Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Когда-то мы были такими же, как ты, — сказала она ему.

— Сомневаюсь, милая.

— Но так и было. Мы были рабами ощущений. Нам приносило наслаждение лишь декадентство, которое пробирало наши нервы до предела и даже дальше, — ее голос звучал мягко, хотя слабую ауру пропитывала снисходительность.

Телемахон закрыл глаза, втягивая в себя ее дыхание, впитывая каждый ее выдох. Пребывание рядом с ней приводило его в экстаз.

— Позволь мне прикоснуться к тебе, — произнес он, дрожа. — Позволь прикоснуться один раз.

— Это доставило бы тебе удовольствие, не так ли? — она потянулась провести кончиком пальца с хрустальным когтем сбоку его лица, однако соприкосновения не произошло. Стекловидное острие зависло в сантиметре от истерзанной плоти пленника. Он напрягся в оковах, мучительно желая наклониться вперед, чтоб Нефертари смогла разодрать ему лицо.

— Я чувствую запах твоей души, эльдар, — теперь его трясло. — Младший Бог вопит, требуя ее, он кричит из-за пелены.

Она подалась еще ближе, так близко, что я едва слышал ее шепот.

— Так пусть Богиня кричит. Я не готова умирать.

— Ты живешь вопреки его голоду, милый ангел… Позволь мне вкусить тебя. Позволь мне пролить твою кровь. Позволь мне убить тебя. Прошу. Прошу. Прошу.

Нефертари плавным движением поднялась и подошла обратно ко мне.

— Твой план сработает, — произнесла она, даже не оглядываясь на дрожащего Телемахона.

Лицо пленника вновь резко обрело спокойствие, однако воздух был насыщен его неудовлетворенной потребностью. Он не просто хотел Нефертари, он жаждал ее. От него исходил тошнотворный ореол желаний, в которых ему было отказано.

— Что за план? — спросил он.

Я присел перед ним, совсем как Нефертари, и на этот раз вместо мягкого шелеста оперенных крыльев раздалось рычание, издаваемое сервоприводами древнего доспеха.

— Ты был при Луперкалиосе? — спросил я.

Он ухмыльнулся остатками рта.

— На Монумент обрушились тысячи и тысячи — воины из моего Легиона, из твоего, из всех Девяти. Даже отряды Сынов Гора обратились против своих сородичей, когда дошло до нанесения финального удара.

— Ты был при Луперкалиосе? — повторил я свой вопрос.

— Был. И трофеи оказались восхитительно богаты, уверяю тебя.

— Вы забрали тело Гора. Скажи, зачем.

— Я здесь не при чем. Это был лорд Фабий и его собратья по лаборатории, которые разглагольствуют о перспективе клонирования. Мой отряд не появляется возле их владений, и мы не разделяем их страсти к генетическим извращениям.

Пока что все было правдой. Его выбеленный ощущениями разум лучился искренностью. Впрочем, оставался еще один вопрос. Тот, что был по-настоящему важен.

— Почему ты бросил мои силы на Терре?

Улыбка сменилась влажным, булькающим смехом.

— Старая рана так и не зажила, «брат»?

Зажила ли она? Я полагал, что да. Мной двигало не жгучее желание мести, я лишь хотел узнать, почему так случилось. Только это, ничего больше. Действительно ли Дети Императора уже тогда так поддались своей жажде ощущений? Они пожертвовали битвой у Дворца Императора только для того, чтобы утолить свою болезненную страсть на беззащитном населении?

— Твоя боевая рота должна была поддержать мою, — сказал я. — Когда вы оставили нас без подкрепления, я лишился тридцати трех человек из-за пушек Кровавых Ангелов в Зале Небесного Отражения.

Опять ухмылка.

— У нас были иные цели. На Терре был не только Имперский Дворец, мой маленький тизканец. Гораздо больше. Вся та плоть, вся кровь. Все те крики. Посмотри, сколько рабов Третий Легион забрал с собой в волны Ока. Наши трюмы были заполнены человеческой плотью, и наша прозорливость хорошо нам послужила в последующие годы.

Я промолчал.

— Да и что вообще значили те тридцать три смерти? — продолжил Телемахон. — В любом случае, через несколько лет они бы пали от Проклятия Аримана. Они были ходячими мертвецами вне зависимости от того, помогли бы тебе мои силы или нет. По крайней мере, они погибли в бою, а не от черной магии предателя.

Я продолжал молчать. Я смотрел не на него. Я смотрел внутрь него.

— Никто так не цепляется за прошлое, как тизканец, — когда он произнес эти слова, в них слышались отголоски старых перебранок.

— Ты неверно понимаешь мое намерение, — наконец, произнес я. — Я лишь хотел взглянуть тебе в глаза, говоря о моих братьях.

— Зачем?

— Чтобы увидеть в твоем сердце истину, Телемахон, и судить о тебе по ней. Если бы в тебе действительно не было сожаления о поступках твоего Легиона, ты бы заслуживал казни, — я протянул руку и похлопал по пристегнутому к спине боевому топору. — Если бы ты посмотрел мне в глаза безо всякого стыда, я бы снял твою изуродованную голову этим похищенным оружием.

Его резкий смех больше напоминал рычание.

— Тогда убей меня.

— Ты забыл, что я могу прочесть ложь по другую сторону твоих глаз, сын Фулгрима? Я не стану казнить тебя. Я тебя переделаю.

И снова оплавленная ухмылка.

— Я предпочту честно заслуженное уродство целительному прикосновению колдуна.

Я следил за ним посредством Искусства, видя не плоть и кости, а переплетающуюся карту нервов и ощущений в сознании. Теперь стало заметно незримое прикосновение Младшего Бога, проявившееся в нейронной паутине чувств и эмоций внутри тканей мозга. Чем он наслаждался. Чем больше не мог наслаждаться. Каким образом каждое чувственное переживание вплеталось в отдельное откровение удовольствия. Как ему было достаточно сделать кого-либо беспомощным, чтобы его пальцы дрожали от восторга. Как последний вздох врага становился сладчайшим из ароматов, а кровь, протолкнутая последним ударом сердца противника, — лучшим из вин.

Я наблюдал, как вспыхивают и гаснут синапсы его мозга. Каждый из них был маяком, направлявшим меня по путям работы его разума.

Наконец, я прикрыл глаза. Когда я вновь открыл их, то смотрел на него своим первым чувством, а не шестым.

Пальцы моей перчатки с обманчивой мягкостью легли на его изуродованное лицо. Он издал ворчание от первого, похожего на удар бича, приступа боли по ту сторону глаз.

— Я не хочу, чтобы ты меня лечил, Хайон.

— Я не говорил, что собираюсь тебя вылечить, Телемахон. Я сказал, что намерен переделать тебя.

Нефертари присела возле меня. Ее оперенные крылья были плотно прижаты к телу, от них исходил запах самой ночи. Ей хотелось находиться рядом. Хотелось попробовать на вкус то, что должно было случиться дальше.

Я снова закрыл глаза. Нервная система пленника стала моим холстом, и я начал переписывать карту его жизни.

Он так и не закричал, отдам ему должное. Ни разу не закричал.

Паутина

Добраться до Элевсинской Завесы означало пройти через Лучезарные Миры. Только глупец направил бы свой корабль прямо к ним и повстречался с разрушительными волнами феномена, который мы называли Огненным Валом, однако, к счастью, была и другая возможность. Нам не предстояло двигаться по этой области, залитой психическим пламенем. Мы собирались прорваться мимо нее. Для этого нам нужно было зайти в паутину.

Царства рушатся. Империи гибнут. Таков порядок вещей. Сейчас мы смотрим на угасающих эльдар как на один из старейших видов Галактики, однако они были не более чем детьми-рабами Первой Расы, которых мы знаем под именем Древних.

О Древних нам не известно почти ничего. Они обладали холодной кровью и чешуйчатой кожей, а все прочее остается мифом и тайной. Их амбиции, влиятельность и могущество выходят за рамки разумов всех ныне живущих. Единственное, что мы знаем точно — они понимали природу варпа за тысячи лет до того, как большинство видов вообще появилось на свет, и знали о его опасности лучше, чем кто-либо из нас в силах постичь даже теперь.

Мы называем его преисподней и Морем Душ, но это невежественная человеческая поэзия, привитая поверх холодной метафизической истины. Эмпиреи созданы из душ точно таким же образом, как в текстах из Темной Эры Технологии говорится о состоянии воды из трех атомов: одного кислорода и двух водорода.

39
{"b":"244688","o":1}