В общем, отношение ко мне было самым доброжелательным, и это меня успокоило. К концу сбора я вновь обрел бомбардирские качества, стал регулярно забивать и к началу чемпионата мог играть в основном составе.
Как раз в этот момент получил травму Миша Мустыгин, так что стартовало «Динамо» в чемпионате 1963 года с атакующим дуэтом Эдуард Малофеев — Владимир Шиманович. Минчане прочно расположились в верхней части турнирной таблицы, а я продолжал забивать почти в каждой игре. Примерно в середине сезона на меня обратили внимание тренеры сборной СССР. И не просто обратили. Константин Иванович Бесков направил в «Динамо» вызов: меня приглашали в главную команду страны. Впрочем, о сборной чуть позже.
Если говорить о жизни, точнее, о том, что называется «бытовыми условиями», то все было отлично — мне дали однокомнатную квартиру. Но так как я жил в Минске без семьи, без родителей, то с ребятами в общежитии мне, конечно, было веселее. Вот бывший московский спартаковец Витя Коновалов — он тоже жил в общежитии, но с женой — и попросил меня предоставить его семье возможность обжить мою квартиру. Я ему свою жилплощадь с любезностью уступил.
Кстати, в «Динамо» я перешел из «Спартака» вместе с Леонардом Адамовым. Если учесть, что москвичами были Миша Мустыгин и Юра Погальников, Иван Мозер и Альберт Денисенко, Игорь Рёмин и Ваня Савостиков, то можно сказать, что в минском «Динамо» имелась мощная «московско-спартаковская диаспора». Местных футболистов в команде было даже меньше, чем нас, приезжих.
Мы не только вместе играли, но и дружили долгие годы. Причем общий язык нашли сразу. Наверное, поэтому в «Динамо» второй половины шестидесятых годов я всегда шел, как в свой второй дом, такая теплая в нем была, душевная атмосфера. А началось это с того, что мы начали неплохо играть. Сразу получили результат, что и стало цементирующим фактором хороших отношений в коллективе. В одном составе мы играли вместе больше пяти лет, хотя постепенно команда пополнялась новыми игроками. Из Смоленска приехал
Веня Арзамасцев, за год до него из Могилева перешел к нам «советский испанец» Хуан Усаторре. У него слегка хромала физическая подготовка, но Хуан был трудяга, постепенно выправил недостаток, дошел в своей спортивной карьере до сборной страны. Очень самоотверженным футболистом был Эдик Зарембо…
Наверное, стоит перечислить весь наш основной состав тех лет. Итак, в воротах — Денисенко, по краям защиты — Рёмин и Савостиков, в центре — Усаторре и Зарембо, так же в обороне и Женя Кузнецов. В полузащите Арзамасцев и Мозер. В нападении я с Мустыгиным, а Адамов из линии атаки отступает немного назад. Так же действует Погальников. То есть мы играли по схеме 4+4+2 уже в те времена. Признание на мировом уровне эта схема получит лишь в семидесятые годы.
Тренировочный процесс в «Динамо» отличался от того, к которому я привык в «Спартаке». Мы, по сути, были рабочими лошадьми, но сил на выполнение тренировочных заданий у всех хватало. Можно сказать, что Сан Саныч Севидов весь процесс учебно-тренировочной работы построил на нашей скоростно-силовой выносливости.
Теперь я понимаю, что именно тогда свое сердечко немного и подсадил. Впрочем, в середине шестидесятых тренеры еще не дружили так плотно с наукой, работали искренне, с полной самоотдачей, — требуя того же и от своих подопечных футболистов, — но в бессистемном режиме, что ли. Конечно, если бы в шестьдесят третьем Сан Саныч мог совместить сегодняшние научные знания и свое тогдашнее трудолюбие, мы, глядишь, и чемпионами страны стали бы. Впрочем, футбольная история, как и все остальные истории, сослагательного наклонения не любит. Что ж, главное, что мы тогда полностью отдавались делу по имени «игра» и, возможно, в своем тренировочном процессе, правильность которого определялось одним критерием — жизненным и спортивным опытом тренера, — немного опередили время. И спасибо за это Александру Александровичу Севидову.
К моей великой радости, в Минске я ощутил, что на команду обращают серьезное внимание не только рядовые болельщики, спортивные деятели, но и руководство республики. Вспоминаю, что первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Кирилл Трофимович Мазуров и тогдашний второй секретарь Петр Миронович Машеров на первой встрече с командой говорили о том, что наша работа важна для всей республики и очень значима. Футбол, по их мнению, не только влиял на общественную жизнь, но и помогал увеличивать производительность труда. Заботу, с которой относилось руководство республики к минскому «Динамо», я могу определить только одним словом — «отеческая». И эта отеческая забота воодушевляла нас, мы действительно в игре не жалели ни сил, ни здоровья.
Вспоминая встречи с этими людьми, особенно частыми они были с Машеровым, курировавшим по партийной линии спорт, я не могу понять, почему коммунистов называют душителями свободы, выставляют их какими-то ограниченными людьми. Наверное, были среди них личности совершенно гнусные, наверное… Но я, к счастью, с такими тогда не встречался. Встречался я с интеллектуалами, которых было много и в республиканском партийном руководстве и, как говорится, на местах. С некоторыми из них я дружен до сих пор. И пусть это многих удивит, они теперь рядовые, не слишком обеспеченные пенсионеры, никакой частью «золота партии» не обладающие. Истинные коммунисты.
А тогда встречи с руководством республики обычно проходили по следующему сценарию. Команду приглашал к себе Кирилл Трофимович, на беседе всегда присутствовали и члены республиканского правительства, то есть люди, способные в масштабах Белоруссии решить любую проблему — материально-техническую, социальную, бытовую. Беседа продолжалась часа два, потом футболисты уходили, а руководители команды еще оставались. По-доброму все это было, хотя, чему удивляться — ведь и трава не растет без солнца.
Петр Миронович Машеров не пропускал в «Динамо» ни одной установки, ни одного разбора игры еще в пору, когда работал вторым секретарем ЦК компартии Белоруссии. Он был преданным любителем футбола. И педагогом не только по образованию. Однажды я, вернувшись из сборной, за которую неплохо выступил, схлопотал замечания по своей игре за «Динамо» и позволил оспорить отрицательное мнение Севидова о моих действиях на поле. Наверное, я тогда думал: «Как же так?! В сборной хвалят, а в клубе ругают! Ничего себе!»
Тут, не дожидаясь ответа на мою реплику, Петр Миронович и попросил:
— Сан Саныч, позволь мне поговорить с молодым человеком. — И, обращаясь ко мне, сказал: — Эдуард, всегда и во всем надо слушаться главного тренера. Он твой отец в футболе. Даже если он не прав, ты все равно не должен ему возражать. Главное, не возмущаться, а быть предельно самокритичным. Постарайся понять самостоятельно, вспоминая игру, где ты допустил ошибки. А спорить с тренером не нужно. Никогда не нужно.
Эту «разборку» я запомнил на всю жизнь! Никогда больше я не спорил с тренерами, даже когда стал известным на всю страну футболистом, заслуженным мастером спорта. Если тренер говорил, что надо работать, я работал, оставляя свое мнение при себе.
И еще один урок дал мне Петр Миронович, когда в конце 1963-го ко мне одно за другим стали поступать предложения о переходе в другие клубы. Посудите сами — обладатель бронзовой медали чемпионата СССР, второй форвард с 21 забитым мячом в списке бомбардиров, игрок сборной страны. Звали во все московские клубы, в донецкий «Шахтер», в тбилисское и киевское «Динамо». Так вот, на встрече руководства республики с командой Машеров отозвал меня в сторону и посоветовал:
— Слышал я, Медвежонок, что на тебя приглашения посыпались. Сейчас приглашают и впредь приглашать будут, учти. Только подумай, где твой дом. Здесь ты заиграл по-настоящему, а значит, твой дом в минском «Динамо». Это я тебе на правах старшего товарища говорю. Знаю, что тебе коллектив в команде нравится. Не стоит от добра добра искать. И потом, если ты согласишься на переход, у тебя характер изменится. Ты на любые переходы согласен будешь, потеряешь чувство команды. Постарайся не черстветь характером, сдерживай свои порывы. Подумай.
