– Да разве это любовь?! Маша, какая может быть любовь, если ночью, зимой, в одних тапках убегать из дому?! Если слёзы лить годами, какая это любовь?!

– Ты говорила, он больше не пьёт?

– Пока не пьёт… – недовольно поджав губы, Ирина Германовна уставилась в окно. – А я уже и не рада…

– Почему, Ирочка?… – Мария с удивлением смотрела на подругу. – Если не пьёт, это уже другое дело.

– Да какое там дело… Кроме рожи смазливой ничего и нет. Я уже грешным делом думала, вот пил бы, она бы точно его уже бросила! А так – сидит с ним как на цепи, ни к нам толком не ходит, не ездят никуда… Всё с ним да с ним. Работа и дом, дом и работа.

– Та это хорошо, муж и жена – одна сатана.

– Понимаешь, он – дурак! – говоря о дочери и зяте, Ирина Германовна, казалось, совершенно забыла о собственных горестях. – Дома всякой ерундой занимается, только не делами! То на гитаре бренчит, то музыку на всю громкость включит. Телевизор посмотреть невозможно, включают лишь то, что Игорёк любит… То друга притащит, а Эля перед ними, как служанка – то кофе подай, то ещё что-нибудь… Нет, у нас с Серёжей тоже есть… были… друзья, и они приходили к нам… Но я никогда и никому не прислуживала!.. Мы собирались на кухне, Серёжа сам всех угощал… Нет, я понимаю, если бы просто сварить кофе и налить в чашки. Но она таскает их к ним в комнату, весь вечер… Она бежит на каждый звонок, на каждый вызов!.. Он никогда не поднимет задницу с дивана, чтобы открыть дверь!.. Она готовит только то, что любит он… А он… он даже в тарелку себе супу налить не может, да что там… он даже холодильник не откроет, будет ждать, пока она не придёт, и не накормит! А как он с ней разговаривает?! Ну, что это за обращение – «толстяк»?! Это обращение к жене?!

– Толстяк?! – Мария удивлённо округлила небольшие карие глазки на узком лице.

– Ага… – Ирина усмехнулась. – Это при её-то шестидесяти килограммах… Маша, ты не представляешь, чего я насмотрелась и наслушалась за эти дни, что жила у них! От него только и слышно: сходи, посмотри, принеси, отнеси, подай, позвони… А эта дурочка и несёт, и подаёт, и звонит, и открывает… Ой, не могу!.. Лучше бы я оставалась дома… Честное слово!

– Ирочка… – Мария снова сочувственно сдвинула брови. – На тебя столько навалилось… Тебе просто необходимо развеяться, сменить обстановку!

– Да, – кивнула Ирина, – у меня скоро отпуск. Кстати, ты будешь меня замещать, ты в курсе?

– В курсе, главный уже приказ подписал, – Мария с готовностью кивнула, – отдыхай спокойно! Поезжай куда-нибудь, и не одна, а с Элиной!

– Да разве этот урод её отпустит?!

Мучаясь угрызениями совести, Элина звонила матери и весь вечер после их ссоры, и на следующее утро, а после работы поехала к ней домой. Она ужасно жалела, что не сдержалась и нагрубила вчера, и, когда Ирина Германовна открыла дверь, тут же повисла у неё на шее. Она без конца просила прощения, в душе ругая себя, что не подумала купить продуктов – после долгого отсутствия холодильник Ирины Германовны был полупустым.

Растрогавшись, та наплакалась вместе с дочерью и отправила её в магазин. Когда, приготовив ужин и накормив мать, Элина вернулась к себе домой, был уже поздний вечер.

– Я пришла… – заранее догадываясь, что Игорь злится за её позднее возвращение, Элина изобразила на лице веселье. – Кто дома?…

– Мам, ты где была? – Антон удивлённо выглянул из своей комнаты. – Почему так поздно?

– У бабушки, – она не менее удивлённо застыла перед сыном, – разве папа не сказал? Я же ему звонила.

– Нет, – мальчик пожал плечами, – я спросил, он ответил, что понятия не имеет.

– Сейчас разберёмся… – предчувствуя скандал, Элина толкнула дверь спальни. – Привет!

Не обращая на неё никакого внимания, супруг сосредоточенно сидел за компьютером. Он даже не повернул в её сторону головы.

– При-вет! – подойдя к нему, она обхватила его одной рукой и привычно прижалась щекой к его щеке.

– Отвали, – Игорь с силой мотнул головой.

– Что случилось? – присев напротив, Элина подперла щеку ладошкой. – Почему ты не сказал Антохе, где я?

– А я что, знаю, где ты? – он, наконец-то, бросил на неё взгляд исподлобья.

– Я тебе звонила, ты что, забыл? Я была у мамы!

– Мне плевать, где ты была, – он снова уткнулся в монитор.

– Ну, понятно, – она уже сама поняла, что разговора не получится.

Ситуация была знакомая до боли… Её задержки на работе и занятые выходные дни Игорь хоть с трудом, но терпел, понимая, что рабочий график от жены не зависит. Но любые её опоздания домой в свободное время воспринимались им довольно враждебно и сопровождались неизменным бойкотом: Игорь мог не разговаривать с Элиной по два-три дня, пока сам не «отходил» сердцем. Все её попытки наладить отношения натыкались на стену его молчания, и, зная эту черту его нелёгкого характера, она всегда после работы лишь ненадолго забегала в магазины, чтобы быстро купить самое необходимое и тут же мчаться домой, нигде не задерживаясь. Сегодняшняя же ситуация казалась ей вполне оправданной, и она в глубине души надеялась, что «пронесёт»… Но, к сожалению, не пронесло.

Игорь не разговаривал с ней два дня, и настроения это не добавляло. Ко всему прочему, она не знала, как сказать мужу, что Ирина Германовна хочет, чтобы она, Элина, вместе с ней появилась на юбилее у Корецких. Сам факт того, что Элина пойдёт с матерью на это мероприятие, не был чем-то противоестественным: их связывало старое семейное знакомство. Кроме того, Василий Корецкий был одногруппником Сергея Николаевича по институту, а теперь работал в горздравотделе, и, если Ирина Германовна могла отказаться от посещения юбилея как знакомая, то, как заведующая отделением районной больницы, права на отказ почти не имела. Всё это выглядело бы совершенно безобидно, если бы не ещё один факт: сын Корецких, Вадим, был давно не равнодушен к Элине… Об этом знали все в их окружении, даже супруга самого Вадима, но, самое главное, об этом знал и Игорь.

Дождавшись, когда супруг окончательно успокоится, она не без внутреннего содрогания завела с ним волнующий её разговор.

– Тебе-то зачем туда идти? – Игорь недовольно нахмурился. – Насколько я понимаю, там будет чисто медицинская тусовка…

– Мы пойдём туда вместе с тобой, – несмотря на протест матери, Элина предупредила её, что без Игоря не пойдёт на этот юбилей, и Ирине Германовне пришлось согласиться скрепя сердце.

– Я по таким мероприятиям не хожу, ты знаешь, – муж угрюмо курил на балконе, и Элине пришлось выйти к нему.

– Ну, давай сходим… – она обняла его за пояс. – Ну, пожалуйста…

– С какого боку мы туда придём? – он усмехнулся. – Это твои родители им чуть ли не родня, а я при каких делах?

– Мама боится идти туда одна. Отец придёт обязательно, маме сказали, что Корецкие – единственные из друзей, кто всё-таки пришли на его юбилей. Он обязательно там будет, и не один… Представь, как тяжело будет маме?

– Пусть не ходит, – Игорь пожал плечами, – если тяжело, то и нечего там делать.

– Она хочет пойти… Понимаешь, ей нужно показать, что она в порядке. Но она боится… Понимаешь?

– Не понимаю, – обняв за плечи, супруг внимательно посмотрел ей в глаза, – ты же знаешь, что у меня не настолько утончённая натура… Я такие нюансы не воспринимаю. По мне – боится, значит, пусть не ходит. Хочет идти – пусть идёт… Мы-то с тобой при чём?

– Игорь…

– Элька… – он не дал ей договорить. – Я туда не-пой-ду! Усекла?

– Усекла… – она грустно опустила глаза. – И что теперь делать? Она же – моя мама…

– Ну, иди с ней без меня… – нервно развернувшись, Игорь быстро прошёл в квартиру и с размаху уселся на диван. – Иди…

– Игорь… – она тоже прошла и села рядом. – Ну, я уже пообещала маме…