- Ну, и о каком важном деле ты хотел поговорить со мной, Матерый? - проговорил широкоплечий мужик с растрепанной, грязной бородой и длинными, не менее грязными волосами.

   - Что за хрень, Федул? Я хотел поговорить только с тобой! Что он тут делает? - указал на третьего мужчину тот, которого назвали Матерым. Третий был как две капли воды похож на Федула: такие же грязные волосы, такая же растрепанная борода. И лишь очень внимательный человек мог разглядеть разницу в этих лицах.

   Одежда Матерого выгодно отличалась от льняных, простых одеяний, в которые были облачены его собеседники. Человек носил отличные кожаные штаны, кожаную куртку с широкими стальными пластинами, одна была нашита на груди, другая на спине. Также у его стула был прислонен неплохой меч. Выбивалась из общей картины и прическа воина - он был абсолютно лыс.

   - У меня от брата секретов нет. Так что выкладывай, с чем пожаловал, - пресек возмущения Матерого Федул.

   - Дело твое, но доля ваша все равно половина будет, хоть вас и двое. Согласен?

   - Ты, Матерый, поперву дело расскажи. А торговаться, да куш делить уже опосля будем.

   - Дело верняк, куш возьмем что надо. Но половина моя, так и знай, на три части делить западло.

   - Да не бухти, ботай че за дело.

   - Значится, был я нынче у нашего костоправа, - смочив горло вином, начал рассказ лысый воин, - Поправил он спину мою, значится. Ну, я на выход. А там мужиченка стоит, ждет, значится, когда освободится лекаришка. Быковатый такой мужиченка, у него за спиной еще две железки были остренькие, и, падалью буду, если он ими пользоваться необучен. Ну, я в голове-то отметил это, и в калитку, а тама, на улице то бишь двуколочка стоит, а в двуколочке той три человечка поломанных. И, падалью буду, людишки это непростые, битые жизнью, значится, людишки. Наемники, али просто с большой дороги, у меня на это глаз наметанный. Ну, я и думаю: сколько ж рыжиков надо, чтоб экую прорву народу вылечить. Дайка послухаю, о чем там бокланят костоправ, с мужичком этим быковатым. Ну, я, значится, дом с другой стороны обогнул, сиганул через забор и шнырь побырому к окошку - знаю уже, где все беседы ведет лекарь. В окошко то глядь: а там, этот, так небрежненько достает из мешочка золотой ноготок и на стол его кидь. И, падалью буду, в мешочке том еще монет было немеряно.

   - Так уж и немерянно? - с сомнением проговорил Федул, отхлебнув из кружки.

   - Может и не немерянно, но что мешок не пустой я заметил. А если там даже пару рыжих будет, это нам надолго хватит.

   - А с чего ты взял, что там не серебро, в мешочке том? А то и вовсе медь? - продолжал сомневаться Федул.

   - Серебришко он тоже доставал, но уже из другого мешочка. И мешочек тот также был далеко не пуст.

   - Лады, предположим, мужик этот и вправду такой богатый, как ты тут втираешь. Не воткну я только одного. Зачем ты ко мне с этим приперся? Смысл тебе делиться с нами? Ты ж у нас мужик крутой. В подпольных боях участвуешь. Отчего тебе бы его одному не заломать?

   - Я ж тебе базлал уже. За спиной у мужиченки этого два меча. Значится, он ими владеть умеет, и далеко не лопух в этом деле. А ты и сам знаешь, я на арене в основном кулаками морды квашу. Мечник я хоть и неплохой, но до отличного не дотягиваю. Вот и хочу падлюгу эту издали мочкануть, перестраховаться значиться хочу. А у тебя, я знаю, арбалетик имеется.

   - Вот и дрался бы себе на арене, чего вдруг разбойничье прошлое вспомнить решил? Да еще и меня хочешь втравить?

   - Ты, Федул, мне тут не прикидывайся. А то я не знаю, что от того прошлого, разбойничьего ты до сих пор не отошел. И то и дело пытаешь счастье на дорогах вместе со своим братцем, да еще несколькими висельничками из соседних деревень.

   - Что я пытаю, это мое дело. Непонятно мне, какого рожна ты хочешь снова выйти на дорогу? Не ты ли говорил: хватит с меня всего этого? Что-то ту не чисто, темнишь ты что-то, Матерый. Али скрываешь что? Иди подстава это какая?

   - Да, что тут скрывать, - осушив кружку и утерев губы, проговорил Матерый, - Сам же знаешь, как меня в последнем бою на арене поломали. Уже месяц тут торчу, лечусь. Вот и задолжал я этому лекаришке деньжат. И даже с учетом того, что он мне, как земляку, скостил за лечение пару монет, должок получился изрядненький. А его, сам знаешь, кто покрывает. Вот и приходиться выкручиваться, иначе в такую долговую ямищу залезу, хоть в рабство к нему иди. Когда я еще на арене серебро это отобью? А ведь могут опять покоцать меня, тогда и вовсе, хоть в петлю лезь. Вот и выходит: нельзя мне такой шанс упускать. Никак нельзя, коль добыча сама в руки плывет. Да и не вечно же мне на арене кулаками махать, пора и на покой когда-то.

   - Тут ты прав, лекарю долги надо отдавать сразу, - усмехнулся Федул

   - Ну, так как, ты в деле? - барабаня по столу пальцами, настороженно спросил лысый.

   - Ты поперву план изложи, там поглядим, - не стал спешить с ответом Федул.

   - Лады, - хлопнул ладонью по доскам стола Маетрый, - слушай. Значится, проследил я за этим мужичком до дома Аравии, на ночь, видать, он там договорился.

   - Хе, любит эта Аравия всяких приезжих у себя привечать, - усмехнулся Федул, - а меня с братом, так от порога метлой гонит.

   - Я ее понимаю, сам бы к вам и на десять шагов не подошел, коли не нужда. Эвон рожи какие, как вам только на свое отражение не страшно смотреть? - оскалился Матерый.

   - Да ты не перебивай. Дальше слушай, - оборвал он попытавшегося сказать что-то в ответ Федула. - Я умудрился подслушать разговор этого обеерукого со своими людишками. Уезжает он завтра поутру. И судя по всему, едет он в Столицу. И план у меня такой. Значиться, подстережем его у поваленной сосны, что рядом с козьим оврагом. Прикинемся крестьянами, у которых телега сломалась. Мол, чиним ее. А как только он мимо проедет, ты, Федул, из своего арбалетика ему болтик в спину и всадишь. А дальше уже тело техники.

   - Ну, так что, вы в деле? - в ожидании посмотрел на своих собеседников Матерый.

   - Что думаешь, Прол? Стоит ли вписываться? - повернулся Федул к молчавшему все это время третьему мужику.

   - Я как ты, брат, ты же знаешь, - Прол не имел привычки спорить со своим старшим братом и во всем с ним соглашался. Но Федул всегда спрашивал его мнения, он любил своего младшенького и хотел, чтоб тот чувствовал себя нужным и важным.

   - Хорошо, Матерый, мы в деле.

   - Тогда бросай пьянку. Завтра нам еще до рассвета надо подъехать к поваленной сосне.

***

   От удара о землю у меня в глазах заплясали звезды, сознание хоть и замутненное, вновь вернулось ко мне. Левая сторона превратилась в один большой очаг боли, я с трудом мог шевелить левой рукой. Да и движения правой причиняли дикую боль. Я лежал под повозкой, куда кувыркнулся прямиков с козел. Бык проехал еще несколько шагов, после чего остановился - все-таки хорошо тренируют этих животных, наездник упал, они и остановились. Мне еще повезло, что я пролетел между оглоблями, а то бы переехало меня колесом, тогда вообще труба. А так, худо-бедно, но шевелиться могу. Что же это меня так в спину садануло? Кое-как повернув голову, обнаружил рядом с собой арбалетный болт. Однако! Выходит кто-то в меня из арбалета выстрелил. Все-таки я не зря жилетку из шкуры ирвингов покупал - спасла она меня сегодня. Вот только надо было еще какую-нибудь подкладку под нее, чтоб удар смягчить.

   - Не, вы видали, как он головой под телегу кубырнулся! - услышал я восторженный вопль где-то рядом.

   - Да, Федул, выстрел был мастерский.

   Сквозь темные пятна, танцующие ламбаду перед глазами, я увидел, как около двуколки топчутся несколько пар ног. Судя по звукам, грабители копались в моей повозке. А один и вовсе забрался на нее.

   - Эй, брат, ты глянь какой меч и щит странные, черные, что уголь, - услышал я голос того, кто забрался в повозку.

   - С оружием потом разберемся, деньги ищите. Федул, вытащи этого олуха из-под двуколки, наверняка деньги у него на поясе. А я пока сумку проверю.