Сперва мы подумали, что директор «Коммунараса» — редкое исключение, однако на многих литовских заводах в разных городах республики увидели, что почти все директора, главные инженеры и другие руководители литовских заводов — люди в возрасте 25-35 лет. Несмотря на это, дела на литовских предприятиях шли хорошо. Думается, что молодость составляет важное преимущество — люди не потеряли способности воспринимать новое. Руководители литовских заводов буквально хватались за новшества, и мы могли смело надеяться на быстрое внедрение новых инструментов и приспособлений на многих заводах.

На заводах РСФСР нашими новинками обычно интересовались только начальники отдела технической информации, инструментального отдела, техотделов цехов (конечно, наибольший интерес к новаторским делам везде проявляли станочники, механики, слесари). В РСФСР исключение составляли только два завода: в Свердловске и в Комсомольске-на-Амуре — директора и главные технологи этих предприятий по-настоящему интересовались изобретениями новаторов и добивались их внедрения.

На литовских заводах все директора и главные инженеры лично занимались нашими новинками и сразу принимали конкретные решения об изготовлении и внедрении того или иного новшества. Все мы — фрезеровщик Постников, токарь Евсеев и я — пытались понять, почему это происходит. Почему в РСФСР некоторые пожилые директора заводов не интересуются новаторскими делами, а молодые руководители предприятий Литвы так горячо за них хватаются?

В конце концов мы пришли к такому выводу: пожилому руководителю завода осталось два — четыре года до пенсии, и он не хочет рисковать своим устоявшимся, стабильным положением и рассеивать свое внимание на какие бы то ни было новшества. За 20-30 лет работы у него сложились определенные отношения и связи с министерством или совнархозом, его там знают и уважают. Зачем ему новое? Он и так спокойно, без тревог дотянет до пенсии. Другое дело — молодой директор. Ему работать еще лет 30, ему надо, чтобы его завод работал лучше других, чтобы в министерстве о нем знали как о поборнике технических новшеств. Ведь выполнением плана сейчас уже никого не удивишь, а вот выполнять этот план новыми техническими средствами — это уже что-то необычное.

Молодой директор или главный инженер понимает, что если новаторский инструмент дать сотням токарей или фрезеровщиков на его заводе, то они «сделают план» и без сверхурочных часов. Молодой директор берет на себя дополнительные заботы, а старый отмахивается от всяких хлопот. К такому выводу пришли мы, анализируя причины успеха литовских заводов.

На промышленных предприятиях Вильнюса ничего особенного, с нашей точки зрения, мы не показывали. Токарь И. К. Евсеев познакомил с новым способом заточки резцов для обработки жаропрочных сталей и титана, а также продемонстрировал многопозиционную револьверную головку для токарных станков. Фрезеровщик Н. П. Постников показал последние варианты фрезы Карасева и кукурузную фрезу моей конструкции, успешно применявшуюся для обдирочных работ. Я показал в работе несколько образцов метчиков-протяжек для нарезания длинных гаек, а также цанговый нутромер Петрова для измерения глубоких отверстий с точностью до 0,001 мм. Все это были обычные для нашего завода инструменты, которыми наши рабочие привыкли пользоваться так же свободно, как гаечным ключом или микрометром.

Все мы трое имели уже достаточный опыт ознакомления с новыми инструментами и не отступали от привычного порядка: после короткого теоретического объяснения сущности новшеств инженерно-техническим работникам шли в цех к токарям и фрезеровщикам. Вот картинка того, что происходило в цехе. Николай Павлович Постников неторопливо подходит к фрезеровщикам и спрашивает:

— Какая у вас норма на фрезеровку этого паза?

Полтора часа.

— А как зарабатываете?

— Да ничего зарабатываем, не жалуемся, — отвечают фрезеровщики.

Постепенно около московского гостя собираются чуть ли не все фрезеровщики цеха.

— А что, если этот паз пройти минут за двенадцать? — говорит Постников, задумчиво глядя на деталь.

Многие начинают улыбаться, а некоторые, махнув рукой, отходят к своим станкам, говоря вполголоса: «Трепач!»

— Можно у тебя на станке поработать вот этой фрезой? — спрашивает Постников, доставая инструмент из чемодана.

— Конечно, можно, — отвечает фрезеровщик.

Николай Павлович устанавливает самый, казалось, «немыслимый» режим резания.

— Отойдите, товарищи, как бы вас стружкой не обожгло! — говорит он зрителям, опускает защитный прозрачный кожух и пускает станок. Станок напряженно гудит, чувствуется, что от него берется почти вся мощность, на которую он рассчитан.

Минут через двенадцать паз профрезерован. Рабочие передают из рук в руки новую фрезу, рассматривают ее и восхищаются.

Иван Константинович Евсеев начинал показ с самой, казалось бы, простейшей операции — с отрезки материала. Это, пожалуй, самая распространенная токарная операция. Выполняют ее отрезным резцом на малых скоростях и в большинстве случаев с обильным охлаждением. Отрезной резец Евсеева с оригинальной формой заточки позволяет увеличить скорость резания раз в десять при подаче 0,35-0,4 мм на один оборот детали и без охлаждения. Материал отрезается так быстро, что заготовка не успевает нагреться. Отрезка производится самоходом, а не от ручной подачи.

На одном вильнюсском заводе Евсеев в считанные минуты разрезал на кусочки предложенную ему стальную заготовку.

Ну теперь давайте попробуем ваши нержавейки и титан, — сказал Евсеев.

С этими материалами мы очень мучаемся при отрезке, — сказал начальник цеха. — Неужели вы и их будете так же быстро резать?

Нержавейка и титан у Евсеева отрезались легко, как репа.

Удивительно! — сказал начальник цеха. А токарь попросил:

— Оставьте резачок на память!

— Зачем? — удивился Евсеев. — У вас же их вон сколько — целая тумбочка!

Он взял из тумбочки один отрезной твердосплавный резец и пошел к точилу. За ним потянулась вереница наблюдавших за работой токарей. Затачивая резец, Евсеев прочел литовским токарям целую лекцию об отрезке материала на токарных станках. В двух словах его «секрет» вот в чем. Обычный токарный отрезной резец дает стружку такой же ширины, как он сам. А раз прорезаемая канавка имеет такую же ширину, как резец, то лента стружки каждое мгновение может застрять в канавке, образующейся во вращающемся куске материала, и обрушиться на резец. А отрезной резец тонкий и хрупкий. Поэтому издавна токари отрезают материал на малых скоростях; чтобы избежать дробления, работают обратным ходом и прибегают к другим ухищрениям.

Почему-то никто не задумывался над тем, нельзя ли сделать ширину стружки меньше, чем ширина резца. Ведь тогда она не застревала бы в отрезной канавке и можно было бы увеличить и скорость резания, и подачу, т. е. значительно повысить производительность труда. У токаря Евсеева до этого дошли и голова и руки. Обычный отрезной твердосплавный резец он затачивает под углом 90°, а в вершине его делает площадку шириной 1 мм. Потом по всем трем получившимся граням он снимает фаски под углом 5-7° и шириной 0,8 мм.

Как-то мне довелось увидеть, как пришедшие из технического училища ребята мучаются с отрезкой заготовок из инструментальной и нержавеющей стали. Я показал им, как надо заточить резец «по-евсеевски» и как им отрезать заготовки в 10 раз быстрее. Уже через полчаса многие ребята сами перетачивали отрезные резцы. Другие маялись с новой заточкой по полдня, но зато какой у них был довольный вид потом, когда заготовки сыпались со станка, как семечки! А квалифицированный токарь заточит так отрезной резец за 10 минут, ничего сложного тут нет.

Почему же стружка от нового резца не застревает в резе? Потому, что при большой подаче и высокой скорости из-под резца выходит гофрированная стружка, наподобие мехов гармошки, и кусочки такой стружки легко вылетают из отрезной канавки, так как они всегда уже резца. «Секрет», казалось бы, очень простой, а операция ускорилась в 10 раз!