— Нет, — ответил медик. — По приказу Резкого ее изолировали. Со всеми подобающими процедурами. Я лично ее осматривал дважды. Здоровая молодая женщина. Не мое дело, но не могу понять, как она могла выполнять разведзадание? Она же тупая, как пробка. Киви и есть киви.

— Она выполняла его случайно, — примирительно сказала Кира. — А насчет ума? Она считается классным спецом в своем деле. Поэтому выбор и на нее пал. И какая бы она не была, Галактике она предана.

Она поболтала с Вайпером о делах и спросила:

— Так ты действительно хочешь видеть Киви?

— Очень. Просил Резкого. Он отказал. Сослался на занятость.

— Хорошо. Это все легко устроить, — Кира поправила подушку у Криса под головой и запросила Резкого.

Что‑то у них там изменилось. Потому что пришел все тот же парень, который молча носил мне еду и пару раз приводил такого же молчаливого и мрачного медика, пытавшегося меня осмотреть.

— Я сама врач, и я абсолютно здорова. Вы предоставили мне возможность спать, есть и принимать душ. Мое тело доедет до суда здоровым и чистым, — они бесили меня все больше и больше.

Кира погибла. Увы, у меня в душе не дрогнула ни одна струнка. Кто она мне? Нелепая девчонка, выросшая в еще более нелепую девушку. Мы ровесницы. Но я добилась многого в карьере, мои статьи по санитарии и гигиене продуктов питания напечатаны в ведущих галактических научных изданиях. А она? Жаль, конечно, что я видела ее столь мимолетно и в не самом подходящем месте. В нелепом черном скафандре с множеством каких‑то закрепленных на нем приспособлений, с бластером в руках, потная, тяжело дышащая. И судя по всему, это ее привычный вид.

Здесь, в заточении, я много думала о Кире. И почему она спасла Вайпера ценой своей жизни. Наверное, они все же любили друг друга.

— Пойдемте.

— Куда? — съязвила я. — На расстрел? Или выкините в открытый космос?

— Хотел бы, но нельзя, — совсем буднично ответил парень.

Он распахнул передо мной дверь медотсека.

И…

Кира. Живая. Здоровая. В черной футболке и такой же кепке. Обнимает сидящего на кровати Криса, обклеенного наклейками повязок.

И его рука тоже лежит на ее спине. И мышцы видны не только на его руке, пусть и скрытой наполовину повязкой. Они играют на ее лопатках, талии. Неужели девушке надо так качаться? Что в этом хорошего? И мне почему‑то бросаются в глаза свисающие из‑под кепки края светлых волос. Но она же была с голубыми? Или это какая‑то шапочка на ней была? Да не важно, хоть вся посинела бы. Важно, что эта мужеподобная дрянь воскресла и обнимает моего Криса.

— Рина! — замечает меня Крис, но я вижу только их сплетенные пальцы.

— Все, Крис, у меня дел полно! Три дня отсутствия, сам понимаешь! — и она касается губами его щеки.

— Рина! — приветственный взмах руки, и она исчезла за дверью.

— Рина, — Крис смотрит на меня. — Как я скучал! Наконец мы можем спокойно поговорить.

— О Кире? О ее чудесном воскрешении?

И он не слышит или не хочет слышать мою злую иронию. И соглашается:

— Если тебе интересно, я расскажу.

Спорить с ним сейчас мне не позволяет профессиональный долг. Медик не должен навредить. Поэтому я мягко перевожу разговор на пустяки и быстренько сворачиваю его. Иначе разрыдаюсь прямо здесь.

Что ж, не вышло. Пусть у меня останутся прекрасные воспоминания. Увы, и кошмарные тоже. Тогда проще о Вайпере просто забыть. Приснился.

А через несколько часов мы оказываемся на той планете, где должен состояться суд над главарями кристаллитовой мафии. Мне легко сказать правду. Все кошмарное в моей жизни уже произошло.

После суда со мной уже можно общаться. Преступники надолго упрятаны на рудники дальней планеты, и я снова открыта всему миру. Со мной связывается начальник орбитальной станции:

— Рина! Смотрел сегодня новости. Вы молодец. Я Вами горжусь. Надеюсь на скорейшее возвращение. Хорошо хоть, Ваши помощники не сильно запустили дела. И Вас ждет приятный сюрприз.

— Премия?

— А Вы хотели маленького единорога?

— Нет, — смущаюсь я. И начинаю готовиться к отлету.

С Кирой и Крисом я в суете не успела попрощаться. Они не остались на суд — кажется, им поступило новое задание. Я приводила волосы в порядок, когда узнала, что они стартовали.

Крис появился в моей жизни еще раз спустя пару месяцев. Вот только зачем?

Он вошел в мой кабинет на орбитальной станции. Уже не в расхристанном комбинезоне пилота. И не в черной форме, в которой он был во время наших приключений. Просто в обычных брюках. Белая идеально сидящая на его атлетической фигуре рубашка. Заметно поседевшие виски.

— Рина? Мы тогда не попрощались.

— И ты решил все исправить? Попрощаться? Прощай! Кире привет.

— Зачем ты так?

— Я искренне благодарна вам обоим и всем сотрудникам Службы безопасности.

— Рина… Я пришел к тебе совсем не для этого.

— А для чего? Новое задание, чтобы я побегала по пылище, посидела взаперти? А пострелять не надо?

— А ты хочешь? Могу устроить.

— Пожалуйста, Криспин. Не надо меня мучить. Я все понимаю. Мы взрослые люди. Вы с Кирой много лет вместе. Многое прошли. Я бы и не хотела бы такой жизни как у нее. Но, возможно, это нравится ей. Нравится тебе. И, безусловно, заслуживает уважение граждан Галактики. Но при чем тут я? Будьте счастливы. И прости. У меня совещание по видеосигналу скоро.

— Не смею мешать.

И он ушел.

Только утром я нашла на столе конверт с запиской. Но вскрывать его не стала. Хотя на свет и посмотрела. 'Люблю. Целую. Обязательно вернусь. Дождись меня, Рина. Твой К. В.'

Два дня слез прервало только официальное извещение о предстоящем повышении по должности. Как только я приведу в порядок все дела и передам их моему помощнику, который только выиграл от всех этих приключений, показав себя самостоятельным и грамотным инспектором, меня ждет новое назначение. На крупной планете, где есть солидный космопорт, и оклады гораздо выше: это ни для кого не секрет. Собственно, с этой станцией меня ничто за семь лет так и не связало. Ни друзей, ни особого имущества — когда живешь на орбитальной станции, всегда понимаешь, что рано или поздно или придется ее покинуть, или с ней что‑нибудь да случится. Не так уж часто что‑то случается, но от кривых рук техперсонала никто не застрахован. А от остального есть Служба безопасности. Раньше они казались мне какими‑то гигантами во всех отношениях. Но, посмотрев на Киру, Криса и их команду, несколько изменила свои иллюзии. Они самые обыкновенные с виду. Но тогда где берут силы и решимость на свою работу?

Может, я все же неправильно поступила, приревновав Криса? В тот момент, на корабле, мне и правда было очень больно, а в голове сумбур и от пережитого, с которым пришлось остаться наедине, и от тревоги за ближайшее будущее. Пустили бы они меня сразу к Крису — все сложилось бы иначе. Но горячо любимая мною история не знает сослагательного наклонения…

И я пытаюсь связаться с ним, пользуясь благосклонностью начальника станции да и тем, что попросить сейчас его об услуге мне удобно: все равно уезжаю.

— Рина, Вы хотите, чтобы я запросил их звездолет?

— А насколько это корректно?

— Зависит от причины.

— Мне трудно ее сформулировать.

— Вам и трудности формулировки? Не поверю.

— Хорошо. Я не успела попрощаться с из сотрудником. Тем самым, который охранял меня там, в командировке. Он был тяжело ранен, и с корабля не сходил, пока я выполняла свои официальные обязанности. И улетели они очень быстро.

— Вот как… Вы открываетесь с неожиданной стороны. Прошло два месяца. И Вы только сейчас прониклись благодарностью?

— Увы. Запоздалое прозрение, если Вам так проще понять, — я же не собираюсь спорить с человеком, от которого хочу помощи, в которой он не обязан мне. Все просто.

Он действительно организовал мне сеанс связи с кораблем Киры. Но лучше б я этого не делала. Видимо, они были в неудачном месте, и какой‑то метеоритный поток, планета или крупный корабль вносили жуткие помехи. Я едва услышала родной голос Криспина, который снился мне ночами. И мой самый главный страх не состоялся. Он не спросил: 'Какая еще Рина? Откуда?'. Он закричал: