Это была та же фигура, что и на мозаике в прихожей.

Все мышцы Чейна снова сжались. Возможно, он тогда ещё не вступил в священное пространство.

Винн и ширвиш одновременно подняли руки и свели ладони вместе. Пальцами они быстро коснулись лба, губ, а затем раскрыли ладони, как это делала статуя. Когда они говорили, Мелет произносил молитву на своём родном языке, а Винн вторила ему на нуманском. Их голоса звучали даже не так как у молящихся, а скорее, как у ораторов — громко и чётко, которые хотели быть услышанными всеми.

— Благодарение Беджа-кенджу, поэту вечности среди банаэ… Благодарение Беджа-кенджу, хранителю и учителю нашего наследия, добродетели и мудрости.

Чейн не последовал их примеру, но никто не обратил на это внимания.

Он чувствовал как руки и ноги отяжелели. Усталость вдруг стала болезненной. Обычно к тому времени он уже находился в покое.

Только два нефтяных фонаря висели на железных крючках, но освещения было не слишком много. Его хватало только чтобы осветить статую. Но вот он увидел как свет освещает статую всё ярче.

Чейн почувствовал покалывание на своей коже… Откуда-то сверху в залу преломляясь попадал свет.

Парень покачнулся назад, что немного озадачило ширвиша Маллета.

Скоро солнечные лучи должны были заполнить весь храм.

— Винн? — прохрипел он с тревогой.

Она взглянула на возрастающее свечение и её счастливое выражение лица сменилось тревогой.

— Комнаты далеко? — спросила она Маллета. — Мне очень жаль, но мы просто валимся с ног.

— Конечно. — ответил старый карлик и недоумение на его лице сменилось симпатией. — Идём.

Он провёл их в боковой вход, через изогнутые двери главное залы храма. Два раза они проходили участки, куда уже почти попадал солнечный свет.

Чейн прижимался к стене и обходил солнечные пятна как мог. И наконец, они вышли в коридор, освещённый лишь маслеными фонарями. Шаги Чейна стали более вялыми.

Они никого не встречали по пути, и вот ширвиш вывел их в другой узкий проход с крепкими дубовыми дверьми по обеим сторонам коридора. Сначала он толкнул одну из них, предлагая зайти туда Чейну, а потом открыл противоположную для Винн.

— Найдите возможность спуститься в зал во время День-Зимы. — сказал он, а потом усмехнулся, слегка обнажив желтоватые зубы. — Письмо от Хайтауэра ничего не говорит о ваших исследованиях. А я очень хотел бы узнать, что вы ищите.

Винн устало кивнула и ширвиш направился туда, откуда привёл их.

Чейн заглянул в скудно обставленную комнату, в которой однако стояла очень широкая и низкая кровать без ножек и спинок.

— Не беспокойтесь. Мы присоединимся к вам за обедом. — устало пробормотала Винн и обратилась к Чейну. — Отдыхай, я зайду к тебе позже.

Чейн кивнул, и она закрыла дверь.

Он поставил у стены две своих сумки и отстегнув меч, положил там же. Затем, он отстегнул плащ и повесил на единственный стул в комнате. Во внутреннем кармане до сих пор хранился древний свиток из ледяного замка. Но он оставил его там и готов был уже лечь на кровать, как его остановила одна вещи.

Его взгляд наткнулся на странную металлическую чашку на ножках, прикрытую сверху крышкой. Ручка на крышке была деревянной, но изнутри чашки пробивался тусклый оранжевый свет. Чейн поднял крышку, чувствуя идущее изнутри тепло даже через дерево. Внутри оказался крупный светящийся кристалл на подстилке из оплавленного песка. В отличие от холодных кристаллов хранителей, этот выглядел грубым и сырым, будто взятым прямо из земли и кроме освещения он давал ещё и тепло.

Но Чейн слишком устал для того, чтобы ломать голову над этими маленькими чудесами странной и чуждой для него культуры. Он опустил крышку на место и упал на кровать. Матрас был жёстким и грубым, создавая впечатление, что лежишь на земле лишь прикрытой одеялом. Кровать была широкой, но слишком короткой. Тем не менее, он закрыл глаза и повернувшись на бок, подтянул ноги под себя и приготовился уснуть. Последнее, что пришло к нему перед погружением в полный покой, это ноющий голод.

Как зверь скованный внутри него, голод скулил и бушевал внутри Чейна. Винн не одобрит убийство живого существа даже для того чтобы выжить и он не рискнул бы потерять её ради этого. Но как-то он должен же будет питаться в этом новом месте и в этих новых условиях? Голод душил спокойствие внутри него и ворчал недовольным зверем.

Винн проснулась ближе к вечеру, и уже разминая затёкшие мышцы, вспомнила, что они находятся в храме. Много лет она не спала на кровати гномов. Матрас, на которым она отдыхала, оказался не мягче одеял, постеленных на каменные плиты. Тень сидела у её ног, но спрыгнула, когда Винн села потирая ноющее плечо. Когда девушка увидела оловянный кувшин и керамическая чашка, стоявшие на каменном столе у двери, она поняла, что горло её пересохло.

— Хочешь пить? — спросила она Тень.

Девушка встала и наполнила чашку водой, сама отпив прямо из кувшина. Она была рада оказаться вдали от гильдии, своего начальства и других хранителей, хотя при этой мысли ощутила лёгкое сожаление. Винн впервые путешествовала, не являясь подопечной кого-либо, кроме собственных компаньонов.

Когда Винн была младше, она любила жизнь в гильдии. Потом она путешествовала с Домином Тилсвитом и другими по всему Восточному континенту, по ту сторону океана. Их целью было основание нового филиала гильдии в Запределье. Но в Беле, прибрежной столице, что была родиной Чейна, в жизнь Винн ворвались двое незнакомцев и собака.

Магьер, Лисил и Малец охотились на вампира, представителя высшего класса нежити, который они называли Внешень Зомрель — Благородный Мертвец. Когда эта троица, наконец, отправилась икать артефакт, которого добивался Вельстил, Домин Тилсвит послал Винн на её первое задание — одиночное и не типичное для обычного хранителя.

Их путешествие лежало через сырые земли Древинки, в предгорья Стравины и в Уордлендс, а затем, на эльфийские территории Ан Кроан. Путешествие закончилось далеко на юге, где они попали в горный замороженный замок. Там они, наконец, обнаружили артефакт «шар» и древние тексты, часть которых Винн привезла в гильдию.

Но когда она вернулась домой, в Колмсит, получилось совсем не так, как она ожидала. Никто не поверил её истории о дампирах, нежити и некроманта, которого охраняли призраки. Её начальство присвоило себе тексты и приказало замолчать и «глупую» Винн Хигеорт, начали сторониться почти все, кто её окружал в гильдии.

Затем, менее половины луны тому назад, в Колмсите было убито четверо хранителей. Убийцей был «призрак», как его называла Винн. Этот ранее неизвестный представитель нежити, охотился за переводами древних текстов о вампирах, которые являлись древним врагом людей. И этот враг когда-то почти победил в войне против людей, гномов и эльфов.

В своём путешествии, Винн видела страшные знамения, предвещающие возможное возвращение этого врага. Появление призрака, который оказался страшнее и сильнее прежних врагов, вынудили её начать новые поиски. Ей предстояло узнать больше о временах Забытой истории… и узнать, как можно предотвратить новую войну.

Она должна была найти тексты, чтобы узнать с их помощью что-то важное. Девушка верила в это, потому что больше не существовало ничего, на что она могла бы надеяться.

Винн надела свежий серый балахон, а затем погладила Тень по голове.

— По крайней мере место, где пройдёт ужин мы найдём легко. — прошептала она.

В ответ Тень тихо заскулила, и голову Винн наполнили звуки шумной городской улицы.

Девушка опустилась на колени перед собакой.

Отец Тени был когда-то одним из тех, кого хранители называют Элементалями или Вечными Духами. Он сделал выбор, родиться в теле маджай-хи, одной из собак породы. выведенной эльфами. Его двойственная природа давала возможность общаться мысленно и передавать чёткие мыслеобразы. Он встретил мать Тени, истинную маджай-хи по имени Лили, пока они путешествовали через эльфийские земли. Маджай-хи передавали свои воспоминания и могли общаться через прикосновение. Винн называла это «говорящей памятью».