Два основных гипнотических фактора — феномен эмоционального заражения и ограничение сферы сознательного — Гитлер использовал с удивительным мастерством. Увы, на его стороне оказался технический прогресс. Никогда за всю историю человечества не существовало столь мощных средств пропаганды, как радио и телевидение. Диктатор, под чьим контролем находятся эти важнейшие средства массового эмоционального заражения, становится непобедимым.

Представьте себе: нигде, даже в собственном жилище, человек не может отвлечься от внушаемой ему идеи расового превосходства. Это внушение нагромождается и укрепляется всевозможными способами, и прежде всего — чувствами страха, ненависти и гнева. Личность, которая дерзнет подвергнуть сомнению идеологию власти, тут же изолируется от общества и попадает в концлагерь. Смельчак, переключающий приемник на короткую волну, уже рискует собственной жизнью. Все это не идет ни в какое сравнение с обстоятельствами, в которых действовали Цезарь и Наполеон. Демократическое общество требует от политического лидера, который намерен принять важное решение, тщательной и часто довольно длительной подготовки общественности, тогда как диктатор способен мгновенно взвинтить эмоции в общенациональном масштабе.

Диктатор в этом отношении становится обладателем неоспоримого преимущества: будучи единоличным хозяином средств массовой информации, он сам решает, какому внушению подвергнуть сознание своего коллективного подопечного. При этом поведение нации сравнимо с поведением загипнотизированного пациента. Гипнотизер меняет настроение своего подопечного за минуту, заставляя его то плакать, то смеяться, то раздражаться. Так действовал и Гитлер: пять лет он внушал своему народу ненависть к русским, а потом буквально за ночь изменил набор внушений: русские неплохие ребята, а вот поляки — это истинные враги немецкой нации! После чего вновь с легкостью направил поток общественной ненависти против России. В условиях диктатуры даже президент США мог бы внезапно объявить Японию своим союзником и отдать ей Австралию и Вест-Индию.

В сущности, Адольф Гитлер, истерично вещающий с освещенной сцены, гораздо больше похож на профессионала-эстрадника, нежели последний на истинного гипнотерапевта. Достаточно вспомнить любую фотографию Гитлера, выступающего перед толпой. Налицо гипнотический трюк из разряда элементарнейших: ночной мрак — и на его фоне яркий объект, заставляющий смотреть чуть вверх. А ведь еще в середине прошлого века было установлено, что это идеальное положение при погружении в транс.

Очень умело использовалось германским фюрером и ощущение вседозволенности вследствие получения «санкции коллектива». Имея в полном распоряжении все средства массовой информации того времени, сделать это элементарно просто: мы, дескать, высшая раса, страдающая от засилья инородцев, так исполним же волю Божию, станем править миром! После такого внушения индивидуум начинает действовать уже как бы от лица коллектива, и любое свое действие считает единственно правильным. Исследуя феномен Гитлера, стоит удивляться лишь тому, насколько далеко может зайти человек в своем безумии!

Ярость, с которой психически возбужденный «человек разумный» может сражаться с сородичем, не имеет аналогов в природе. Ни одно живое существо не истребляет самого себя с таким остервенением, как человек, неустанно ведущий разрушительные войны. В своей основе эти побоища не имеют да и не могут иметь каких-либо логических предпосылок. Платформа любого конфликта обнаруживает этакую «занозу» в виде пламенного вождя, убежденного в том, что именно его интерпретация «воли Господней» является единственно правильной. В большинстве случаев подобные вожди были клиническими сумасшедшими — в лучшем случае страдали общими неврозами. Да только это «смягчающее обстоятельство» не вернет к жизни сотни миллионов людей, сложивших свои головы в борьбе за то или иное «истинное учение». И Гитлер тут не блещет оригинальностью: как и все его предшественники-диктаторы, он вел свою загипнотизированную паству в небытие через гигантское море крови.

Рассуждая логически, можно рассчитать целый ряд вариантов, каждый из которых неизбежно сделал бы Гитлера одним из величайших политиков современности. При желании он легко мог построить свой «новый порядок», не пролив при этом ни капли крови. Но вождь толпы довольно скоро осознает, что власть его основывается на постоянной апелляции к самым низменным чувствам. Страх и ненависть — эмоции куда более сильные, чем любовь и терпимость, и используя их, гораздо легче ввести толпу в транс.

Вождь толпы вынужден идти к цели, взывая к самым грубым, жестоким и разрушительным инстинктам, которые невозможно насытить. Они полны пламени, которое, разгораясь, начинает пожирать все без разбора; остановиться на полпути диктатор просто не в состоянии…

Всякое предсказание по существу являет собой магический акт, поскольку делается, как правило, не из праздного любопытства, а для того чтобы попытаться изменить свое возможное будущее в позитивном направлении. Однако любое предсказание несет в себе чрезвычайно сильный отрицательный элемент: пытаясь отдалить несчастье, человек невольно приближает его. Произнесенное, записанное, прочувствованное пророчество приобретает своего рода силу, власть, переходит в категорию рока. Предсказание снимает исходную многозначность предполагаемого поведения, свойственного человеку, вынуждая его выбрать один, и часто не самый правильный путь. На основе предсказания человек создает в своем воображении модель вероятного будущего и, постоянно размышляя о нем, приближает трагические события. Если бы отношение к пророчеству содержало известную долю иронии и даже критичности, несчастья можно было миновать, в противном случае страх нежелательного исхода неуклонно приближает его. Так, к примеру, каждый знает, что придет его время умирать, но люди боятся смерти не всю жизнь, а только в случае угрожающей им опасности.

Определяющее значение в реализации пророчества имеет собственное активное участие человека как объекта предсказания. Предсказание в этом случае действует как своего рода доминанта, притягивая к себе любые человеческие действия для своего собственного ускорения и усиления.

К счастью, далеко не все предсказания сбываются, а поэтому опасаться плохого будущего не следует. Невыполнимость прогнозов может быть связана с тем, что они, в первую очередь, предназначены для «тонкого» или «астрального» плана, и только потом — для физического. Но порожденные человеческой фантазией и волей «сущности» тонкого мира имеют неуклонную тенденцию находить свое воплощение, реализовываться в физических телах или действиях.

Слепая вера в предопределенность будущего нередко лежит в основе человеческих бед. Эту истину ярко иллюстрирует сюжет пушкинской «Пиковой дамы», где Герман, искренне уверовав в предсказание, идет на преступление, в результате — сначала одна жертва, затем его проигрыш и разбитая судьба.

То же видим и в сюжете «Песни о вещем Олеге», отражающей действительные исторические события. Было сделано зловещее предсказание, которое закодировало, замкнуло на себя все дальнейшие помыслы князя. Он, с его точки зрения, сделал все возможное, чтобы уберечь себя от предсказанной смерти. Но на самом деле он только подталкивал себя к ней. Это еще раз подтверждает тот факт, что излишнее знание может быть вредным. Предсказание смерти, которую князь должен был принять от своего коня, все время «жило» в нем, не давая покоя до тех пор, пока предсказанное не свершилось. По сути «закодированный» человек, больше всего напоминающий собой «зомби», словно мотылек, летит на пламя свечи, в котором находит свою смерть.