимал, как сложно и долго готовить воздушного бойца, способного успешно выполнять дальние полеты, и поэтому он стремился избегать потерь, будучи уверенным в том, что самое ценное на войне - жизнь советского человека. Но это стремление командира было не самоцелью. Кому нужен воин, не выполняющий своей главной задачи! При необходимости - рискуй, жертвуй собою! Мы ценили заботливое отношение к нам «бати» и своими делами старались оправдать его.

Перед заходом солнца начался вылет. Экипажи находились в кабинах самолетов. В бомболюках - бомбы усиленного взрывного действия, бензобаки полностью заправлены горючим. Баллоны наполнены кислородом, рядом лежат маски. На земле тепло, мы же одеты во все меховое: предстоит высотный полет.

Все самолеты взлетели удачно. Направляемся [89] к Загорску. Это наш исходный пункт маршрута (ИПМ). Чтобы скрыть от противника местонахождение аэродрома, линия маршрута на карте нанесена от ИПМ. Курс на Загорск и расстояние мы запомнили при подготовке к полету.

Подинами леса Подмосковья. Впереди на фоне вечерней зари показалась широкая лента Волги. Долго пришлось лететь вдоль линии фронта. Левее на сотни километров потянулась зона пожаров. Отсюда, с высоты, мы увидели объятый пламенем древний город Ржев. Языки огня высоко поднимались к темному небосводу, освещая разрушенные строения. То здесь, то там появлялись взрывы, и тогда яркое зарево разливалось в ночи. За линией фронта земля суровая, враждебная. Кажется, на самолет наведены сотни стволов орудий…

Впереди горизонт как-то незаметно закрыли облака. Вскоре они встали перед нами стеной. Вспыхнула ослепительная молния, ее огненные стрелы совсем рядом. Метеорологический фронт преградил путь к Кенигсбергу. Что делать? Лететь в грозовых облаках - неразумно. Это и будет необоснованным риском, о котором говорил наш «батя». Может, попытаться перевалить через этот барьер? Однако сделать это не просто - самолет перегружен. И все же попробуем! В учебниках метеорологии, изданных до войны, говорилось, что облака поднимаются не выше 6000 метров. Не ошибка ли это? Высотомер уже показывает 6500, а белые наковальни облаков, освещаемые молнией, поднимаются до десяти тысяч метров. Продолжаем ползти все выше и выше. Гроза уже рядом. А над головой непроглядная мгла. Она все время сгущается, закрывает звезды.

И началась небывалой силы болтанка. Мощные вертикальные потоки, словно щепку, бросали самолет. [90] То он на сотню метров проваливался куда-то в бездну, то его с большой силой кидало вверх. Он плохо слушался рулей, нас отрывало от сидений, как будто неведомая сила хотела выбросить из кабин…

- Поворачивай обратно, - посоветовал я командиру. - Выйдем из облачности, пока не поздно, и тогда решим, что делать дальше.

- Добро, - согласился летчик.

Молчаливый, неторопливый на земле, Алин оставался таким же и в полете. Другие в воздухе преображались. Он - нет. Свои обязанности Василий выполнял четко, без суеты, спокойно. Это спокойствие передавалось и нам с радистом.

С большим трудом мы развернулись. Порой ноги командира отрывались от педалей, но он крепко держал в руках штурвал.

Наконец мы вышли в безопасную зону, осмотрелись. На западе еще сильнее бушевала гроза. Северо-западная и северная части неба были открыты. Я сориентировался, проверил расчеты. Находились мы западнее Великих Лук. Выходит, что можем лететь на запасную цель. Рассчитал курс, сообщил его летчику. А молния все еще сверкала, самолет болтало. Земля по-прежнему закрыта облаками. Ориентироваться трудно. Наши радионавигационные средства остались далеко позади. Вспомнил о вражеских радиостанциях. Надо воспользоваться ими. Посмотрел в свои записи. Радиостанция немцев, что в латвийском городе Мадона, как раз в полосе нашего полета. Настраиваю РПК-2 на эту станцию. Грозовые разряды мешают, все же слышу немецкую речь, затем музыку. Стрелка прибора показывает, что Мадона немного правее линии пути.

- Васек, доверни правее градусов десять и следуй на Мадону. Удерживай стрелку на нуле. [91]

- Добро, - как всегда спокойно отвечает Алин и молча выполняет команду.

- Товарищ штурман! - слышу голос радиста. - Вы не забыли о листовках?

- Нет, не забыл. Готовьтесь.

Перед полетом комиссар полка Тарасенко предупреждал: «Берите побольше листовок. Они поднимут дух советских людей, попавших в немецкое ярмо, донесут до них слова правды о положении на фронте».

Мы прочитали текст листовки. В нем говорилось о героизме наших войск, защищавших каждую пядь родной земли, об огромных потерях гитлеровцев, призывалось не верить фашистской пропаганде, подниматься на борьбу с поработителями.

Под самолетом виднелась земля, укрытая темнотой и рваными облаками.

- Коля! Начинай. Только не спеши. Раскрывай пачки. Бросай по частям.

- Вас понял, - слышу в ответ.

Тем временем стрелка полукомпаса заколебалась и поползла в противоположную от нуля сторону - мы пролетели над радиостанцией. Это хорошо. Теперь я знаю свое место. До Риги осталось чуть больше ста километров. Уже виден берег Рижского залива. Выходим на порт. В это время внизу появились взрывы бомб. Значит, мы не одни. Стало веселее. До сих пор угнетала мысль, что, быть может, только мы не сумели прорваться к Кенигсбергу. Прицельно сбрасываю бомбы. Вражеская противовоздушная оборона молчит: нас не ожидали. Возвращаемся домой, обсуждаем результаты удара.

Опять использовал радиостанцию Мадоны. От аэродрома до цели мы летели в режиме радиомолчания. Радист находился на дежурном приеме [92] команд с КП авиадивизии. Мы имели право вести передачу только при крайней необходимости. Лишь после выполнения задания мы условным сигналом доложили об этом.