IX Пронзая звездный голубой витраж, Спешат Земли панические коды: Мне гимны заготовили и оды, Но я бежал от почестей и страж. Мы честно обменялись, баш на баш: За жизнь и славу — миг моей свободы, И за любовь — космический мираж… И пусть горят приемников аноды! Теперь я бич рабов моих земных, Тщеславием и робостью больших — Я избежал их жалкого почета. Теперь ничто пространства мне и годы, И достаю печаль миров иных Лучом прощальным горестного взлета. X Лучом прощальным горестного взлета Пронизывает курс кометный хвост. Я здесь один, и всё ж на женский рост Креплю сиденье первого пилота… И ты приходишь в мой центральный пост, Любовь моя и вечная забота, — И вспыхивает ярче позолота Слепящей арки мириадов звезд! И в эти триумфальные ворота Тебе входить позволено одной, О Беатриче, Лаура и Лотта! И голос твой, взволнованно-земной, Одной тебе доступной глубиной Еще звучит, еще пророчит что-то… XI Еще звучит, еще пророчит что-то Приморский ветер, пожиратель миль, Еще вдыхают истуканы Клодта Балтийской ночи водяную пыль, Еще несет Адмиралтейский шпиль Высоких парусов тугие шкоты, Еще брусничным запахом болота Пропитан город — каменная быль: Его камней невиданная гамма, И взбитый штормом облачный плюмаж, И бронзовый поэт, и Эрмитаж… — Извечная лирическая тема, Моя неповторимая поэма, Та, что тебе теперь не передашь… XII Та, что тебе теперь не передашь, Любви и слез измученная вера. Но даже если путь сойдется наш В конце орбит без времени и меры И я начну на траверзе Венеры Входить в параболический вираж, — Навстречу прыгнет радужный пейзаж Твоей — благословенной — атмосферы… Меня Земля не примет из полета — Отступник непрощенный, я сгорю В тяжелом саркофаге звездолета. Тебе я только вспышку подарю, И нитью серебра прошьет зарю Последняя неслыханная нота. XIII
Последняя неслыханная нота К твоей Земле плывет издалека, Как самая прекрасная строка Из древнего испанского блокнота — Я Дон Кихот и автор «Дон Кихота». Прикована к веслу моя рука — Я дезертир космического флота, Заочно осужденный на века. И, совершив последнюю из краж, Я захватил в преступный свой вояж Наш дымный океан в грозе и пене, Серебряных ночей косые тени И соловьиный в молодой сирени Последний угасающий пассаж. XIV Последний угасающий пассаж Гудит басами маневровых сопел. Нет, я не растерял, с вином не пропил Мужское горе «дорогих пропаж». За их спасенье душу не продашь, Час торжества для князя тьмы не пробил. В ненужный бортжурнал ненужной скорби Последний штрих роняет карандаш. Пусть кровь мою багровой горстью бус Рябины сбросят в бурю листопада. Но здесь, сейчас, на полпути до ада — Несет ракета свой нелегкий груз, И в грозных жерлах исполинских дюз Вскипает плазма в бешенстве распада. XV Вскипает плазма в бешенстве распада. В косматых снах оранжевых планет, Где ни измены, ни забвенья нет, Я растворился. Слез и слов не надо. Она пришла, жестокая расплата: Умрут приборы и померкнет свет, Написан заключительный сонет, Исполнена последняя соната. Пронзая звездный голубой витраж Лучом прощальным горестного взлета, Еще звучит, еще пророчит что-то Та, что тебе теперь не передашь, — Последняя неслыханная нота, Последний угасающий пассаж. От редакции Публикуемый в журнале венок сонетов — единственное поэтическое произведение, сохранившееся из всего написанного А. Радыгиным в тюрьмах и лагерях. |
