Девушка ушла к себе в комнату с единственным желанием — выспаться в собственной кровати, зная, что твой сон охраняют надежные друзья.

Кира не смогла сразу точно сказать, выспалась ли она — тревога прозвучала, как всегда, неожиданно и не вовремя, прервав сон на том месте, где он едва перестал быть пугающим.

Девушке снилось, что она шла по полю, где из норок вылезали мыши, будто хотели поздороваться с ней. И в этом не было ничего удивительного ни во сне, ни наяву — животные любили ее и сами приходили поиграть. Кира с детства замечала, что самые неожиданные зверьки словно инстинктивно чувствуют в ней родственную душу и знают, что она не причинит зла. Но и играли они с ней удивительным образом — как с равной. Не мамы — бельчихи прибегали за угощением, а бойкие парни с рыжими хвостами и по — боевому поднятыми кисточками ушек стремились завоевать ее внимание: взбирались по брюкам, напрыгивали и кружились вокруг, словно приглашая поскакать по деревьям вместе с ними. А как‑то она сидела у озера в своем родном Киеве, наслаждаясь коротким перерывом в делах во время недолгой стоянки на Земле, и вдруг среди осенней листвы возникло движение — к ней подбежал крупный черный полевой крыс. Он долго принимал изящные позы перед девушкой, а затем скользнул в прохладную уже поздней осенью воду, напоследок продемонстрировав и свои способности пловца. Так что в реальности у нее все обстояло со зверьем просто великолепно. Поэтому Кира и испытала шок, когда во сне мышки начали взрываться от одного ее взгляда. Ей это было неприятно, потому что мыши не причиняли ей зла, во сне они не были какими‑нибудь космическими чудовищами — просто полевки. И она совершенно не хотела их убивать, но и не смотреть на них не могла — их было слишком много вокруг, да и тренированный взгляд привык реагировать на малейшее движение рядом. И когда во сне она ощутила, как от этого начинает раскалываться ее совершенно реальная голова, а сон превращается в тяжкий морок. После которого встаешь еще более усталым и издерганным, что‑то вырвало ее из плена ночных кошмаров.

Резкий скользнул к ней в кровать неслышным клинком, окутал ее тело своим, успокоил поцелуми и шепнул:

— Спи, моя родная. Я с тобой.

И звук тревоги был не вовремя — она наконец‑то нашла покой в надежных руках Резкого.

— Нападение, — раздался в рации голос Шанса. — Из космоса. Местные засекли целую флотилию. Определили, как щупальца.

— Поднимаемся, — приняла решение Кира. — Примем бой.

Она запросила Романа:

— Мы все на орбиту. Ты с миссией остаешься здесь. Если не вернемся, то, надеюсь, сумеешь отчитаться в Службе. Да и продержаться здесь осталось недолго. Наши, судя по расчетам, должны со дня на день появиться. Если ничто не задержало в пути.

— Без потерь вам, — ей показалось, что в голосе Романа что‑то дрогнуло.

— Рина, при всем к Вам уважении, Вы член экипажа… — в очередной раз бубнит командир корабля.

— У меня научно — исследовательские задачи, — напоминаю ему, и этот диалог повторяется на всем протяжении пути.

Зачем я вообще оказалась на этом звездолете, переправляющем сотрудников СБГ, которые будут охранять дипмиссию на какой‑то недавно присоединившейся дальней планете, с которой и система связи не налажена? Все просто: звездолет достаточно мощный, вместительный, вот и возникла возможность отправить несколько специалистов более глубоких областей науки, чем дипломатия и контактология. Мне предстоит самая банальная задача: выяснить, насколько санитарная безопасность этой планеты соответствует нормам Галактического союза, и можно ли с ними торговать, не боясь занести какую‑нибудь неожиданную заразу, которая для местных в принципе не существует или они ее на десерт едят, а на какой из дружественных планет вызовет падеж бегающих огурчиков.

Решающим аргументом принять такое предложение для меня стали особые условия, касающиеся участников подобных миссий — солидная прибавка к зарплате за длительную и условно опасную командировку, за которую еще и дадут приличную премию по возвращении.

— Слетаете, развеетесь, — сказали мне в главке. — Заодно и отдохнете. Лететь несколько месяцев, Ваши задачи начнутся только на планете, там пробудете недельку, пока будет идти ротация. Сами знаете, пост сдал, пост принял, протокол. А Вы интенсивно мониторите ситуацию, собираете данные, на обратном пути обрабатываете. Времени у Вас тоже будет достаточно, чтоб неспешно все подготовить. Вы умница, в эффективности Вашего доклада я уверен заранее. И, конечно, будет служебная необходимость, можете и там остаться до следующей ротации. Первые выводы передадите с убывающей сменой, а остальное тогда довезете в подробностях.

— Постараюсь не подвести, — кивнула я как можно скромнее, чтобы в случае каких сбоев никто не сказал, что она, мол, била себя пяткой в грудь и уверяла, что сделает все лучше всех.

Видимо, что‑то на берегу мы не дообсудили. И когда я, надев махровый халат и уютные тапочки с помпонами, расположилась в отведенной мне каюте, по мою душу приплелся медик.

— Катерина? Рад, — он энергично пожал мне руку. — А я тебя заждался после старта, вот, решил зайти сам, вдруг ты не нашла медотсек.

— Спасибо, но я неплохо себя чувствую. А так, на всякий случай, я взяла себе лекарства. Ну, голова иногда у всех болит…

Медик посмотрел на меня настолько удивленно, что мне в душу закралось подозрение — мы говорим явно о разных вещах. И действительно — оказывается, ему сказали, что я на время полета приписана ему в распоряжение, и должна помогать!

— Погодите‑ка, милейший, — я села на койке, поправляя полы халата. — Вы хотите сказать, что я тут на положении медсестры?

— Ну, типа того, — улыбнулся он улыбкой именинника. — Младший медик. На всякий случай. Корабль же боевой. В принципе, мы не планируем ввязываться ни во что, задачи иные. И на планете я останусь со своими ребятами как штатный медик группы. А ты полетишь назад уже с их врачом.

— Меня не предупредили. И это же должно отдельно оплачиваться?

— Вы купили билет на этот корабль? — он стал очень официален.

— Нет, мне вручили приказ о командировке.

— Правильно. А не об отпуске. Вы не пассажир. Вы член экипажа. Вы медик. И случись стычка, авария, незапланированная посадка или стыковка, я пойду с ребятами. А Вы, великий санитар Рина, останетесь принимать раненых в санчасть. Кстати, Вы умеете?

Я искренне кивнула, вспомнив Криса.

Нельзя сказать, чтоб я была так уж привередлива. И к еде у меня особых требований нет. И та работа, которой я посвятила жизнь, не особенно располагала к вальяжности — более того, я и со своих подчиненных требовала жесткой дисциплины и приходить на работу вовремя. Но вот тут, на корабле, что‑то сразу не сложилось. Возможно, сам факт, что это был боевой корабль Службы безопасности — мне слишком больно было вспоминать такое яркое и такое недолгое знакомство с Вайпером. И надо ведь такому случиться — то никого, то один за другим: Алек, Крис. И все оказались циничными подлецами, за моей спиной обштопывающими свои дела. А я? А я так, как за куст спрятаться и еще и удовольствие от меня получить.

Криспин исчез внезапно. Я пыталась связаться, а он этого не захотел.

Была и еще одна причина согласиться на командировку — все же красивые парни в самых крутых подразделениях этой СБГ. Но вот только не сложилось. Они были дружной командой, как оказалось, знающей друг дружку не первый год. Свои шуточки, свои прозвища. Я оказалась к этому не готова. И ведь знала ж, читала, слышала. Но вот так, вблизи? На корабле Киры меня тогда так и продержали в каюте.

— Так ты и есть Рина? — молодой парень обратился ко мне таким тоном, как будто я должна показывать в столовой фокусы или спеть, а они как раз собрались повеселиться.

— Катерина Петровна, — я вежливо улыбнулась в ответ. — А Вас как удобно называть?

Парень немного опешил, но быстро нашелся, перевел вопрос в шутку и все же представился, скороговоркой назвав имя и фамилию, а затем отчетливо, наслаждаясь произведенным на меня эффектом, представился: