Анатолий Радыгин. Побег Венок сонетов I Вскипает плазма в бешенстве распада. На острие фотонного меча — Еще недавним стартом горяча — Летит в огнях косого звездопада, Тоскливо и пронзительно крича, Сквозь буйство астероидного града Моей ракеты гулкая громада, — И Солнце угасает как свеча. Я сам нарушил свод полетных правил, И сам шагнул за скоростной порог, И сам себя судил, и сам обрек — Я сам себя в небытие отправил, И тает мой ведущий в бездну след В косматых снах оранжевых планет. II В косматых снах оранжевых планет Всплывает ослепительная Вега… Найдешь ли ты в цепи утрат и бед Закономерность моего побега? Поймешь ли ты, что альфа и омега Всей нашей прошлой суеты сует — Тупых невежд воинствующий бред, Слепая косность варварского века?.. Простишь ли ты меня, о Андромаха, Ушедшего за десять тысяч лет? Я вырвался из гибельных тенет — Из круга, где предательство и плаха, — В пространства, где ни подлости, ни страха, Где ни измены, ни забвенья нет. III Где ни измены, ни забвенья нет. Где мир, открытый Гейгером и Бором, — Живет и твой, тревожный, о котором Я узнаю по тысяче примет. Сквозь каждый осязаемый предмет В моем стальном ковчеге толстокором, Сквозь бледные локаторы комет — Глядят с мольбой, любовью и укором Твои глаза. Все чище и сильней. В пути бездонном без ночей и дней Они одни мне пытка и отрада. В потоке гипнотического взгляда, В невозвратимой нежности твоей Я растворился. Слёз и слов не надо. IV Я растворился. Слёз и слов не надо: Увянет стих, как пыльная трава, И растеряет гордые права В молчаньи человеческого стада. Я позабыл волшебные слова, Закрыт сезам разбойничьего клада, И только ты одна — моя ограда. В последний раз прости, моя вдова… В последний раз почувствуй и поверь, Здесь, перед жизнью, все светло и свято, И здесь не лгут. Темна и угловата, Взошла пещеры каменная дверь. К неправому и правому теперь Она пришла, жестокая расплата. V
Она пришла, жестокая расплата За нашу глухоту к шагам весны, За поиски, ненужные когда-то, Мерила истин и чужой вины. Теперь пути и судьбы решены, Все, что забыли — отнято и взято, Теперь Земля моргает виновато — Уже звездой шестой величины… За это в галактической пустыне, В слепящем ледяном аквамарине Остынет мой космический корвет, И молчаливо, друг за другом вслед, Как люди в затонувшей субмарине, Умрут приборы и померкнет свет. VI Умрут приборы и померкнет свет, Замрут светила в нимбах и коронах. Сплывет к Арктуру в похоронных звонах Мой траурный фельдмаршальский лафет. Тебе одной — далекая — привет. От узких бликов странных лун зеленых Рванется, вся в поющих электронах, Последняя из наших эстафет. И, мужеством пространств огранена, К земле умчится радиоволна: Мазком бессмертным, россыпью монет. Финальным актом нашей общей драмы. Сверкающим клинком скрипичной гаммы Написан заключительный сонет. VII Написан заключительный сонет О том, что я как прежде смел и молод, Что в злое одиночество билет Компостерами вечности проколот. Упругая педаль и клавиш холод — И вновь живут цвета спектральных лент, И снова скорость — бьющая как молот, И длинный выхлоп — острый, как стилет. Под клавишами бьется океан. Но тихо меркнет грозное legato — В протуберанцах моего заката Страстей и ускорений ураган. Смолкает титанический орган — Исполнена последняя соната. VIII Исполнена последняя соната. Еще дрожит последний мой причал: Нацеленная в тучи эстакада, С которой я в изгнание умчал. О чем она, печальная баллада? Конец концов? Начало всех начал? Сухие листья на скамейках сада — Последней нашей осени печаль… И вновь себя ты памяти отдашь: Она скользит дорогой неземною То клипером, где вымер экипаж. То полной, То ущербною луною; Как спутник мой, она летит за мною, Пронзая звездный голубой витраж. |
