— Что же вы наделали! — выговаривал нам Мальсагович. — С каких это пор бойлер оставляют включенным на всю ночь? Где это слыхано? Разве вы не знаете, что температуру воды надо контролировать каждый час?

Быстрый пересчет в уме этого сообщения показал: если каждый замер будет длиться не более десяти секунд, за день набежит общая сумма в пять минут, то есть, как раз то, о чем говорил Штоклер. Успокоенный, я купил шесть новых пижам, чтобы повысить вероятность выживания хотя бы одной пары. Замеры температуры воды мы совместно с женой взяли под упорядоченный контроль: я контролировал температуру днем, ночью же я тем более проводил замеры.

Моя жена впредь отказалась выполнять какую-либо работу и ожидала скорейшего конца шести новых пижам. Она была, как я уже отмечал, избалованным ребенком. Так что теперь я сидел у аквариума один и смотрел, как будут размножаться эти маленькие создания. До этого они еще не размножались, но сейчас это скоро должно произойти…

Снова маленькое несчастье. Оно не играет никакой роли, действительно, никакой, и я упоминаю его только для полного понимания ситуации: однажды утром наши пижамы вдруг покрылись белой сыпью, стали чесаться, как сумасшедшие и плавали в аквариуме с отчетливым креном влево.

— Мне очень жаль, ребята, — сказал я. — Но это ваши дела. Я вам ничем не могу помочь.

Поскольку спустя два дня они потеряли всякое подобие рыб и плавали только на спине, я решился на кое-какое противодействие и влил в воду немного дихлофоса. Очевидно, моя помощь пришла слишком поздно. Уже через две минуты рыбки всплыли на поверхность и испустили свой пижамный дух.

Я помчался к Мальсаговичу, купил пять новых пар и так прижал его своими расспросами, что он выдал мне некоторые секреты из кладовой его собственного богатого опыта:

— Вам следует держать пары раздельно. Каждую в своем собственном аквариуме, иначе они не будут размножаться. Вот вы хотели бы жить со своей женой в комнате, которую приходится делить с десятком посторонних?

Сравнение неудачно. Моя жена давно уже не жила со мной в одной комнате, еще с того дня, как нашла червей на моем письменном столе. Тем не менее, я поблагодарил Мальсаговича за его конкретный совет и приобрел четыре удобных аквариума для женатых пижам. Дома я заботливо поместил рыб попарно, а именно, одну жирную пижаму с одной тощей. После этого я был вправе ожидать, что они начнут размножаться. Они немного флиртовали и целовались, но к серьезным последствиям это не приводило. Это создавало впечатление, что все пижамы мужского пола. И это было очень печальное впечатление.

Штоклер проявил себя в эти трудные дни настоящим столпом утешения и успокоения. Это он убедил меня не терять веру в будущее и дал ценные советы по разведению пижам. Например, мне следовало две чайные ложки соли развести в трех литрах воды. Я развел. Ничего не изменилось. Только чувствительная к соли пижама укусила меня за палец. Мальсагович обратил мое внимание на одну роковую ошибку: я забыл промыть песок дождевой водой и просеять его через шелковый чулок. Я просеял. Моя жена ушла из дома. А размножения пижам так и не было видно. Штоклер подсказал мне один старый прием японских ловцов жемчуга: рассыпать по дну аквариума разноцветные стеклышки. Я рассыпал. Пижамы, вместо того, чтобы позаботиться о потомстве, играли с цветным стеклом и очень радовались. Расчет на то, что это через какое-то время все же приведет к процессу размножения, был грубой ошибкой. Однако, оказалось, что в один из аквариумов прокрались две обычные золотые рыбки, возможно, с последней покупкой 30 пижам. Результатом оказался приплод этих золотых рыбок в количестве, никак не меньшем 50 штук. Я смыл их в туалете к чертям. Разве я хотел разводить золотых рыбок? Я хотел пижам. Только пижам. Много пижам.

Затем мир рыбозаводчиков потряс сильный шок. Штоклер поскользнулся на банановой кожуре и сломал ногу. Я посетил его следующим же вечером. Когда я увидел его дом, переполненный новорожденными пижамами, я потерял остатки самообладания и упал перед ним на колени.

— Штоклер, — умолял я, — милый, любимый Штоклер! Ведь вы знаете какую-то тайну, какой-нибудь старинный ритуал, известный только друзам, вам и Мальсаговичу. Но вы скрываете ее от меня. Зачем вам нужно оставлять на произвол судьбы то, что вы открыли за долгие годы непосильного труда? Я прошу вас, Штоклер: откройте мне эту тайну. Имейте сострадание. В чем она? Что нужно сделать, чтобы пижамы размножались? Выручите меня ради Б-га, Штоклер!

Штоклер долго вглядывался в меня. Ему было нелегко совладать со своим внутренним волнением. Наконец он сказал:

— Идите домой и замочите шкурку одного полусгнившего банана в бензине. Дайте жидкости стечь, подождите, когда высохнет и внутренняя сторона, а потом разотрите ее в порошок. Полторы чайных ложки в двух литрах воды…

Словно подгоняемый фуриями, помчался я домой — нет, сначала к Мальсаговичу. Жалюзи его магазина уже были закрыты. Я постучался в заднюю дверь. Она была закрыта. Через слуховое окно я разглядел Мальсаговича, стоявшего в полумраке в укромном углу своего магазина. Он как раз взял большую коробку с надписью "Сделано в Германии". И то, что он вытащил из коробки, оказалось небольшим полиэтиленовым пакетом. А то, что роилось в пакете, оказалось маленькими пижамами. С хриплым вскриком я бросился на дверь. Она затрещала и распахнулась.

Смертельно побледнев, Мальсагович уставился на меня.

— Я… Я тут ни при чем, — пробормотал он. — Кто же знал, как эти проклятые скотины размножаются… А вот в Гамбурге есть торговый дом, рассылающий такие товары по всему миру. Ну, и мне. Только вчера г-н Штоклер купил у меня 250 мальков. Если хотите, можете оставить мне вексель, как и он. Я не скажу никому…

Так вот каков был ритуал старых друзов! Вот в чем была тайна Штоклера! Размножение по почте!

— Сколько стоит вся коробка? — спросил я…

Несколькими днями спустя ко мне пришел Штоклер. Я упал ему на грудь. Дружеские слезы блестели на моих глазах.

— Спасибо вам, дружище. Спасибо вам от всего сердца. Бананово-бензиновая смесь совершила чудо!

Штоклер стоял, не в силах вымолвить ни слова. Его взгляд медленно ползал по шестнадцати аквариумам, заполнившим все уголки моей комнаты, в которых бодро резвилось множество пижам. Внезапно его зрачки стали дико вращаться, что обычно является признаком внезапного приступа бешенства. Затем, издав нечленораздельный стон, он кинулся прочь.

Вчера я его встретил у Мальсаговича. Он пропустил мое приветствие мимо ушей. Я не обратил на это внимания. Такого опытного рыбозаводчика, как я, нелегко обидеть. С демонстративной уверенностью я купил семь аквариумов и удалился походкой профессионала, который совершенно точно знает, как покупать рыбок и держать аквариумы.

Какое-то время мне казалось, что Франци интересует половая жизнь вообще только в виде группового секса, как мы это наблюдали при уже описанных драматических обстоятельствах. Лишь несколько месяцев спустя я обнаружил, что она была влюблена в лохматого черного дворового пса неизвестного происхождения, который в недавнем довольно регулярно к нам заглядывал и которого она открыто считала своей постоянной связью.

Лично я этого парня терпеть не могу. Мне противно само его существование. Он действует на меня, как хиппи, и я позволяю ему любить Франци только дома. В его последнее посещение, пока Франци хлопотала на кухне, мое гостеприимство зашло столь далеко, что я даже почесал ему живот. Собакам это очень нравится. Это им нравится так, что они ложатся на спину и раскидывают лапы, чтобы вовсю насладиться почесыванием.

— Хорошая собачка, добрая собачка, — бормотал я, пока он растягивался передо мной. — Собачке нравится, когда ей скребут животик, правда?

— Ничего подобного, — последовал громкий и отчетливый ответ. — Мне это вообще не нравится. Но кого интересует мое мнение? Такова жизнь.