– Спасибо, Кирилл Сергеевич! Это Ванька вам настучал про мой юбилей?

– Ничего подобного! Ты думаешь, я не смотрел в документы, принимая тебя на работу ещё в Булуне? Кроме Вани и меня у тебя есть и другие друзья, а кроме этих друзей есть ещё твоё личное дело в академии, и там есть дата твоего рождения. Так что жди ещё поздравлений, – в голосе его чувствуется добрая доля лукавства. – Жалею, что мы с тобой пока не сможем поднять рюмки с коньяком за твой юбилей, но это обязательно состоится.

– Спасибо, Кирилл Сергеевич! Жду вас тут на работе с нетерпением. Хорошо бы, чтобы ваша реабилитация скорее закончилась.

– Сашенька, я всё понимаю. Понимаю, что тебе трудно. Понимаю, что тебе хочется заняться больше непосредственно лечением, но когда я приступлю к своим обязанностям, извини, вряд ли твоя административная нагрузка уменьшится.

– То есть как? – не понимаю я, поскольку несколько по-другому видел свою деятельность после прихода Кирилла Сергеевича.

– Смотри, у нас уже есть, как ты говоришь, попечитель, а значит, с ним надо работать! Возможно, будут и другие. Я со своими старорежимными взглядами для этого не гожусь. И поверь мне, лучше тебя этого никто не сделает. Подумай об этом!

– Понял, – я даже не пытаюсь скрыть своего разочарования. – Подумаю… Только… а как же моя практика?

– Будет тебе и практика. И вечерние приёмы тоже будут, но больницу нам с тобой двигать придётся вместе. Ну и с созданной тобой командой, конечно.

Да… Кирилл Сергеевич точно уже набрал прежнюю форму. Такой же суровый и требовательный, как и в Булуне.

– Ну что делать… Придётся всё успевать, – ворчу я.

– И про учёбу не забывай! Подозреваю, что ты увлёкся администрированием и стал меньше уделять внимания наукам.

– У вас там, в Сестрорецке, что, труба подзорная? – я смеюсь.

– Я слишком хорошо тебя знаю. – он хмыкает. – Ты, Сашенька, – человек увлекающийся.

– Ваша правда…

– Ладно, конец воспитательного процесса, – завершает разговор Кирилл Сергеевич. – Ещё раз тебя поздравляю!

– Спасибо.

Ну вот… Всё вроде встало на свои места. Лихо всё-таки он меня приземляет.

– Александр Николаевич, можно?

Появляется Семён Викторович.

– Конечно, заходите!

– Александр Николаевич, там есть один вопросик… Надо одного больного посмотреть. Может, подойдёте?

– Конечно, – я встаю, – пойдёмте.

Машинально поворачиваю на лестницу на третий этаж, к хирургии.

– Нет-нет! Нам с вами в терапию.

Он берёт меня под руку и буквально вталкивает в ординаторскую. Сразу же оглушительно стреляют бутылки шампанского. Мне становится всё понятно.

Подходит Шитова.

– Значит, так, Александр Николаевич! Товарищи, извините, я немного покомандую. Можно, Светлана Сергеевна?

– Давай, Лена, давай! – благословляет та.

– Так вот, Александр Николаевич! Мы уже поняли, что свой юбилей вы хотите скрыть от коллектива, а точнее – зажать!

Хочу возразить, но она не даёт мне сказать.

– Не отпирайтесь! Короче, мы, ваши коллеги, исправляем вашу, назовём её так, оплошность. Пётр Максимович, наливайте!

Пётр Максимович наливает всем собравшимся. Подсознательно слежу за процессом, потому что здесь же и Алёшин.

Ого! Он прикрывает стакан рукой! Молодец! Тянется за соком и сам наливает себе только сок! Совсем здорово. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

– Александр Николаевич, вы нас простите за скромный стол, – Светлана Сергеевна делает вид, что оправдывается. – Павлу Николаевичу завкадрами только утром сказал про ваш юбилей, и мы не успели подготовиться.

– Истинная правда! – поддакивает Павел. – Я вот успел только съездить в магазин за шампанским, тортом и конфетами.

– Александр Николаевич! – продолжает Светлана Сергеевна. – Мы, ваши коллеги, от всей души поздравляем вас с вашей датой. Мы хотим, чтобы вы знали, что нам приятно с вами вместе работать.

– Честно говоря, я тогда не ожидал, что вы рванёте из города сюда к пациенту, – вставляет Пётр Максимович. – Поверьте, это не лесть, думаю, это пример для всех.

– Да он у нас вообще экстремал! – поддерживает Клавдия Лаврентьевна. – Как что-то, так он тут как тут! Помните, зимой?..

– Дорогие коллеги! – всё-таки прерываю я этот поток. – Спасибо вам! Поверьте, мне очень приятно. Очень надеюсь, что всё сказанное – аванс. Буду стараться быть таким, каким вы меня хотите видеть. И спасибо вам за всё. Я ведь у вас за этот месяц тоже очень многому научился. А учиться мне надо ещё большему. И ещё. Сейчас сидел в кабинете Кирилла Сергеевича и думал о прошедшем месяце. Мне кажется, у нас складывается отличная команда. В такой команде очень приятно работать.

– Браво! – тихонько, будто для себя, говорит Алёшин.

– А вообще-то есть и подарок! – объявляет Семён Викторович, доставая какой-то пакет. – Александр Николаевич, вы меня от язвы избавили? Избавили! Светлана Сергеевна может подтвердить. Рентген делали, и она сама смотрела. Вы мне сами сказали, что за свою работу берёте в качестве подношений варенье. Вот! Чёрная смородина! Держите банку!

Начинается оживление.

– Семён Викторович, значит, вы поверили в мои химеры? – принимая банку, я не могу сдержать улыбку.

– А куда деться? – он разводит руками. – Язвы-то нет!

– Александр Николаевич! – Светлана Сергеевна взывает к моему вниманию. – А если по делу, то, может, вы посмотрите Чистову из двадцать девятой?. Она вчера поступила. Там серьёзно. Может, вашими методами?

– Конечно, посмотрю! Прямо сегодня и посмотрю. Поэтому извините, но свой стакан не допиваю. Да и за рулём я…

Юбилейный денёк выдаётся хлопотный. Чистову взял себе. Буду с ней работать.

Мобильник разрывается! Окучиваю поздравления. Даже наши пациенты уже про это знают и поздравляют. Вот… Очередной звонок! Правда, номер мне неизвестный.

– Слушаю!

– Александр Николаевич Елизов?

– Да, это я.

– Вас беспокоят из Твери от Бориса Александровича Солдатенко. Вам Виктор Васильевич Стариков говорил, наверное…

– Он мне говорил про своего приятеля, но фамилии не называл, – сдержанно говорю я. – А почему он не звонит мне сам?

– Мы хотим пригласить вас в наш город, чтобы вы посмотрели Бориса Александровича и поставили его на ноги, – продолжает мой собеседник, игнорируя мой вопрос.

– Простите, а с кем я разговариваю?

– Меня зовут Игорь Борисович, я начальник его охраны. Условия у вас будут самые лучшие, а гонорар в случае удачного лечения вы назначите себе сами.

Я уже понял, что моего мнения с той стороны никто спрашивать не собирается, и это меня начинает раздражать.

– Игорь Борисович, я предпочитаю разговаривать со своими пациентами лично, а не через посредников, – жёстко говорю я. – Это во-первых! А во-вторых, я не выезжаю за пределы своего региона. У меня здесь слишком много работы. Спасибо вам за приглашение, но передайте, пожалуйста, Борису Александровичу, что я с удовольствием побеседую лично с ним. Всего вам доброго!

Даю отбой и сразу набираю Старикова.

– Виктор Васильевич, здравствуйте! Елизов беспокоит.

– Здравствуйте Александр Николаевич! Запоздало поздравляю вас с юбилеем! Мне Михал Михалыч сообщил. Подарок за мной. Поверьте – от чистого сердца! Мой Сашка в полном порядке!

– Это хорошо. Я рад, что Саша совсем поправился. Плохо другое. Мне только что звонил начальник охраны некоего Солдатенко. Он очень хотел, чтобы я приехал в Тверь для лечения его хозяина.

Повисает пауза.

– А ведь я Бориса предупреждал, что вы не такой человек, – медленно произносит Стариков. – Не внял, значит…

– Видите ли, Виктор Васильевич, если ваш приятель заинтересован во мне как в специалисте, то ему лучше разговаривать со мной лично, а не через своих холуёв, – режу я. – Повторяю, готов постараться ему помочь, но для этого мне его надо видеть здесь. Вы, наверное, уже поняли, что я человек не меркантильный. А в этой ситуации вообще считаю, что хлеб за брюхом не ходит.