Любимым нашим местом стала библиотека и читальный зал Дома Красной Армии. Частыми гостями были у нас московские артисты - Сергей Лемешев, Владимир Нечаев, Владимир Бунчиков, Клавдия Шульженко, а также хор Пятницкого. Огромное впечатление произвело на нас мастерское исполнение народным артистом Михаилом Царевым произведений Константина Симонова. Стихотворение «Убей его» еще больше усиливало ненависть к врагу, призывало к борьбе. Мы отдыхали, набирались сил для новых боевых вылетов.
После Берлина настала очередь Будапешта - столицы Венгрии, которая в войне выступала на стороне фашистской Германии. В Будапеште, важном политическом и административном центре, много военных и промышленных объектов. Еще до войны здесь было сосредоточено четыре пятых всех машиностроительных заводов страны. Венгерская столица - важный узел дорог. В городе - военные училища и казармы, различные склады, аэродромы. В налетах на Будапешт мы участвовали дважды - 5 и 10 сентября. Полеты эти, пожалуй, самые трудные: они проходили в исключительно сложных метеорологических условиях. [98]
Только над вражеской территорией мы находились почти десять часов. На ход и результаты налета на Будапешт 10 сентября большое влияние оказал сильный попутный ветер, который, к сожалению, не смогли предсказать синоптики и не сумели определить некоторые штурманы. Ураганный ветер, десятибалльная облачность почти на всем маршруте и стали в какой-то мере причиной тяжелых по своим последствиям летных происшествий, случившихся в нашем и других полках авиации дальнего действия.
Только за Карпатами облачность стала редеть. Внизу показалась широкая лента Дуная. А вот и Будапешт. В городе много пожаров, там уже «поработали» экипажи других полков АДД. Мы своими бомбами вызвали еще несколько взрывов и пожаров. Массированный удар оказался весьма успешным. Но в эту ночь не вернулись на свою базу четыре экипажа нашего полка. Что с ними случилось? Может, не хватило горючего? Об этом мы узнали значительно позже.
В ходе боев гитлеровцы постоянно применяли самые коварные приемы борьбы, гнусные и подлые. Они, эти приемы, возмущали и всегда будут возмущать советских людей. Мы помним и теперь, как немецкие летчики в трудные для нас дни сорок первого гонялись за отдельными автомашинами, красноармейцами, женщинами, детьми и безжалостно расстреливали их. Никогда не изгладятся из памяти случаи, когда гитлеровские варвары огнем своих пушек и пулеметов поджигали санитарные поезда и автомашины с ранеными или хладнокровно расстреливали в воздухе спасающихся на парашютах советских летчиков…
При налете на Будапешт на одном из своих аэродромов [99] немцы применили очередное коварство. Они включили приводную радиостанцию, которая работала на частоте и с позывными советских радиостанций. Штурман старший лейтенант Л. А. Троилов настроил РПК-2 на эту приводную радиостанцию. Стрелка показала как будто верное направление, а в наушниках слышны позывные «своего» аэродрома. Вскоре показалось летное поле. Летчик А. П. Никифоров выпустил шасси и пошел на посадку. Но что это? На земле непривычное размещение самолетов, свастика и кресты на них. Так это же немецкий аэродром! Пришлось с набором высоты быстро уходить от беды. Бензина еле хватило, чтобы проскочить линию фронта и сесть на лесной поляне…
Д. И. Барашев со штурманом В. Н. Травиным и радистом С. Н. Андриевским, выполнив задание, летели на подбитом самолете. Горючее было на исходе. Летели до последней возможности. К сожалению, до своей территории добраться не удалось. Сели в районе станции Поныри. Пришлось поджечь самолет. Прибежавший мальчишка сообщил, что гитлеровцы уже разыскивают летчиков. Надо поскорее уходить. Долго пробирались на восток, но линию фронта удалось перейти лишь Барашеву. В схватке с солдатами и полицейскими Травин и Андриевский были ранены и попали в руки врага. Лишь зимой 1943 года в лагере смерти только что освобожденного Курска нашелся Травин. Он рассказал, что и Андриевский был в лагере, но он заболел тифом, воспалением легких и умер…
О судьбе экипажа командира 2-й эскадрильи мы узнали только после победы. И то не о всех его членах. Майор П. Г. Лукиенко после освобождения из плена вернулся в свой полк. Куда подевались [100] штурман эскадрильи капитан В. М. Чичерин и начальник связи эскадрильи младший лейтенант М. П. Земсков - до сих пор неизвестно…
Вот что рассказал нам майор Лукиенко.
Уже над Карпатами появилась тревога: хватит ли горючего, чтобы добраться домой? Встречный ветер словно невидимой цепью привязал самолет к земле и изо всех сил стремился не пускать его дальше. Все же повторный заход над Будапештом был лишним… Где-то восточнее Гомеля двигатели уже пожирали горючее с резервного бака. Светало. Посовещавшись, члены экипажа решили садиться. Для прыжка с парашютом уже не было достаточной высоты. Надо найти подходящую площадку. Вокруг лес, дремучий, непроходимый. Что делать? Но размышлять долго не пришлось. Вдруг стало тихо-тихо: кончился бензин, остановились моторы. Высота - всего 150 метров. А полянки все нет. Довелось садиться прямо на лес. Самолет врезался в деревья, раздался треск, казалось - конец. Но нашим друзьям все же повезло. Ил угодил в кустарник с редкими молодыми деревьями, прополз несколько метров и замер навсегда. С синяками на теле оставили кабины авиаторы. Захватили с собой бортовой паек. Жалко было расставаться со своим боевым другом. Лежал он на вражеской земле, распластав крылья…
Свыше недели пробирался экипаж майора Лукиенко на восток. Трудной оказалась дорога. Шли днем и ночью, спешили. Днем помогало солнце, а ночью выручало звездное небо: Большая Медведица, Полярная звезда, указывающие север.
Сколько прошло дней - потеряли счет. Правее остался Брянск, а лесам не было ни конца ни края. Давно закончился борт-паек. Силы оставляли летчиков. [101] Еле передвигая ноги, плелись авиаторы по густым зарослям…
И вдруг на лесной поляне появились люди. Кто они? Свои, советские, или враги? В гражданской одежде, с автоматами и винтовками, а на фуражках - красные ленточки. Партизаны! Казалось, кончились муки, голод, лишения. Партизаны помогут вернуться на Большую землю, в свой родной полк!
После знакомства, приветствий направились «в отряд», как сказал старший группы. Шли молча. Постепенно радость сменилась тревогой: почему молчат партизаны? Как-то неожиданно появилась лесная деревушка.
- Как называется это село? - спросил Лукиенко. - Где мы?
- Сейчас узнаешь, - угрюмо ответил старший.
Из- за крайней избы выбежало несколько немецких солдат. «Засада! -подумал Лукиенко. - Сейчас начнется бой». Схватился за пистолет. И в этот момент сильный удар по голове свалил его с ног. Земля заколыхалась, в глазах потемнело…
Сознание не скоро вернулось к Лукиенко. Долго не мог прийти в себя. Он находился в деревянном сарае. Рядом никого - один. Только слышны шаги часового. А где штурман Чичерин, радист Земсков? Что все-таки произошло? Почему не было боя?…
Вскоре многое прояснилось. Начались допросы, избиения, пытки. А дальше - плен, лагерь издевательств в Германии. Куда-то девались Чичерин и Земсков…
Только значительно позже выяснилось, что экипаж случайно наскочил на отряд предателей, замаскированный под партизан…
Из- за нехватки горючего довелось приземлиться на вражеской территории и экипажу Ивана Душкина. [102] Долго летчики пробирались лесами Белоруссии. Лишь через 35 дней они перешли линию фронта и 22 октября вернулись в полк.
Налетами на Будапешт закончилась наша работа на подмосковном аэродроме. Трудны и сложны эти полеты в глубокий тыл врага. Надо было в ночной темноте, в плохую погоду, в условиях тщательной маскировки объектов, находившихся за тысячу километров от нашего аэродрома, при отсутствии световых ориентиров и средств радионавигации на вражеской земле найти эти объекты и метко поразить их.
За время этих полетов мы многому научились, возмужали, закалилась наша воля, повысилось мастерство. Не обошлось и без потерь: семь самолетов и четырнадцать воинов, наших славных товарищей, остались за линией фронта… Мы всегда будем помнить о друзьях, погибших на этих дальних и трудных маршрутах войны.
