ФУТБОЛ! Пусть именно это слово с восклицательным знаком откроет книгу, которую, честно говоря, я хотел написать давно. А мешал этому именно восклицательный знак. Никак он не хотел появляться на странице после «футбола» — лезли на это место суровая точка или интригующее многоточие: И вот в душе моей появился и засиял этот знак восклицания, затмив своим светом игровые точки борьбы на футбольном поле и многоточия закулисных футбольных игр.

Итак — футбол! То есть футбол плюс любовь к нему. Вот о чем я хочу поговорить с вами. Просто о любви к футболу. Конечно, в этом разговоре я не смогу обойтись без воспоминаний. Футбольных и околофутбольных. Ведь футбол стал моей жизнью. Пусть эта фраза не будет воспринята вами как банальная. Хотя бы потому, что многие (сотни, тысячи?) из моих коллег могут искренне сказать то же самое.

Футбол и воспоминания… Здесь уже стоит поставить многоточие.

Если идти дорогой воспоминаний, то сразу же понимаешь, что и футбол и сама жизнь очень изменились за время моего пути. Изменились таким образом, что представить себе произошедшие перемены — в жизни и в футболе — прежде решились бы очень немногие. Но как бы ни менялась наша жизнь, как бы мы ни оценивали ее сегодняшний день, никто не станет отрицать, что в Жизни ничего не изменилось. По-прежнему, как и всегда, главными положительными критериями ее оценки остаются душевная доброта и щедрость. Так же верим мы в то, что по делам человеческим человеку и воздастся. По вере его человеку будет отмерено…

А футбол, он остался футболом. Это прыгуны стали прыгать выше и дальше, штангисты поднимать больше, бегуны бегать быстрее. А что изменилось в футболе?! Все те же «два — один», «один — ноль» и частенько «ноль — ноль». Только почему-то по-прежнему заполнены в мире стадионы, и по-прежнему в решающие часы все телевизоры работают на одном канале, а футбольные издания не залеживаются на прилавках.

Да, ушли в прошлое мячи со шнуровкой и нарисованные от руки цифры на табло стадионов. Команды летают на матчи своими самолетами, а электроника выдает на экраны компьютеров посекундное время владения мячом игроками прямо по ходу игры. Это знает каждый. Это — сейчас.

Я же вспоминаю, что тогда я стеснялся получать деньги за игру в футбол и стремился забежать в бухгалтерию, когда там никого, кроме меня, из футболистов не было. А сейчас никого не удивляет, что даже молодой футболист первым делом интересуется при переходе из команды в команду не тренерской концепцией игры, а финансовыми условиями в коллективе. Но, уносясь мыслями в тогда, я вспоминаю и другое. Перед поездкой сборной СССР в Мексику нас, футболистов, вызвали в ЦК КПСС и сказали примерно следующее: «Помогите наладить отношения с Мексикой нашим дипломатам!» А по завершении турне представители дипломатического корпуса похвалили нас не только за игру. «Без футбола на такой уровень отношений между нашими странами мы вышли бы лет через десять!» Вот что сказали они.

Потому что футбол значим! Потому что сейчас после победы сборной России над французами на «Стад де Франс» вдруг начинают говорить чуть ли не о выходе всей страны из экономического кризиса. И даже задаются вопросом, а не может ли стать футбол той «национальной идеей», которая поможет возродить Россию! А после ничейного поражения от Украины сразу же оставляют эту тему в покое.

Но уже тогда, в Мексике, я понял, что футбол не просто игра, а большое дело. И, как всякое подобное ему по размаху коллективное дело, создается и движется вперед отдельными личностями. С большой и, к сожалению, с маленькой буквы. Впрочем, как пишут в докладах, на этом подробнее я еще остановлюсь.

Пока же мне хочется привести первую в этой книге цитату.

«Ни один человек, хотя бы он и был назван великим льстецами от истории, преклоняющимися перед грохотом и блеском его карьеры, в действительности не заслуживает этого названия, если из обстоятельств людей, его окружающих, он стремился сделать лишь пьедестал для своей персоны… Первое обязательное условие каждого истинного великого дела состоит в том, чтобы оно имело христианскую цель и созидалось бы на христианских принципах». Так говорил подвижник Василий Кинешемский. Его высказывание можно спроецировать на футбол, чтобы иметь отправную точку в нашем разговоре.

А еще скажу следующее. Не раз и не два мне приходилось слышать, что за глаза Малофеева называют «странным», «непонятным», «романтиком-идеалистом». Да, играя в футбол и работая тренером, я всегда хотел следовать христианским заповедям. Что ж делать, если мне не всегда и не во всем нравился тот мир и тот футбол, в который я пришел! Что тут странного? Стремясь поступать по-христиански, я был естественен. Для себя.

— По-христиански? — спросите вы. И продолжите: — А ты сам, что, безгрешен или нетщеславен?

— Да, — отвечу я вам и всем. — Да, Господи, конечно же грешен и тщеславен, увы.

Но я стремился не бояться стены, стоящей передо мной, старался не отступать, чтобы светлый мир мой не померк. Пусть этот мир победит! Не важно, что делают другие. Делай, как делаешь ты, говорил я себе; может быть, другие будут поступать так же.

И книга эта — не попытка заставить других делать как я. Это рассказ о том, что я делал. С любовью. Тогда и сейчас.

Может быть, все началось с того, что я родился богатырем — пять килограммов сто граммов.

Во всяком случае, в детстве мне безусловно сопутствовала удача. Начиная с внутриутробного, так сказать, периода моей жизни. Родители зачали меня в Коломне, а появился я на свет в Красноярске, в эвакуации. Причем первый эшелон, с которым отец и мать должны были отправиться в Сибирь, разбомбила фашистская авиация. Когда мне было месяца два-три, мама с бабушкой решили покрестить ребенка. Все бы ничего, да священник оказался стареньким и малыша-крепыша, окуная в купель, в руках не удержал. Первое мое приключение батюшка прокомментировал так: «Ну этот в рубашке родился!» Так я, можно сказать, родился еще раз и при крещении получил имя Василий — Эдуарды в святцах не значатся.

Конечно, детские воспоминания у меня, родившегося в 1942 году, связаны уже с послевоенным временем. И было оно для меня коломенским, церковным, школьным, футбольным.

Жила наша семья возле того места, где Москва-река впадает в Оку. Дом стоял на берегу, а рядом был прекрасный луг, который, насколько я помню, так у людей и назывался — «луг», рядом с шестым домом (нашим!) неподалеку от Кремля. Останавливались на том лугу летом цыганские таборы. Мы, коломенские, играли вместе с кочевыми ребятишками, вечерами ходили слушать цыганские песни, сидели у костров. Теперь таких цыган, наверное, только в кино и встретишь…

Отец мой, Василий Михайлович, был слесарем высшего разряда и хорошим футболистом. Играл за сборную города. Его даже приглашали в знаменитый послевоенный ЦДКА. Но в то время люди крепкой рабочей закалки считали футбол делом несерьезным. Во всяком случае, то, что отец не променял рабочую специальность на место в профессиональной по нынешнем меркам команде, никого сильно не удивляло. Да, стадионы на матчах армейцев тогда были заполнены до отказа, но ведь и в Коломне на трибуне место найти оказывалось не просто. Хотя впоследствии отец вспоминал о своем отказе с сожалением. Вспоминал он и о том, как забил гол знаменитому вратарю Акимову, когда московский «Спартак» приезжал в Коломну. Пытаясь парировать сильнейший удар, голкипер тогда резко потянул мышцы! Во всяком случае, я еще в детстве обратил внимание на то, что к отцу как к футболисту относятся с уважением.