Увидев на дне оврага распростертого Урха, профессор в первое мгновение растерялся.

Недалеко были специальные ступеньки, по которым можно было спуститься в овраг. С трудом ориентируясь в полутьме, профессор сразу же решил спускаться и сделал несколько шагов вниз, хватаясь за верблюжьи колючки, усеявшие крутой выступ, — ступенек он сгоряча не заметил.

Шофер успел схватить его за руку и показал на ступеньки, но взволнованный профессор не понимал, о чем идет речь.

Кое-как Нурмурадов спустился на дно оврага и присел около Урха, вся голова которого была окровавлена. Он быстро, судорожно гладил остывающие глаза, лицо, позабыв от горя обо всем на свете.

Очнулся Нурмурадов только тогда, когда откуда-то сверху на него упала холодная капля. Профессор посмотрел вверх и увидел на краю оврага неподвижно стоящую Ласточку, уздечка которой была опущена. Из глаз Ласточки сочились слезы, одна из них и упала на Нурмурадова.

Не прошло и часа после случившегося несчастья, как вокруг злополучного оврага собрались видные работники, руководство Академии наук и медицинского института.

Профессор осторожно разжал стиснутый кулак Урха и вытащил из него пучок травы. Завернув его в газету, сунул в карман. Потом показал жестом трем крепко сложенным врачам на Урха и негромко произнес:

— Поднимите его.

* * *

Аннабег Курбанова и Ялкаб Пальванов приехали в Ашхабад, когда там второй день шла научная конференция. По предположениям вездесущих и всезнающих корреспондентов, работа конференции должна была продлиться еще на два-три дня.

В эти дни с языка ашхабадцев не сходили имена Александра Павлова и Нурмурадова. Все говорили только о них.

Ялкаб из-за болезни участвовать в конференции не смог. Уже в дороге ему стало плохо.

На вокзале, как только они вышли из поезда, Ялкаб попросил Аннабег позвонить и вызвать «скорую помощь». Весь день Курбанова провела в хлопотах, устраивая Ялкаба в больницу. А затем, набросив на плечи белый халат, сидела около койки Ялкаба, никуда не отлучаясь.

Главный врач больницы внимательно обследовала

Пальванова. Затем глубоко вздохнув, посмотрела на неподвижную фигуру Аннабег, которая на время осмотра пересела к окну.

В палате установилась напряженная тишина.

Ялкаб лежал, приложив ладони ко лбу. Он прислушивался к тихому тиканью часов, которые размеренно отстукивали секунды, сокращая его и без того короткий остаток жизни. В своих мыслях он как бы наблюдал себя со стороны, следил, как с каждым часом все больше усыхает его тощее тело.

Первой тишину нарушила Аннабег:

— Ялкаб, может быть, съешь что-нибудь?

Ялкаб покачал головой.

— Ты только скажи, что тебе хочется? — продолжала Аннабег, словно не замечая движения Ялкаба. — -Я знаю, ты сейчас на диете, и тебе многого нельзя. Но, Может быть, доктор разрешит...

— Спасибо, Аннабег. Мне ничего не хочется, — проговорил тихо Ялкаб. — Но у меня к тебе есть просьба.

- Слушаю.

— Ступай сейчас В гостиницу и отдохни.. А завтра придешь примерно в это время и расскажешь мне, как идет работа конференции.

Когда Аннабег Курбанова выходила из ворот больницы, Нина Васильевна догнала ее:

— Подождите одну минуту! Аннабег остановилась.

— У меня к вам разговор, — оживленно продолжала Нина Васильевна. — С этими делами я совсем забыла про вас.

Она, улыбаясь, взяла Аннабег Курбанову под руку и добавила:

— Вы ведь еще не успели устроиться в гостинице?

- Нет.

— И не нужно! Пойдемте лучше к нам. Мама так обрадуется! Через пятнадцать минут у меня кончается рабочий день, вам не придется долго ждать. Хорошо?

Нина Васильевна отпустила руку Аннабег.

— Побегу переоденусь.

Аннабег поблагодарила подругу за предложение, которое исходило от чистого сердца, но остановиться у нее в доме решительно отказалась.

- Мне сейчас обязательно нужно быть в гостинице,

— твердо произнесла она.—А завтра или послезавтра непременно зайду к вам.

— Тогда я предупрежу маму о вашем приходе. А если и тогда найдете причину не прийти к нам, обижусь,— предупредила Нина Васильевна, придерживая за локоть Аннабег и глядя ей в лицо.

— Честное слово, приду.

— Понимаю, что вас больше всего волнует, — продолжала Нина Васильевна, отвечая на невысказанный вопрос. — О больном своем нисколько не волнуйтесь! Все, что в наших силах, постараемся для него сделать.

С этими словами они попрощались.

Аннабег решила пойти пешком до ближайшей гостиницы. На пути ей встретились дети, которые весело играли, легкие стайки юношей и девушек, старики, которые отдыхали на лавочках, наслаждаясь летним вечером. Дыхание осени еще не ощущалось, до нее было далеко.

Все люди были так радостны, что, казалось, давно потеряв друг друга, они только встретились.

Аннабег Курбановой все лица чудились знакомыми. Они бросали вокруг теплые взгляды, словно приглашала прохожих к себе на вечеринку.

Аннабег вдруг заторопилась, скорым шагом направилась в сторону, где было особенно много народу. Ей показалось, что эти люди только и ждали ее прихода, желая, чтобы она присоединилась к ним.

Услышав от Аннабег Курбановой неприятную новость о тяжелой болезни Ялкаба и о том, что он находится сейчас в больнице, Александр Павлов и Нурмурадов некоторое время сидели молча.

Наконец Аннабег решилась прервать тягостную паузу и задала Павлову вопрос, неотрывно мучивший ее:

— Александр Иванович, в нашем мире сейчас так много сильных и талантливых ученых, неужели они не могут найти способ победить рак?...

Академик выслушал вопрос, ерзая на месте. Затем крепко ухватился за стол и выпрямился, словно собирался читать студентам лекцию в аудитории:

— Победить эту страшную болезнь — грандиозная проблема. Чтобы предотвратить рак, медицина предпринимает немалые усилия. Вот иллюстрации к сказанному.

Один американский врач нашел своеобразный метод борьбы против рака. Он обратил внимание на корни различных растений, из которых индейцы, обитающие е непроходимых лесах, изготовляют целебные средства.

Индейцы в то время враждовали с белыми людьми, потому что многие белые, с которыми им приходилось иметь дело, в душе были черными.

Алчные и коварные белые люди нападали на индейцев. Дочерей уводили в рабство, а сыновей — молодых воинов забирали в плен. Вот почему индейцы и возненавидели всех, без разбора, белых людей.

Око за око!

Руководствуясь этим жестким, но справедливым принципом, индейцы всякому пленному белому отрезали голову, не разбираясь в том, виновен он или невиновен.

Для индейцев стало законом снимать скальп с убитого врага и носить его с собой на поясе. Отвага, мужество, геройство индейца измерялись количеством скальпов, висящих на его широком поясе.

Аннабег смотрела на рассказчика, с интересом ожидая, что же будет дальше.

— Череп головы, с которой срезан скальп, индейцы не выбрасывали, — продолжал Александр Иванович. — Они клали его в снадобье, составленное из различных веществ, и выдерживали там определенное время.

В результате, какой бы крупной ни была голова, она съеживалась, превращаясь в маленькую, похожую на насовую тыковку.

— А черты лица? — спросила Аннабег.—Они наверное, при этом изменялись, искажались?

— Нет, — ответил Павлов, — черты лица оставались прежними. Американский врач — его звали Джордж — много изучал состав снадобий, которыми пользовались индейцы.

На основании этого изучения он сделал вывод, что организм, который заболел раком, начинает как бы распухать, а целебное средство индейцев сокращает, ужимает ткани организма.

Джордж решил использовать это средство для лечения бича человечества — рака.

— Разве это возможно?

— Джордж решил, что да. Но для этого необходимо было пойти на риск, и Джордж отправился к индейцам, чтобы на месте изучить таинственное снадобье.

Индейцы, как и следовало ожидать, встретили в штыки белого доктора. Они потребовали, чтобы он немедленно покинул их края, иначе ему придется худо. Джордж, конечно, понимал, что предупреждение носит слишком серьезный характер. Искушение, однако, было слишком велико, и он медлил.