- Есть, кто!?

   - Батька занят, обождать надобно, - ответил мне лопоухий, веснушчатый пацан, высунув из-за двери голову.

   - И долго ждать? - насупился я.

   - Та не, к нему мужик так, провериться приехал. Батька его уже лечил, ща по скорому поглядить и усе.

   - Ладно, малец, подожду тут, как только освободится, скажешь.

   - Угу, - буркнул парень и прикрыл дверь.

   Я сел на небольшую скамейку под яблонькой и стал ждать. Минут через пятнадцать дверь со скрипом отворилась, и из проема вышел худой жилистый мужик, стриженный налысо. Одет он был в кожаный доспех с нашитыми на груди и спине стальными пластинами и кожаные штаны. Одной рукой он придерживал ножны, болтающиеся у него на поясе. Наши взгляды пересеклись, но отводить глаза никто не спешил. Молчаливая борьба взглядов продолжалась несколько мгновений.

   - Ну, кто там следующий!? - раздался голос.

   - Иду! - отвел я нехотя взгляд.

   Мужик ухмыльнулся напоследок и вышел за калитку.

   - Добрый вечер, - поздоровался я с усатым, рыжим мужиком лет сорока.

   - Добрый, добрый, захоть.

   Пройдя небольшие сени, мы попали в средних размеров комнатушку, в которой на полу лежала какая-то простынь, стоял стул и небольшой столик у крошечного окошка, прикрытого деревянными ставнями.

   - Ну, рассказывай, чаво там тебя беспокоить?

   - Да у меня-то все в порядке, друзей моих подлечить надо. Переломы у них серьезные рук и ног. Я пришел о цене договориться?

   - Ну, ентоть их надо поглядеть, а ужо потом договариваться. Веди.

   - Сейчас приведу, только у меня просьбочка, еще будет. О них никто не должен узнать. Как и от чего их лечили.

   - Нууу, мил человек, как говориться, молчание - золото, - хитро прищурил один глаз мужик.

   - Деньги имеются, - кинул я золотой ноготок на стол, Думаю этого должно хватить и на лечение, и на молчание.

   - Ну, не знаю, - пожевав губы, произнес лекарь, - вот если бы еще такой же кругляш, тогда бы точно хватило.

   Не будь таким жадным, костоправ, - я отсыпал еще тридцать серебряных ноготков, положил их на стол, - это пока я щедрый, но могу быть и злым.

   - А ты не пужай меня, - сгреб лекарь со стола ноготки, - пуганные ужо. - Веди своих поломышей.

   В течение следующего часа рыжий по очереди осмотрел наемников.

   - Ну, что я могу сказать... - промямлил он, поле того, как все люди были осмотрены. - Интересные у них переломчики, идентичные у всех. Как только заработали? - поднял он на меня заинтересованный взгляд. Неужто действительно ждал ответа?

   - Я тебе не за вопросы плачу. Сможешь выправить им конечности?

   - Смочь-то, оно смогу, но енто заново им придется усе ломать, да шины накладывать, шоб срослось усе ровненько. Недели две не меньше надобно, енто еще с учетом мазей моих личных, которые кости сращивають.

   - К чему ты клонишь? - напрягся я.

   - Они-то, конечно, могут и на улице пожить, и у таверне какой, ко мне лишь на процедуры ходить. Но ты ж сам говорил, что не хочешь огласки. Вот и хочу предложить, чтоб они у меня тут пока пожили, у сарае. И возьму недорого, семьдесят серебряных ноготков усего.

   - Шестьдесят, и по рукам.

   - Уговорил.

   Договорившись с лекарем, я вернулся к своей команде, они ждали меня на телеге.

   - Так, господа инвалиды. Вы остаетесь тут на две недели. За лечение и проживание я заплатил, так что будет этот рыжий еще чего требовать, ничего не давайте. Вам придется остаться у него недели на две, пока он не поставит вас на ноги. Мне тут сидеть с вами не резон, так что завтра с утра я отбываю. Вы же, как вылечитесь, прейдете в Столицу, там найдете меня по адресу: улица Лодочников, дом номер шесть. Там решим, как долг отрабатывать будите. Всем, все ясно?

   - Ясно, - раздалось невпопад от десятника и Еша. Тихий просто кивнул.

   - Ос, подойди, - махнул я рукой десятнику.

   - Вот тебе сто серебряных ноготков на расходы, - протянул я ему заранее приготовленный мешочек, хорошо наменял в свое время, - мало ли что.

   - Спасибо, - кивнул десятник. - Отработаем, не сомневайся.

   - Я и не сомневаюсь, оружие также можете себе оставить. Нельзя в наше время без этого.

   - Ну, все, целоваться не будем, прощевайте. А то я тут по дороге одну вдовушку приметил, пожалуй, у нее остановлюсь, - подмигнул я наемникам и, запрыгнув на козлы, подстегнул быка.

   Все-таки приятно после того, как в течение нескольких месяцев общаешься с мужиками, просто поговорить с женщиной. Поговорить просто так, ни о чем, послушать о ее каких-то проблемах, пусть даже и незначительных. Посмотреть на приятное, ухоженное лицо, а не на небритые рожи. Поесть пищи, приготовленной женской рукой только для тебя. И хотя в плане секса у нас с Аравией ничего и не было, моральное удовлетворение я получил. Хотя, думаю, если бы я немножко поднажал, то и физическое удовлетворение получил бы тоже. Но что-то меня останавливало. Всякий раз, когда я об этом думал, перед глазами вставало лицо Лучии, ее карие глаза, в которых застыл укор. Вот никогда не думал, что она так серьезно меня зацепила. Вроде и не думал о Лучии, пока с Аравией не встретился, а теперь вдруг тоска накатила. Захотелось обнять ее, прижать к себе, поцеловать, ну и дальше по списку. Переспав с Аравией, мне казалась, что этим самым я предам мою Лучию. А в этой жизни нет ничего хуже предательства. Даже смерть близкого человека ранит меньше, чем предательство того же человека. Странно, конечно, слышать подобное от личности, убивающей людей направо и налево. Я допускаю, что не все из моих жертв заслужили смерти, но все они знали о том, что при их роде занятий, подобный исход весьма вероятен. Мирных жителей я не трогал никогда. Может измена, это и не совсем предательство, но что-то от него в ней есть. Пусть я и убийца, но предателем не был, и быть не собираюсь. Даже в мелочах.

   Следующий день выдался на редкость приятный. Никакого моросящего дождя, теплое солнышко ласково грело кожу. Настроение было просто отличное, хотя ночью практически не пришлось поспать. Все мои мысли занимала предстоящая встреча с Лучией. Интересно, как она там? Простила ли меня, или все еще дуется, за то, что я уехал? Мозг рисовал различные сценарии и диалоги нашего примирения, а то, что мы помиримся, это я знал наверняка. На душе было легко и весело, я даже начал подпевать, при этом как всегда страшно фальшивя. Ну не дала мне природа ни слуха, ни голоса.

   - Скорый поезд к дому мчится, - раздавалось на лесной дороге.

   - Полечу домой как птица,

   - Полечу как птица я,

   - Жизнь начнется без авралов, без вампиров, Армидонов, - тут я дал себе волю немного переделать авторский текст.

   - Демобилизация!

   Моя двуколка выехала из-за поворота. У обочины стояли трое крестьян, ремонтирующие повозку. Двое держали телегу, а один, в каком-то бесформенном плаще с капюшоном пытался надеть колесо на ось. Мужик, одевающий колесо зыркнул на меня из-под капюшона, я ненадолго замолк, смутившись. Вроде где-то я этого человека видел, но вот где? Сейчас я вспомнить этого не мог. На лица у меня вообще плохая память. Но песня требовала продолжения, и я откинул все лишние мысли, и уже не обращая внимания на путников, продолжил:

   - Я приеду к тебе вскоре, - орал я, представляя милое личико Лучии, года она меня увидит.

   - Будет спать спокойно город,

   - В кленах и акациях,

   - Я прижмусь к тебе щекою,

   - Ты смахнешь слезу рукою,

   - Демобилизация, - при этих словах я даже привстал, чтоб половчее стегануть быка палкой-подгонялкой, дабы скорее привез меня к моей зазнобе.

   Тут меня что-то толкнуло под левую лопатку, да так больно, что перед глазами запрыгали черные пятна, а в голове всплыла нелепая мысль: отчего так быстро приближается бычий зад?

Глава 5

   Трое мужчин сидели за круглым столом в небольшом, уютном полисадничке. На улице было уже довольно темно - посреди стола находился подсвечник с пятью горящими свечами. Света от них было достаточно и для распивания вина, которого на столе было предостаточно, и для поглощения пищи, которая здесь находилась в ограниченном количестве - в качестве закуски.