– Я.

– Вы сможете это прекратить?

Он осмотрелся вокруг, будто прежде и не замечал…

– А зачем?

– Снегов скоро установит порядок и пошлет за вами.

– Мы будем драться.

– Ваши бойцы пьяны – они ни на что не годны. Их всех расстреляют в считанные секунды.

Верден перевел трезвеющий взгляд на мое лицо…

– А вы что, знаете, что делать?..

– Знаю. Объясню позже. Приведите людей в порядок.

25

Верден поднялся, беря оружие. Я ждал, что угрожать он будет мне, но он отвернулся от меня,

направляясь к тому сержанту, который пытался напоить Ханса… Он резко метнул нож, и бутылка

раскололась в руках унтер-офицера, принявшегося спокойно отирать о штаны порезанную

осколками ладонь…

– Морген! Шлоссер! Лейтенанта ко мне! Тащите его ко мне! Живо! Спирт в огонь не лить!

Голову снесу всем, кто оглох! Кончились забавы! Эй, ты, подрывник, от огня! Спирт от огня!

Лейтенант вырвался у поддерживающих его под руки сержантов, тяжело и угрюмо смотря на

командира, но подчинился, постаравшись согнать одолевающую его хмельную сонливость… Под

его грубыми выкриками сержанты стаскивают ящики со спиртным к штабелю у стены, отбирают

бутылки у бойцов, бросая под ноги осколками…

Я наблюдаю, как этот капитан решительно действует… Он подойдет.

– Верден, идите за мной.

Он беспрекословно повиновался, оставляя лейтенанта и унтер-офицеров усмирять негодующих

бойцов, следуя за мной под высокую арку, скрывающую нас от чужих глаз…

– Верден, вы примете командование.

– Командование приняли вы, полковник.

– Я буду контролировать вас, но не буду вашим командиром. Я веду за собой чудовище…

– Вы правы. Мои люди взбунтовались против власти Снегова, они не потерпят власти его

офицера – офицера СГБ.

– Я больше не служу ни Снегову, ни СГБ.

– Этого я им сейчас объяснить не смогу.

– Не имеет значения, Верден. Сейчас вы должны собрать командиров всех отрядов, включая

бойцов Хакая, и дать им четкие указания с прописанными мной схемами действий. При

неподчинении – расстреливайте всех.

– Вы думаете организовать эти банды?

– Я думаю – вы делаете. Чтобы выстоять против жесткой организации, нужна тайная

организация. Вы поняли?

– Понял.

– Отряды разобьете на группы – пять бойцов с командиром. Группы рассредоточите, выведя с

территорий Вэй-Чжен. Не допускайте пересечений – вхождения одной группы в радиус

ментальной активности дугой. Используйте только метальную связь, только через одного связного

– другие сигналы будут перехвачены и обнаружены с дальнего расстояния.

– Ясно.

– Право на совершение набега будете давать вы. Мародерство должно быть ограничено и

подконтрольно. Нарушения будут наказуемы. Схемы пересечений с разведчиками рассчитывать

буду я – на всех территориях. Инструкции по борьбе с ликвидаторами системы я передам вам.

– Бойцы должны пройти обучение, полковник. Знания должны быть общими – здесь не

возможно разделение армии, службы безопасности и рабочих подразделений.

– Это будет трудно.

– Это необходимо, полковник.

– Мы сделаем это со временем. Сейчас определите в группах и бойцов, и рабочих. Медиков

распределите в зоны действия нескольких групп. Планы набегов разрабатывать буду я, приводить в

исполнение – вы.

Верден согласно наклонил голову, принял схемы действий в ментальном формате. Расправил

плечи, будто освободился от остатка хмельной горечи, вышел на плац – к трезвеющим от ругани

взводных бойцам, к догорающим кострам. Он обрушил мысленными приказами на бойцов

властную тишину, и их привычка к дисциплине взяла их за переданные командиру нервы.

Олаф, заметив меня, подошел, еще что-то вырывая из рук Ханса…

– Антибиотики у меня… и врача я вам присмотрел.

– Врачи останутся здесь, с вами – с тобой и Хансом.

Олаф окинул меня высокомерным взглядом…

– Мы с вами…

26

– Я не ваш командир. Ваш командир – Верден.

– У нас с Хансом вообще нет командира, полковник… Мы с ним вольные охотники – не то, что

эти муравьи вышколенные…

– Я уйду один. Но я буду контролировать Вердена, вас всех.

– В таком случае вам уж точно одному не должно идти. Теперь вы, поставив под угрозу себя,

поставите под угрозу весь этот буйный полк. Да и времени у вас теперь не будет о добыче крыс

думать. А без крыс никак – не каждый день в набег ходить будем. А мы вам, может, и руггера как-

нибудь забьем… Да и врача прихватить надо…

– Нет, тогда нас выследят. Собрались идти, так идем. Верден порядок наведет скоро, а нам здесь

больше оставаться нельзя.

– Он знает, где вы будете?

– Знает, куда выслать связных, чтобы я нашел их.

Запись №9

Мне становится все холодней, несмотря на жар, которого я больше не замечаю. Я бросил шкуру

на промерзший пол пустого помещения и упал на нее без сил… Я знаю, что должен наблюдать за

разведчиками – постоянно наблюдать, постоянно искать, постоянно править схемы и расчеты… Но

я не могу. Впервые – не могу… И впервые я нервничаю, что не справлюсь с задачей… Впервые…

Я думал, что потерял все, что мне больше нечего терять… Но оказалось, что у меня ничего и не

было и только сейчас появилось что-то… Я нашел то, что мне страшно потерять, а раньше у меняя

было лишь то, что я обязан был сохранить. А теперь я нашел то, за что хочу, а не должен, сражаться… Я в первый раз ощутил себя живым человеком, в первый раз почувствовал себя

командиром живых людей… Правда, вместо вышколенных фигур, переставляемых поверх

развернутых карт, под моей ответственностью эти пьяные разбойники… Но они – эти пьяные

солдаты – хотят жить, хотят бороться за жизнь, подвигнутые только волей к жизни… А верные

солдаты системы отдают жизнь спокойно, без сожалений, без борьбы – только служа системе…

Они, скорее, как машины… Они совершают подвиг, как машины – вечно честные, вечно

бесстрашные, вечно холодные… Но настоящий подвиг – преодоление бури… желаний и страхов…

И пусть эти пьяные солдаты не способны совершить холодный подвиг равно всегда и везде, но их

вымученный героизм имеет величайшую силу… Я заставил себя подняться и идти… Но Ханс с

неожиданной настойчивостью воротил меня.

– Спите. Вы все равно сейчас ошибетесь.

– Я не могу позволить себе…

– Вы знаете, у нас здесь, в сложных условиях, правило такое – нельзя подвергаться лишнему

риску, нельзя давать излишне тяжелые нагрузки, пока смерть не будет стоять за плечом… Вот

тогда, когда смерть будет совсем рядом, – вы себе отступить не позволите, не позволяя ей перейти в

наступление. А сейчас – рано еще.

– Это значит – потерять контроль, Ханс…

– А вы его уже потеряли, пневмонию неизвестно как схватив… Теперь придется вам

положиться на судьбу и на нас… Мы ведь тоже не только крыс ловить можем. Ну я, может, только

это и могу, а Олаф… Он умный.

– Ты тоже не тупой, Ханс. Ты просто безграмотен.

Ханс настороженно взглянул на меня, но увидев, что я серьезен, засиял надеждой…

– Научите меня…

– Научу, Ханс… всему, что знаю. Но не сейчас… И вы с Олафом меня научите… Но не

сейчас…

Я отстранил его, подходя к почти сведенным и заклиненным дверным створам… Я знаю, что

“защитники” способны обнаружить разведчика, летящего достаточно высоко, не только визуально,

не только по ментальной активности, но и по колебаниям воздуха… Знаю, что здесь не место, но

подниматься выше не могу… Но мне нужно поставить пробу – испытать мои силы… ведь я не

27

знаю истинный предел моих сил… Я не знал даже, что жив… Откуда же мне знать, на что я

способен?.. Я – офицер S9… и я могу больше, чем прописано в системной инструкции…

Тишина отступает с нарастающим, как скорость, звоном… Что это?.. Просто ветер… Ветер бьет