Комнату я вчера рассмотреть так и не смогла, так что теперь оставалось только гадать, где и что находится. Подсказало какое‑то внутреннее чутье. Позже я поняла, что в этом не было ничего сверхъестественного. Мною руководила часть души Астелиата. Она показала мне, как включить световую сферу, где найти ванную и что находится за самой дальней огромной обшитой металлическими листами с чеканкой дверью.

Я хотела посмотреть своими глазами на дворец… Дворец? "Да"! — подсказало мне внутреннее я. Правда, совершенно нагой этого не сделаешь, тогда хоть просто выглянуть… Но дверь оказалась заперта. Это было если не настрораживающе, то странно. В груди что‑то гулко отозвалось пугающей пустотой. Я не хотела быть здесь. Мне нужно к дочке, к Гере Вард, к моим друзьям…

Хотя… Кого я обманываю. Я люблю Астелиата, я решила связать с ним жизнь, но при этом не могу отказаться и от всего остального. То, что даймон имеет свои планы, подействовало на меня как ушат ледяной воды. И о чем я только думала! Он же наследник! Как я представляла нашу будущую жизнь? В Тиан — Ирре? Три раза ха!

Я подошла к тяжелым красно — коричневым портьерам с золотой вышивкой, понимая, что за ними окно. Но еще даже не отодвинув ткань, я так же ясно осознала, что на окнах — кованые причудливыми узорами решетки. Так оно и оказалось. А еще в паре метров за окном была глухая стена, не позволявшая видеть ничего вокруг. Я ощутила себя в темнице, а мое подсознание ехидно ухмыльнулось.

— Астелиат… — пыталась позвать я, но ответа не получила. Звуки голоса будто тонули в ткани гобеленов на стенах и пушистом во всю комнату ковре, ворс которого доходил мне чуть ли не до щиколотки.

Я пристально оглядела комнату, обнаружив, впрочем, что помимо кровати, забранной вульгарно красным прозрачным балдахином, здесь только одно широченное кресло, способное вместить слона, столик, на котором покоилась ваза с фруктами, изящный трельяж красно — коричневых оттенков, уставленный всевозможной косметикой и парфюмерией. И все! Я порылась в постельном белье, посмотрела и на кровати и под ней, но своего халатика так и не отыскала. Было очень неудобно ходить голой или закутавшись в покрывало. Однако альтернативы мне пока не предоставили.

Заняться было однозначно нечем. Я посидела в кресле, повалялась на кровати, встретила рассвет у окна, а потом все‑таки заснула, хотя тревога, поселившаяся внутри, мешала сомкнуть глаза очень долго. Астелиат появился с блестящим подносом, уставленным всевозможными тарелочками и кувшинчиками.

— Соня! Пора вставать! — подошел он ко мне и чмокнул в губы. От неожиданности я вздрогнула и подскочила чуть ли не до потолка. "Да уж, — подумалось мне, — нервы придется лечить не один год". Астелиат меня подхватил, а уже через миг вновь уложил среди подушек и стал жадно целовать, не давая не только сопротивляться, но даже пискнуть что‑либо вразумительное в защиту моей нравственности.

— Ты будто земляника, которая вдруг посредь жаркого дня выглядывает на пути усталого человека. Мимо тебя невозможно пройти, чтобы не сорвать! — прошептал Астелиат чуть позже, поглаживая мой животик своим хвостом. — А твой обнаженный вид только добавляет вкуса и… запаха.

Он втянул носом мой запах, заурчал и будто облизнулся.

— Э — э-э, — отползла я от мужа. — Давай потом… Я кушать хочу! Лучше скажи, где я?

— Ты? А какая разница? — он недоуменно посмотрел на меня.

— Как какая? Я хочу домой! Я хочу видеть свою дочь!

Астелиат резко поднялся с кровати, молча оделся и, так и не глядя на меня, направился к двери.

— Стой! — закричала я, — Астелиат! Что происходит?

— А что происходит? — спросил он, развернувшись так резко, что я налетела на него со всего маху. Он смотрел на меня совершенно холодным взглядом красных как огонь глаз. Никогда раньше не думала, что огонь может источать такой холод.

— Это я пытаюсь у тебя выяснить… — я вцепилась в его белоснежную рубашку, стараясь не столько устоять на ногах, сколько не сорваться в истерику.

— Ты — теперь моя! И ни с кем делить тебя я не намерен! — отчеканил он.

— Ты же запер меня в этой… — я не могла подобрать слова, — клетке… Я не могу так…

— Милая, ты привыкнешь… — его голос оттаял, он взял мою вцепившуюся в него руку, поднес к губам и яростно поцеловал.

— Значит, ты не намерен выпускать меня отсюда?

— Пока нет… — его губы стали подниматься с кистей рук на плечи, руки задрожали. — Ты так прекрасна…

— Именно поэтому ты убрал всю одежду?

— А зачем она тебе? — он усмехнулся. — Я подберу тебе что‑нибудь, что… не будет скрывать твоих достоинств, только подчеркивать. Мне нужно решить все свои дела и скоро я вновь буду в твоем распоряжении.

Я вцепилась в его рубашку и спросила как можно безразличнее:

— Астелиат, пожалуйста… Где Лиза?

Он пожал плечами.

— Я распорядился, чтобы твоих подружку и дочку переправили в Небесную империю. Как мне доложили, они уже в Грозовом гнезде.

— Но почему?

— Я уже все объяснил…

Он не обращая больше на меня внимания, вышел. Дверь хлопнула, сработал замок. Я так и осталась стоять посреди комнаты, обхватив себя руками, что позволяло чувствовать хоть какую‑то защищенность. Сердце будто застыло. Сейчас хватило бы любой мелочи, чтобы оно взорвалось. Я вздохнула и направилась в ванную. В горячей воде мне было хорошо. Казалось, что она смывала грязь не только с тела, но и с души. Я лежала и пыталась думать.

Во — первых, все, что происходило в последние сутки, было полным абсурдом. Астелиат из человека, которого я любила, превратился во врага. Может быть, изначально его план и был таковым. Завладеть мною и раздавить. Может быть, он все делал, чтобы отомстить за не случившееся поражение, может быть, действовал так просто из охотничьего азарта. Сейчас он не был тем Астелиатом, которого я встретила во время войны, тем, кто отдал все, чтобы спасти мою жизнь. Наверное, именно такую картину унижения меня любимой я представляла, когда я оказалась в его власти, и когда он вырвал из меня клятву стать его женой. Но ведь после этого все изменилось….

Во — вторых, я не понимала, как вести себя. Мое тело как предатель плавилось от одного его поцелуя. Даже сейчас вспоминая его руки, губы, поцелуи, внутри я ощущала тугой горячий ком, готовый в одно мгновение проглотить все мои мысли и заставить выбросить белый флаг. Но я не хотела сдаваться на милость победителя. Я никогда и никому не позволю унижать меня. Я в плену? Хорошо! Значит, будем искать способ побега.

В — третьих, я чувствовала в себе часть Астелиата, черный сгусток его души. Он шипел при одной мысли о побеге, он распадался и окутывал сердце, если к горлу подступал ком, он затмевал разум, если в голову мне приходила хоть одна мысль о свободе. Интересно, а он чувствует мою часть в себе? И если чувствует, то что? А вдруг моя душа настолько безобидна, что он ее просто поглотил?

Казалось бы, я же сама дала согласие на брак и приняла его клятву. И было это всего сутки назад! Разве можно так быстро отказаться от собственного решения! А может нужно бороться за него, доказывать, что жить можно иначе… Как иначе? Как друзья? Как равные партнеры? Как самые счастливые любовники?

Хотелось плакать от бессилия, невозможности что‑либо изменить, от осознания собственной ошибки. Слезы, едва выступившие на глазах, тут же иссохли, сердце погрузилось в темноту. Было ощущение, что тьма боролась со мной, пыталась изменить мои чувства и мои мысли, заставить забыть всех, к кому я была привязана.

Первое, что я сделала, выйдя из ванны, сняла шелковую белоснежную простынь, маленькими ножничками, нашедшимися в трюмо, вырезала дыру для головы. Потом надела на себя получившийся балахон, отметила линию подола и подрезала ее, соорудив из полосок ткани поясок. Так! Обнаженное тело прикрыли, теперь нужно прикрыть обнаженную душу. С этим было сложнее. Предстояло так затаиться, чтобы не вызывать ни грамма подозрения. Нужно терпеть и пытаться обернуть ситуацию в свою пользу.