Поэтому при рассмотрении причин наших неудач необходимо внести большую поправку: наша армия оказалась не в силах дать нашей родине победу в тот срок, который был оставлен в ее распоряжении, но могла продолжать борьбу с полной надеждой на успех.

Нельзя также принимать, что японская сухопутная армия победила в минувшую войну русскую сухопутную армию. В сражениях под Ляояном, на Шахе и под Мукденом у нас сражалась только относительно небольшая часть нашей армии против всех сухопутных сил Японии. Даже в августе и сентябре 1905 г., когда почти сосредоточились на Маньчжурском театре действий все предназначенные в армию подкрепления, мы по числу бойцов выставили против Японии примерно только одну третью часть всех своих вооруженных сил.

Наша морская военная сила в Порт-Артуре и в сражении у Цусимы действительно была большей частью уничтожена, но сухопутная армия не только не была уничтожена, но после Мукдена, кроме прибывших подкреплений, значительно усилилась развертыванием трехбатальонных Восточно-Сибирских стрелковых полков в четырехбатальонные. Кроме того, была вновь сформирована 10-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия. Эти меры дали увеличение нашим войскам на Дальнего Востоке в 76 батальонов пехоты.

Таким образом, при дальнейшем рассмотрении причин наших неудач в войне с Японией мы будем рассматривать по отношению к нашей сухопутной армии лишь [204] частный вопрос: почему наши войска в период до марта 1905 г. не могли одержать победы над японцами?

Ответ на этот вопрос в полном объеме весьма затруднителен, ибо мы еще не имеем данных о численности японских войск, действовавших против нас в главнейших боях минувшей войны. Мы приблизительно знали число действовавших против нас батальонов постоянной армии, но не знали числа резервных батальонов и числа штыков. Между тем участь боя в значительной степени решалась не числом частей войск, а числом стрелявших ружей.

Вполне возможно, что с появлением правдивой истории войны по японским источникам нашему самолюбию будет нанесен новый удар. Мы знаем, что во многих случаях мы были многочисленнее японцев, и все же не остались победителями. Объяснение такому явлению, однако, весьма просто: японцы, уступая нам в этих случаях материально, были сильнее нас морально.

Вот эта сторона и заслуживает особого нашего внимания, ибо военная история учит, что во всех войнах противник более сильный морально и является победителем. Исключения составляли только такие случаи, как, например, в войне англичан с бурами, когда противник, более слабый морально, выставил в поле подавляющие по численности силы и, несмотря на многие поражения, раздавил своего противника. В таком же положении находилась в войну североамериканскую армия южан: северянам потребовалось ввести в дело превосходные силы, чтобы победить ее. Но при подробном соотношении противных сил особо благоприятным обстоятельством служит для стороны, в начале войны морально слабейшей, то, что армия эта крепнет духом одновременно с приобретением превосходства сил. Примеры сему мы видим в Северную войну перед Полтавой и в войну Отечественную.

В предыдущей главе выяснено, что до заключения мира несла неудачи только относительно небольшая часть наших сухопутных сил. В период между сражением под Мукденом и заключением мира наша армия возросла почти вдвое, заняла весьма прочное положение [205] на Сипингайской линии, имея в тылу до р. Сунгари еще две сильно укрепленные линии: Гунчжулинскую и Куанчензинскую, и была готова к наступлению. В то же время японцы напрягали все свои силы, поставили в ряды войск даже контингент новобранцев 1906 г. и по многим признакам начали ослабевать морально.

В войне с Японией, по преимуществу морской державой, главное место должно было принадлежать действиям не на суше, а на море. Разбей мы японский флот, война на китайской территории стала бы для японцев невозможной. В действительности наш флот мало помог сухопутной армии. Укрывшись в Порт-Артуре, наш флот не сделал даже попытки помешать операциям японцев. Три японских армии — Оку, Ноги и Нодзу — произвели высадки на Ляодунском полуострове совершенно беспрепятственно. Из них две армии — Оку и Ноги — высаживались непосредственно вблизи стоянки нашего флота.

Имея прекрасную базу во Владивостоке, мы расположили главную силу нашего флота в Порт-Артуре, представлявшем огромные недостатки в морском отношении (не закончено строительство, не имел доков, мастерских, достаточно укрытого внутреннего бассейна).

Настоящий труд я пишу в деревне, лишенный возможности пользоваться официальными данными морского министра. У меня под руками имеется только статья Бруна «Итоги морской войны» (Русский вестник, 1095, октябрь и ноябрь). Многие данные этой статьи соответствуют тому, что мне было известно по морской части, и поэтому ниже я приведу некоторые из них.

Наш флот начал сильно увеличиваться с Японо-китайской войны, и в 1902 г. морской бюджет наш дошел до 112 млн руб.

К началу войны в списках нашего флота числилось 28 эскадренных броненосцев, 14 броненосцев береговой обороны, 15 мореходных канонерских лодок, 39 крейсеров, 9 минных крейсеров, 133 миноносца и 132 менее значительных в военном отношении вспомогательных [206] судна. На создание этого флота в период с 1881 по 1904 г. мы израсходовали 1300 млн руб.

Морские бюджеты (млн руб.), в годы, предшествовавшие войне, были следующие:

В японском флоте числилось:

эскадренных броненосцев — 6

броненосцев береговой обороны — 2

броненосных крейсеров — 11

малых крейсеров — 14

миноносцев — 50

канонерских лодок — 17

Ко времени начала войны наш тихоокеанский флот состоял:

эскадренных броненосцев — 7

больших крейсеров

(из них только 4 броненосных) — 9

малых крейсеров и минных — 4

миноносцев — 42

Флот наш не держался соединенно и в готовности к бою. Четыре крейсера стояли во Владивостоке и один в Чемульпо. Большая часть Порт-Артурской эскадры держалась во внутреннем рейде, но за несколько дней до нападения 27 января вытянулась на рейд, пробовала машины и не принимала должных мер предосторожности, даже когда последовал разрыв дипломатических сношений.

Еще в 1901 г. Главный штаб считал, что в случае войны с Японией наш флот в Тихом океане слабее японского.

Через два года, по указанию наместника генерал-адъютанта Алексеева, в основании плана стратегического развертывания войск Дальнего Востока было принято в 1903 г., что при настоящем соотношении сил нашего и [207] японского флотов возможность поражения нашего флота не допускается{31}.

Нечаянным нападением 27 января японцы вывели из строя несколько наших наиболее сильных судов.

Как ни значительны были повреждения их, но при хорошо устроенных доках поправки пошли бы быстро. Но мы израсходовали много миллионов рублей на оборудование доков и пристаней города Дальнего, а Порт-Артур остался без дока. Поэтому исправления велись медленно, с помощью самодельных кессонов (деревянных).

Тем не менее наша тихоокеанская эскадра ожила с приездом в Порт-Артур адмирала Макарова, и шансы на успех нашего флота возросли.

После гибели адмирала Макарова командование флотом перешло к адмиралу Витгофту. Получив приказание прорваться во Владивосток, адмирал Витгофт вышел в море и вступил в бой с эскадрой Того.

Сам адмирал Витгофт погиб, наша эскадра возвратилась в Порт-Артур, но ни одно из судов не было потеряно. Эскадра Того понесла серьезные повреждения.

В бою 28 июля 1904 г. наши моряки целый день упорно сражались с превосходной в силах японской эскадрой, отбивали многочисленные атаки миноносного японского флота, и вправе считать, что бой 28 июля был морским сражением с нерешительными для обеих сторон результатами.

Со времени возвращения в Порт-Артур эскадра наша держалась совершенно пассивного образа действий и, постепенно разоружаясь, усиливала, по примеру Севастополя, оборону Порт-Артура. По всеобщему свидетельству, действия моряков на сухом пути были самоотверженны и во многом облегчили положение сухопутного гарнизона. [208]